— Пусть продаст Чарли. Он будет торговать здесь до лета.

— А мне как быть? Чарли Красный Нос не все товары отдал за песцов. А ведь песцы чужие. Эчавто будет ругать меня.

— Сходи к Чарли и получи остатки товаров. Или ты, Айе, все еще боишься Чарли?

— Нет. Теперь перестал бояться. И Алитет уехал. Бояться нечего! весело воскликнул Айе.

Андрей напился чаю и вышел на улицу в окружении своих новых друзей.

Парни в один миг запрягли ему собак. Айе суетился больше всех, и только Ярак все еще недоверчиво присматривался к новому белому человеку.

Андрей вынул свои деревянные очки и надел их. Ярак вытащил из-за пазухи свои настоящие очки-консервы, подошел к Андрею и молча подал ему.

— О, вот это замечательно! Сколько тебе заплатить?

— Не надо, — ответил Ярак.

Андрей достал пять рублей и подал их Яраку.

— Зачем? — спросил Ярак.

— Купишь себе другие.

— Нет. Чарли за бумажки ничего не даст. Он торгует только за шкурки.

— Скажешь, я велел продать очки. Это русские деньги, и он обязан их принимать.

Собаки сидели в упряжке, готовые ринуться в путь. Андрей прощался с охотниками:

— Ну, друзья, до свидания. Мы еще встретимся с вами.

Камчадальская упряжка с места взяла в галоп.

— Он сказал — друзья! — взволнованно проговорил Ваамчо, глядя вслед удаляющейся упряжке Андрея. — Вы слышали, что сказал этот Большой Начальник? А?

Капитан Гарри Браун, зажав в зубах трубку из корня орегонской сосны, стоял у штурвала своей шхуны «Поляр бэр», которая малым ходом шла в некотором отдалении от берегов Аляски.

Это был толстый, с угловатым корпусом человек лет сорока. Желтая проолифенная зюйдвестка молодила его лицо. Сильные тяжелые руки Гарри Брауна были засунуты в карманы американской робы из синего демиса. Вся роба состояла из карманов, пристроченных красными нитками и прихваченных по всем четырем углам металлическими заклепками. Карманы топорщились от переполнявшего их содержимого. Они были всюду: на груди, на ногах около коленных суставов и на широких бедрах капитана. Казалось, эта роба служит Гарри Брауну вспомогательным складом.

Металлические пуговицы «радость холостяка» имели, однако, странное для «морского костюма» изображение: на них красовался паровоз.

У Гарри Брауна, практика-мореплавателя, не было диплома не только капитана дальнего плавания, но даже и каботажного. Не было у него и знаков отличия. Но все это не мешало капитану прекрасно знать море. Он умел и любил совершать опасные рейсы по Ледовитому океану на своем «Полярном медведе», который, если отбросить столь звучное название, был попросту контрабандной шхуной.

Кроме Гарри Брауна, экипаж шхуны состоял всего лишь из двух молодцов: расторопного верзилы — штурмана мистера Харлоу и добродушного шельмы беспечного судового механика Джима, одновременно исполнявшего обязанности кока. Оба они щеголяли в таких же робах и зюйдвестках, как и капитан, и гордились этим, как несомненным признаком демократии на их небольшом кораблике грузоподъемностью всего в сто двадцать тонн.

Втроем они стояли у штурвала, напряженно всматриваясь в толщу густого тумана, и, как ночные воры, осторожно пробирались на своем послушном судне в пролив вдоль берегов Аляски.

Странные вещи происходили в мире. Капитан Браун за свою морскую практику не один раз проходил в ясный, солнечный день мимо города Нома, где с давних пор жил таможенник мистер Керри. Они встречались каждую навигацию как друзья:

— Алло, мистер Браун!

— Алло, мистер Керри!

Обменявшись любезностями, капитан брал курс на острова и затем спокойно шел к угрюмым, но богатым берегам Чукотского полуострова. Так было всегда.

«Но с некоторых пор эти прекрасные традиции Севера полетели к чертовой бабушке, рассеялись как дым», — думал мистер Браун.

Ни с того ни с сего, может быть, в результате какой-то высокой политики, мистеру Керри вздумалось останавливать контрабандные шхуны и даже возвращать их домой. Впрочем, это его частное дело. Капитан Браун настолько хорошо изучил пролив и воды, омывающие Чукотское побережье этой страны портофранко,[28] что может с завязанными глазами провести «Поляр бэр» в густом тумане мимо таможни мистера Керри, не потревожив его покоя.

Туман рассеялся. Аляска осталась позади. Во всем блеске показалось ослепительно яркое полярное солнце, и разреженные плавучие голубые льды засверкали спокойными, ласковыми переливами. Послушное судно быстро продвигалось вперед, лавируя между льдами, как собачья упряжка среди нагромождений торосов. У всех трех членов экипажа «Поляр бэр» было превосходное настроение: наконец-то мистер Браун, мистер Харлоу и кок Джим вырвались из шумной Америки «на дачу», в просторы Арктики!

Русские отсюда далеко, занимаются какой-то революцией, и надо же кому-нибудь снабжать табаком охотников побережья, добывающих уйму белоснежных песцов.

Так думали эти веселые, рассудительные молодцы.

Капитан Браун, как и его друзья по дальнему плаванию, чувствовал себя в этих водах несравненно лучше, чем дома. Прозрачный, чистый воздух, интересное, прибыльное занятие способствовали отличному аппетиту.

Кок Джим ради удовольствия пристрелил моржа, безмятежно дремавшего на плавучей льдине, ловко прыгнул на лед, быстро вспорол ему живот и вырезал огромную печенку. Затем он кувалдой выбил из черепа бивни на память о рейсе, и шхуна, не задерживаясь, пошла полным ходом по открывшейся чистой воде.

Вскоре «Поляр бэр» бросила якорь у берега, где стояли три чукотские яранги. От берега сразу же отвалила кожаная байдара, в которой разместились люди стойбища, даже грудные дети и старики. Кому же хочется оставаться на берегу, когда можно посмотреть торг на борту американской шхуны?

Люди быстро вскарабкались на борт «Поляр бэр» и с необычайным любопытством стали рассматривать американцев и разные грузы принайтовленные[29] на палубе судна.

Плавучий магазин капитана Брауна очень привлекал охотников: здесь угощали не только едой, но и выпивкой. А ведь после выпивки у каждого человека сердце становится добрым, веселым, и торговать тогда особенно приятно.

Мистер Браун отлично знал чукотский язык и был не скуп. Он сразу же распорядился напоить чаем всех прибывших на борт и даже выдать по два кружка содовых галет на каждого. Охотники с наслаждением пили чай здесь же, прямо на палубе.

Мистер Браун с улыбкой благодетеля спросил:

— Много песцов на берегу?

— Очень много! И белых медведей очень много! Лисы, горностаи, евражки, волчьи шкуры есть, — ответил старик охотник.

— Еще ни одна шхуна не проходила. Ты самый первый пришел в это лето, — добавил другой.

— Чарли Красный Нос за зиму много купил песцов?

— Очень много! Очень много! — бесхитростно ответил пожилой охотник, дохлебывая чай. — Всех песцов я продал ему. Только три осталось для тебя. Вот они — в мешке.

— Не много мозгов в твоей коробке. Разве ты не знаешь, что Чарли Красный Нос — жулик? А ты все отнес ему! Ты должен был всех песцов оставить для меня. Прошлое лето я плохо торговал с тобой? Разве мало ты от меня получил товаров? Разве Чарли Красный Нос торгует лучше? Э-э! Голова твоя работает совсем неважно. Птичьи мозги в ней, — укоризненно сказал мистер Браун и постучал толстым, узловатым пальцем по обнаженной голове охотника, испытующе глядя на него.

Охотник встал, виновато усмехнулся и, неловко переминаясь с ноги на ногу, сказал:

— Только зимой надо было купить ружье. Патронов не хватило. Табак весь вышел, и чая не было.

Мистер Браун перебил его:

— А песцы в мешке у тебя хорошие? Может быть, недопески оставил для меня? То, что не взял Чарли Красный Нос.

— Нет, недопесков нет. Хорошие песцы.

— Ну полезай за мной!