Впрочем, она долго плакала, прежде чем решилась отдать письмо миледи; но, наконец, решилась, а д’Артаньяну только этого и было нужно. Он, впрочем, обещал ей вечером уйти рано от госпожи ее и оттуда опять зайти к ней.
Это обещание окончательно утешило несчастную Кетти.
IV. Экипировка Арамиса и Портоса
Во все время, пока четыре друга хлопотали о своей экипировке, они не имели постоянных свиданий и обедали порознь, где случалось, или, лучше сказать, где удавалось. Служба отнимала тоже много времени, которое тогда было так дорого. Они только согласились между собой собираться раз в неделю около часа в квартире Атоса, который, вследствие данной им клятвы, не должен был выходить из дому.
Кетти пришла к д’Артаньяну утром в один из таких дней. Только что она ушла, он отправился на улицу Феру.
Он застал Арамиса и Атоса философствующими. Арамис опять бредил о пострижении. Атос, по обыкновению, не уговаривал и не отклонял его, потому что, по его мнению, всякому должно предоставлять свободу действий; он никогда не давал советов, если их не просили настоятельно.
– Вообще, – говаривал он, – советов просят только для того, чтобы не следовать им, или если им следуют, то чтобы было после кого упрекнуть в том, что их дали.
Вскоре после д’Артаньяна пришел и Портос, так что все четыре друга были вместе. На их лицах выражались совершенно различные чувства: у Портоса спокойствие, у д’Артаньяна надежда, у Арамиса беспокойство, у Атоса беспечность.
Только что Портос успел рассказать, что одна знатная особа приняла на себя труд выручить его из затруднительного положения, как вошел Мускетон.
Он просил Портоса отправиться домой, где, сказал он жалобным голосом, присутствие его необходимо.
– Верно, насчет экипировки?
– И да, и нет, – отвечал Мускетон.
– Что же такое, не можешь ли ты сказать мне?
– Пожалуйте домой.
Портос встал, простился с друзьями и пошел с Мускетоном.
Через несколько минут явился на пороге Базен.
– Что вам угодно, мой друг? – сказал Арамис с тою кротостью, которую замечали в нем всегда, когда он думал о церкви.
– Вас ожидает кто-то дома, – сказал Базен.
– Кто-то! Кто же такой?
– Нищий.
– Так подайте ему милостыню, Базен, и скажите, чтобы он молился за бедного грешника.
– Он хочет непременно говорить с вами и уверяет, что вы будете очень рады видеть его.
– Не имеет ли он ко мне чего-нибудь особенного?
– Да, имеет. Он сказал: – если господин Арамис не захочет прийти сюда, скажите ему, что я из Тура.
– Из Тура? – сказал Арамис. – Извините меня, господа, но этот человек, верно, привез мне новости, которых я ожидал.
Он тотчас же вышел.
Атос и д’Артаньян остались вдвоем.
– Кажется, эти молодцы устроили свои дела; как вы думаете, д’Артаньян? – спросил Атос.
– Я знаю, что дела Портоса идут хорошо, а что касается Арамиса, то, признаюсь, я о нем никогда не беспокоился; но вы, любезный Атос, раздав так великодушно пистоли англичанина, которые по справедливости принадлежали вам, что вы будете делать?
– Я очень доволен, что убил этого негодяя, потому что я считаю благочестивым делом убить англичанина; но меня мучило бы раскаяние, если бы я взял себе его пистоли.
– Вы непостижимый человек, любезный Атос.
– Довольно об этом! Что это мне говорил де Тревиль, сделавший мне вчера честь своим посещением, что будто бы вы имеете связи с теми подозрительными англичанами, которым покровительствует кардинал?
– To есть, что я имею связь с англичанкой, о которой я вам говорил.
– Да, та блондинка, по поводу которой я давал вам советы, и вы, верно, им не последовали.
– Я представлял вам причины на это.
– По вашим словам, вы, кажется, надеетесь экипироваться за ее счет.
– Вовсе нет! Но я узнал, что эта женщина участвовала каким-то образом в похищении госпожи Бонасьё.
– А, понимаю, вы ухаживаете за одной женщиной, чтобы найти другую; это путь самый длинный, но самый приятный.
Д’Артаньян готов был все рассказать Атосу, но его удерживало одно обстоятельство: Атос был дворянин, строгий в делах чести, а в плане нашего влюбленного в отношении миледи были вещи, которые не заслужили бы одобрения Атоса, в этом он не сомневался; а потому он предпочел умолчать о нем, а так как Атос был вовсе не любопытен, то тайна д’Артаньяна осталась при нем.
Но оставим двух друзей и последуем за Арамисом. Когда Арамис узнал, что человек, желавший с ним видеться, был из Тура, он бежал домой скорее Базена и в одну минуту с улицы Феру пришел на улицу Вожирар.
Придя домой, он застал там действительно человека небольшого роста, с умными глазами, но покрытого лохмотьями.
– Вы меня спрашивали? – сказал мушкетер.
– Я спрашивал господина Арамиса. Это вы?
– Да. Вы имеете что-нибудь передать мне?
– Да, если вы покажете мне вышитый платок.
– Вот он, – сказал Арамис, вынимая из-за пазухи ключ и отпирая шкатулку черного дерева с перламутром. – Вот он, посмотрите.
– Хорошо, – сказал нищий, – отпустите вашего человека.
Действительно, Базен, подстрекаемый любопытством узнать, что скажет нищий его господину, спешил за ним и пришел домой почти в одно время с ним; но эта поспешность была бесполезна, потому что господин по желанию нищего дал ему знак удалиться, и он должен был выйти.
Когда Базен вышел, незнакомец осмотрелся кругом, чтобы убедиться, что никто не может ни видеть, ни слышать его; отстегнув ремень, он распорол верхнюю часть своего камзола и достал оттуда письмо.
Арамис вскрикнул от радости, увидев печать, поцеловал надпись и с величайшим почтением распечатал письмо, в котором прочел следующее:
«Друг мой, судьба хочет, чтобы мы пробыли еще несколько времени в разлуке; но прекрасные дни молодости еще возвратятся к нам. Исполняйте ваши обязанности на войне, а я буду исполнять свои здесь. Примите от подателя этого письма то, что он вручит вам; ведите себя во время похода, как добрый и прекрасный дворянин, и думайте обо мне. Нежно целую ваши черные глаза. Прощайте, или, лучше сказать, до свидания».
Между тем нищий продолжал распарывать свои лохмотья и, вытащив из грязного платья своего один за другим пятьдесят двойных испанских пистолей, положил их на стол.
Потом он поклонился, отворил дверь и вышел, прежде чем озадаченный Арамис успел сказать ему что-нибудь.
Тогда Арамис прочел еще раз письмо и заметил, что в нем была приписка.
«Р. S. Вы можете принять подателя письма: это граф и испанский вельможа».
– Золотые мечты! – вскричал Арамис. – О, счастливая жизнь! Да, мы еще молоды! Мы еще дождемся счастливых дней! Тебе принадлежит моя любовь, моя кровь, моя жизнь, – все твое, неоцененная и прекрасная!
Он страстно целовал письмо, не обращая внимания на золото, лежавшее на столе.
Базен постучался слегка в дверь. Арамис не имел больше причины скрываться от него, и потому позволил войти.
Базен остолбенел при виде золота и забыл, что пришел доложить о приходе д’Артаньяна, которого привлекло к Арамису любопытство узнать, что это за нищий.
Д’Артаньян не очень церемонился с Арамисом и потому, видя, что Базен забыл доложить о нем, сам доложил о себе.
– Ах, черт возьми, – сказал он. – Если это груши, присланные тебе из Тура, любезный Арамис, то поклонись от меня садовнику, который разводит их.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
