Ещё через полтора часа лёгкой рыси в перемену с шагом отряд Вершислава встречал предрассветный сумрак на лесной дороге. Кудияр показал рукой на дорогу впереди и изобразил всеми пятью пальцами, как будто кто-то многоногий идёт. Вершко поднял руку чуть выше плеча и так застыл. Отряд встал на дороге и затих. Ждали, поглядывая на старшину. Вершко ждал.

Из стены леса, прорисовываясь сквозь сумрак, как призрачное видение, на дорогу вышел громадный зубр и тоже остановился. Это был лесной великан, какими гордиться пуща. Он видел людей, но не боялся — ему ли бояться. Вслед за ним из сумрака проявилась маленькая фигурка мальчугана, который, пошатываясь, видимо, спал на ходу. Он остановился рядом с зубром. Немая сцена развивалась неспешно, казалось, при полном взаимопонимании происходящего всеми участниками и наблюдателями.

Зубр-великан стал на колено, а затем лёг. Мальчик, потянувшись на цыпочках, снял со спины зубра нечто маленькое и мягкое на руки. Маленькую девочку. Приспособил её стоять своими ногами. Зубр медленно поднялся. Повернул огромную голову к мальчику, оказавшись глазами напротив его лица. Несколько мгновений мальчик стоял, затем прильнул лбом к носу зубра. Вершислав и его отряд, замерев, превратились в зрение. Зубр неуловимо подтолкнул мальчика идти и легонько фыркнул. Мальчик развернулся и, ведя полусонную сестричку за руку, пошёл к отряду. Зубр медленно повернул голову прямо. Вершко мягко спустился из седла и открыто, но медленно, стараясь не шуметь, пошёл навстречу. Мальчик и Вершко дошли друг до друга. Вершко взял девочку на руки, и посмотрел на зубра. Два воина встретились взглядом. Зубр увидел, что всё сделано правильно, медленно развернулся и неспешно растворился в лесном предрассветном сумраке. А Вершко почудилось, будто зубр сказал ему беззвучно: «Теперь ты за них в ответе!..»

Тихонько, не нарушая гармонии происходящего, подъехал весь отряд.

— Ты из Древляны сбежал? — спросил Вершко мальчика.

— Да — ответил тот, в полузабытьи.

— Как тебя зовут?

— Тверд. — сказал мальчик и стал падать, теряясь во сне. Его бережно подхватили сильные руки. Мужчины подняли его в седло и повторяли: «Тверд… в самом деле Тверд!.. Подкову, гляди, в руке всё равно держит. Какая-то важная ему эта подкова… Может из дома… Может отцова…»

Выждали немного, давая зубру уйти не тревожась, и поехали дальше в сторону Древляны. Весь отряд медленно. Один боец с детьми был отправлен в Белую Вежу, а Кудеяр с Прытком — скрытно вперёд.

— Ты видел, какой великан? — восторженно говорил Брыва. — Редко такого быка увидишь.

— Это не бык. — Сказал Горобей.

— Ну, зубр.

— Это не зубр.

— От как! А кто же это, по-твоему?

— А часто ты видал когда-нибудь, чтобы зубры вот такие здоровенные носили детей на загривке?

— Ну, это верно, редкий случай…

— А я думаю — единственный.

— Ты опять меня переумничал!

— Мало того, я думаю, это сам Велес к нам выходил.

— … Что тебе скажешь?

— Ничего не говори! Велес спас мальчишку с сестрой. Значит, этот мальчик особенный, богами отмеченный, для чего-то важного предназначенный…

— А девочка?

— Девочка… тоже…

— Умник ты, я знаю! Это значит, что Древляны вороги пожгли, а он с сестрой спасся…

— Кому — сила, кому — ум! Это значит, что нам с тобой работки не убавиться.

Когда въехали в Древляны одни во̀роны хозяйничали в деревне. Чернопёрые, спугнутые дружиной, с недовольным криком-граем поднялись на крыло, застили небо и ранний небесный свет. Дружинники искали живых. Среди погорелых домов и разорённых дворов нашли несколько маленьких детей, спрятанных родителями в разные закутки, забившуюся в погребе за бочки молодую девушку, что не смогла говорить, онемела. Нашли израненного мужчину, которого налётчики посчитали уже добитым. Разлепив глаза от смертельного мрака и увидев своих, мужчина прошептал: «Были немцы… волки-рыцари…» и закрыл глаза уже навсегда. Любомир отрядил ещё двух бойцов искать телеги, собирать скотину, и всех выживших везти в Белую Вежу.

Нашли бабулю древнюю, слепую. Та стояла на краю деревни и кляла слабым голосом находников. Из незрячих глаз текли слёзы. Поняв, что явился Любомир с дружиной, подняла костлявые руки, навзрыд трескучим слабым голосом взмолила: «Сыночки, сыночки! Догоните лиходе-ев! Покара-а-айте! Чтобы не было им места на белом свете!»

Стражники Вершислава рассыпались и осмотрели все ближайшие окрестности. Оценив разорение, следы и выслушав знатоков, Любомир решил, что от начала нападения прошло полсуток, а ушли налётчики часов шесть назад, не торопясь, но не спя, в ночь. Что полон* они взяли больше ста человек и мужчин и женщин. Что самих налётчиков около сотни пеших и несколько всадников.

— За кого они нас принимают? — грозно сверкнул очами Любомир перед стоящим кругом своих сотников и десятников. — Рассчитывают пешком, да с полоном уйти от дружины?! Если только основная их сила поджидает нас в засаде… Приманка?.. Вершислав — разведку вперёд! Бранибор — изготовиться к нападению в любой миг. Ухо держать востро! Мы их догоним и всех положим! Полон отобьём! Начальники — к войску! Выступаем.

Это всё заняло четверть часа.

Маленькое войско двинулось по следу.

По следам целой толпы народа идти было легко, трудно было предвидеть замысел врага. Поэтому Вершислав разделил свою полсотню, идущую впереди на пять частей по десять бойцов.

Первая десятка пошла скорой рысью по самому широкому следу, который шёл на солнечный заход в глубину леса, вторая и третья — на сто саженей правее и левее, четвёртая и пятая- на двести саженей правее и левее первой.

Вершко ехал и рассуждал так: впереди речушка небольшая делает поворот влево на юг, к Нареву. Преследователь выходит на берег, идёт по следу, поворачивает налево, а солнце как раз на полдне и слепит ему глаза, потому как это, по хитрости затаившихся им выгодно, засада может ждать там. Если засада сидит слева от реки в подлеске, можно и не увидеть, это значит пропустить важный первый момент нападения, и биться будет неудобно, отступая в реку.

Сам Вершко со своими друзьями был в четвёртой десятке, которая, как ему казалось, быстрее всего должна была обнаружить засаду. Но, так рассуждая, прикинув, где место предполагаемой им засады, Вершислав быстро вернулся к Любомиру и доложил о своём соображении.

Любомир ответил:

— А если неправ? Будем ждать разведку — потеряем время.

— Пусть сотня идёт, как шла, а я своих перестрою и напрямик туда, проверю, если найду засаду и нечаянно вступлю в бой — пущу две стрелы со свистком одну за другой.

— Что за свисток?! — изумился Любомир.

— Вот. Недавно сделали, переняли у половцев. Не успел показать. — Вершко подул в наконечник хитрой стрелы, получился натуральный и довольно сильный свист!

— Ну, Вершислав, ты меня снова удивляешь! — усмехнулся Любомир. — Давай, действуй!

Догнав своих товарищей, Вершко объяснил, что делать, перестроились. Растянувшись по лесу очень жидкой цепью полусотня наблюдала друг друга — кто, где, что увидел. Ехали при этом довольно быстро. Через часа два, намного раньше, чем ожидал враг, увидели почти в том самом месте, где и думал Вершко. Посмотрели. Свистеть не стали. По цепи передали — крайний ускакал остановить движение князя. Полсотню Вершислав потихоньку вывел назад и вернулся к Любомиру.

— Нашли, князь, немцы! Хорошо вооружённые.

— Много их?

— Больше, чем мы думали. Сотни три с пиками. Ждут нас, похоже, попозже. Полона с ними нет. Эти нас ждут, а полон, видимо увели дальше.

— Три сотни в лесу с пиками — это намного хуже… и, значит, ещё не все, по крайней мере, ещё те, что полон увели. Что думаешь Бранибор?

— Если они сидят в лесу с пиками, значит, рассчитывают напасть на конный отряд, у которого нет дороги к отходу. Значит, впереди ещё крупные силы. Эти нас пропустят и закроют отход, те прижмут, и всё — котёл. Значит тут дело не в самом налёте на деревню, а охотятся прямо на нас, князь.