– О, нет, его, верно, задержал де Тревиль или Дезессар. Я знаю, Кетти, что он у меня в руках, и я его не выпущу.
– Что же вы с ним сделаете?
– Что я сделаю?.. Не беспокойся, Кетти: между этим человеком и мною есть что-то такое, чего он не знает. Через него я едва не лишилась доверия кардинала. Я отомщу ему за это!
– А я думала, что вы его любите.
– Я ненавижу его. Этот негодяй имел в своих руках жизнь лорда Винтера и не убил его, а я через это теряю триста тысяч ливров годового дохода.
– Правда, – сказала Кетти, – ваш сын единственный наследник своего дяди, и до его совершеннолетия вы пользовались бы всем его состоянием.
Д’Артаньян дрожал до костей, когда услышал, что эта женщина резким голосом, который она с трудом изменяла в разговоре, упрекала его за то, что он не убил человека, пользовавшегося ее дружбою.
– И я давно бы ему отомстила, – продолжала миледи, – если бы, не знаю почему, кардинал не велел мне щадить его.
– Без сомнения, зато вы не пощадили женщину, которую он любил.
– Да, лавочницу с улицы Могильщиков… Неужели он еще не забыл о ней? Признаюсь, это было хорошее мщение.
Холодный пот выступил на лбу д’Артаньяна; он понял, что эта женщина – чудовище. Он хотел еще послушать, но, к несчастью, туалет кончился.
– Хорошо, – сказала миледи. – Ступайте, да постарайтесь же, наконец, завтра получить ответ на то письмо, которое я вам дала.
– К графу де Варду?
– Конечно, к де Варду.
– Этот господин, кажется, совсем не то, что бедный д’Артаньян, – сказала Кетти.
– Ступайте, – сказала миледи, – я не люблю рассуждений.
Д’Артаньян слышал, как дверь затворилась и миледи заперлась на задвижку; Кетти со своей стороны тихонько повернула ключ в дверях. Д’Артаньян отворил тогда дверь шкафа.
– Боже мой, что с вами? – сказала шепотом Кетти, – как вы бледны!
– Презренная тварь! – пробормотал д’Артаньян.
– Молчите, молчите и уйдите, – сказала Кетти. – Моя комната отделяется от комнаты миледи только перегородкой, и там слышно все, что здесь говорят.
– Поэтому-то я и не уйду, – сказал д’Артаньян.
– Как! – сказала Кетти, покраснев.
– Или, по крайней мере, уйду попозже.
Он привлек к себе Кетти; она не могла сопротивляться, потому что боялась наделать шуму, и потому уступила.
Этим он думал отомстить миледи. В эту минуту он был согласен, что мщение есть величайшее наслаждение. Чувствительный человек довольствовался бы этою новою победою; но у д’Артаньяна были только два чувства: гордость и самолюбие.
Впрочем, должно сказать к его чести, что пользуясь влиянием на Кетти, он прежде всего хотел употребить его на то, чтоб узнать о госпоже Бонасьё; но бедная девушка клялась, что решительно ничего не знает о ней, кроме того что она не умерла, потому что госпожа не вполне доверяла ей свои тайны.
Она ничего не знала и о причине, по которой миледи едва не потеряла доверие кардинала. Но в этом отношении д’Артаньян знал больше, чем она, потому что он видел миледи на корабле в то время, когда выезжал из Англии, и не сомневался, что дело состояло в наконечниках.
Но всего яснее для него была искренняя и глубокая ненависть к нему миледи за то, что он не убил ее брата.
На другой день д’Артаньян пришел к миледи. Она была в самом дурном расположении духа.
Он приписал это неполучению ответа от графа де Варда. Вошла Кетти; миледи обошлась с нею очень грубо. Кетти бросила на д’Артаньяна взгляд, которым хотела сказать: «Видите ли, я страдаю за вас».
Впрочем, к концу вечера прекрасная львица смягчилась: она с улыбкой слушала приятную болтовню д’Артаньяна и даже дала ему поцеловать руку.
Д’Артаньян вышел от нее, не зная, что и думать; но так как ему нелегко было вскружить голову, то ухаживая за миледи, он в то же время составил себе маленький план.
У дверей он встретил Кетти и зашел к ней. Она рассказала, что ее очень бранили за беспечность.
Миледи не могла понять причины молчания графа де Варда и велела ей прийти к себе в девять часов утра за третьим письмом.
Д’Артаньян вынудил у Кетти обещание принести это письмо к нему на другой день утром; бедная девушка обещала все, чего требовал ее любовник; она была без ума от него.
В этот вечер, также как накануне, д’Артаньян заперся в шкафу; миледи позвала Кетти, разделась, отпустила ее и заперла дверь. Д’Артаньян пришел домой опять около пяти часов утра.
В одиннадцать часов пришла к нему Кетти: она держала в руке новое письмо миледи. В этот раз бедная девушка даже и не пыталась оспаривать его у д’Артаньяна; он делал, что хотел, потому что она всею душой была предана своему прекрасному солдату.
Д’Артаньян вскрыл письмо и прочел:
«Вот уже в третий раз я пишу вам, что люблю вас. Берегитесь, чтобы в четвертый раз вместо этого я не написала вам, что ненавижу вас.
Если вы раскаиваетесь в своем поступке со мной, то девушка, вручающая вам это письмо, скажет вам, чем вы можете заслужить мое прощение».
Д’Артаньян несколько раз краснел и бледнел, читая это письмо.
– Вы еще любите ee, – сказала Кетти, не спускавшая глаз с лица молодого человека.
– Нет, Кетти, ты ошибаешься, я больше не люблю ее; но я хочу отомстить ей за презрение ко мне.
– Да; я знаю, чем вы хотите отомстить, вы говорили мне.
– Ничего, Кетти, ты ведь знаешь, что я никого не люблю кроме тебя.
– Почему я могу это знать?
– По презрению, которое я буду оказывать ей.
Кетти вздохнула.
Д’Артаньян взял перо и написал:
«Милостивая государыня! До сих пор я сомневался в том, чтобы первые два письма ваши были адресованы ко мне, до того я считал себя недостойным подобной чести; притом я так страдал, что не решался отвечать на них. Но теперь я должен поверить вашему расположению ко мне, потому что не только письмо ваше, но и ваша служанка уверяют меня, что я имею честь быть любимым вами. Нет надобности говорить мне, чем я могу заслужить прощение. Я сам сегодня в одиннадцать часов приду к вам просить об этом. Опоздать хоть одним днем значило бы, по моему мнению, снова оскорбить вас. Тот, кого вы сделали счастливейшим из смертных.
Граф де Вард».
Это письмо было подложное и неделикатное, а по нынешним понятиям даже бесчестное; но в то время люди были не так взыскательны. Впрочем, д’Артаньян, по собственному сознанию миледи, знал, что она изменяла уже не один раз, и не имел к ней большого уважения. Несмотря на это, он чувствовал, что пылал к этой женщине какою-то слепою страстью, усиливавшеюся от ее равнодушия.
План д’Артаньяна был очень прост: он хотел пройти через комнату Кетти к ее госпоже и воспользоваться первою минутой удивления, страха и стыда, чтобы достигнуть своей цели.
Может быть, это и не удалось бы, но нужно было рискнуть. Через неделю открывалась кампания, и он должен был ехать; поэтому ему некогда было вести дело постепенно.
– Возьми, – сказал он Кетти, отдавая ей запечатанное письмо, – и отдай миледи: это ответ графа де Варда.
Бедная Кетти побледнела как смерть; она догадывалась, что заключалось в этом письме.
– Послушай, моя милая, – сказал ей д’Артаньян. – Согласись, что это чем-нибудь должно же кончиться. Миледи может узнать, что ты отдала первое ее письмо моему слуге, вместо того чтобы отдать его слуге графа, что остальные письма ее распечатал я вместо графа де Варда. Тогда она прогонит тебя, а ты знаешь, что это не такая женщина, чтоб ограничить этим свое мщение.
– Для кого же я подвергаюсь такой опасности?
– Знаю, что для меня, моя красавица, и клянусь, что я тебе за это очень благодарен.
– А что вы тут написали?
– Миледи расскажет тебе.
– Нет, вы не любите меня, – сказала Кетти. – О, я очень несчастна!
На этот упрек есть ответ, которым женщины всегда позволяют обмануть себя; д’Артаньян ответил так, что она осталась в совершенном заблуждении.
