— Ты хорошо бегаешь, — сказал Алитет, въехав в стойбище.

— Да, я хорошо бегаю, — польщенный похвалой, ответил Ренто.

— Эчавто в этом стойбище?

— Нет. В другом. Переночуй здесь. Может, завтра пурга стихнет. Сейчас зачем из тепла уезжать? Вот яранги. Мужчины в стаде, женщины позаботятся о тебе.

— Разве есть здесь человек, который вволю накормит моих собак?

Пастух Ренто промолчал.

— Далеко другое стадо Эчавто?

— Близко. Бегом бежать — наверное, десять раз вспотеешь. Оставайся до завтра.

— Нет. Беги вперед, я поеду за тобой.

— Эгей! — безропотно согласился Ренто и, положив палку на спину, побежал от жилья в холодную снежную пустыню.

Ренто скрылся из виду, и только вожак Чарли держит его след.

Изредка пастух останавливается и громко кричит:

— Эге-ей!

Это означало: «Вот я где!»

Наконец в непроглядной тьме пастух вбежал в стойбище, остановился, опираясь на палку, и, дождавшись Алитета, с улыбкой сказал:

— Вот яранги. Я побегу скорей в стадо.

— Подожди. Возьми на закурку хорошего табаку.

Ренто обрадовался.

— Много поймали песцов люди Эчавто?

— Мно-о-ого!

— Ну, теперь беги!

И Ренто побежал обратно.

Как только стало известно, что приехал Алитет, все стойбище Эчавто пришло в движение. Будто кончилась ночь — и людям пора вставать.

Сам старик Эчавто тоже проснулся и лежал на пушистых оленьих мехах, прикрывшись лисьим одеялом. Он позвал всех четырех жен и каждой из них стал давать поручения, подергивая свою длинную реденькую бороденку.

— Эйпынга, ты ступай наружу и дай Алитету мясо. Похуже которое. Эти люди с морского берега — мышееды. Они толку не знают в хорошем оленьем мясе. Им лишь бы стучать зубами и проталкивать в их сморщенный желудок разную дрянь.

— Эчавто, ты говоришь о корме для собак?

— Да, да. Эти люди могут питаться одинаковой пищей с собаками. Но дай все-таки столько, чтобы не видно было на его лице обиды. А ты, Кыма, ступай к Пиляку и скажи ему, чтобы сбегал в стадо и принес молодого бычка с белой полоской на верхней губе.

— Эчавто! Большая пурга. Найдет ли Пиляк в стаде этого бычка?

— Пустословная, твое дело — сказать. Или я тебе велю сделать большее? Найдет. Ты, Кейпа, зажги еще один светильник. Два зажги. Эчавто не такой бедный человек, чтобы встречать гостя в потемках. Торгового гостя! И тебе, Выйя, найдется работа. Достань тонкие пыжиковые штаны и всунь меня в них. А то еще гость подумает, что беден я. Кроме своей кожи, никакой одежды.

В полог влез Алитет.

— Ты приехал, Алитет? — нарочито не выражая особого восторга, спросил Эчавто.

— Да, — как будто безразлично ответил гость и развалился на шкурах, потирая озябшие руки.

— Дошли, стало быть, слухи о нашей нуждишке в товарах? Нам много не нужно.

— Да, слух пришел. Немножко товаров привез. И ножи есть, и напильники, и колокольчики для оленей, и иголки, и бусы, и ружья, и табак. Немножко товаров есть.

Женщины взмахивали руками и вздыхали, удивляясь такому обилию товаров. Старику Эчавто не понравилось поведение жен. Он строго посмотрел на них, и они сразу перестали удивляться. Сам он лишь молча кивнул Алитету, будто удовлетворенный, и сказал:

— Кейпа! Гость должен сухим горлом разговаривать? Где же чай?

Смуглая, проворная, как лисица, Кейпа быстро разлила чай.

Алитет вылез в сенки за мешком. Предполагая сегодня выпить — а выпить надо много и не потерять головы, — Алитет впотьмах проглотил большой кусок сливочного масла, которое специально для этой цели он взял у Чарли.

Тогда огненная вода обжигает только кишки и не делает голову безумной. А ведь Алитет не веселиться сюда приехал.

Он вернулся в полог и с видом благодетеля высыпал сухари на столик.

Божественная еда — чай с сухарями. Женщины ахнули от восторга.

— Бабы созданы лакомками, — заметил Эчавто. — В своем безумстве они готовы сожрать с этими сухарями свои собственные языки.

— Это пища белых людей, — со знанием дела сказал Алитет.

— Дрянная пища. Я не прикоснусь к ней. — И, помолчав, Эчавто начал деловой разговор.

— Мои люди тоже наловили немножко красных лисиц, — вкрадчиво сказал он.

— И песцов и чернобурок, — не удержалась болтушка Кейпа.

— Ш-ш-ш! — прошипел Эчавто.

Не останови ее вовремя, бог знает, что она еще может наболтать.

— Вы что сидите, как совы, выпучив глаза? — обратился Эчавто к женам. — Или вы думаете, что гость должен без конца полоскать кишки водой? Или вы забыли, что дорожному человеку нужна крепкая пища? Или вы думаете, что у Эчавто мало еды? Устройте лучшую еду, которая бывает в моем пологе.

Женщины, как мыши, бросились в разные стороны, готовые выполнить все, что захочет их властелин.

Да ради такого случая они повылезут из кожи, чтобы угодить важному гостю. Ведь не часто бывают в тундре такие люди.

Молодыми, крепкими зубами Кейпа перетирала оленье мясо, складывала его в корытце, перемешивала с оленьими мозгами и закатывала из этой серой массы колобки. Потом она вынесла их на холод подморозить.

Другие жены каменным молотком дробили мерзлое сырое мясо, резали вареное, выкладывали из котла оленьи языки, готовили листоквашу из зеленых листочков, съедобных трав и корней, сдобренных тюленьим жиром. Сколько было приготовлено сытной и самой праздничной еды! Долго ли четырем женщинам приготовить изысканные блюда, когда в хозяйстве всего в достатке!

Эчавто приблизился к Алитету и уже обычным, деловым тоном сказал:

— От тухлого мяса живот пухнет. Только языками оленьими я питаюсь, нагульным жиром да мясом молодых телят. Я послал за хорошим теленком.

И, помолчав немного, старик совсем тихо, как о самом сокровенном желании, спросил:

— А спирт есть?

— Есть. У Алитета всегда есть.

Эчавто процедил сквозь зубы воздух, предвкушая наслаждение.

Выждав этот удобный случай, Алитет заговорил о самом важном.

— Эчавто, оленей только у меня нет. Живых оленей. Стада нет. Мы бедные люди на морском берегу. Есть на море охота — еда есть. Нет охоты еды нет. А ведь за оленем не надо в море ходить. Поэтому хочу завести стадо.

Старик насторожился и уклончиво сказал:

— Мы здесь, в тундре, тоже бедные люди. То волки задирают оленей, то гололедица, то обезножье — болезнь. У вас хорошо на берегу. Небось волки не задирают тюленей и моржей, а у нас того и гляди.

Молчаливым жестом Эчавто велел женам подавать еду. Женщины наперебой ставили деревянные корытца с самой разнообразной едой. Эчавто попробовал сначала сам, всего по одному кусочку из каждого корытца. Алитет взял большой язык оленя и, торопливо надрезая его, с жадностью глотал куски. Нежное мясо таяло во рту. Кейпа пододвинула ему корытце с мозговыми колобками. Прэрэм — эта праздничная еда — был так вкусен, что с ним можно было съесть свои губы.

Алитет торжественно поставил на стол бутылку разведенного спирта. У Эчавто заблестели глаза. Дрожащими руками он погладил бутылку.

— Хорошая огненная вода. На крепком морозе не мерзнет, — сказал Алитет, наливая две кружки.

Женщины хватали сухари и грызли их с наслаждением.

Алитет чокнулся с Эчавто. Огонь пробежал по телу Эчавто, он отдышался и, не закусывая, чтобы не портить впечатления от водки, проговорил:

— Ты зачем стукнулся своей кружкой о мою? Не хочешь ли ты жить в сменном браке со мной? А? Вон сколько жен у меня!

Голова закружилась у Алитета от неожиданно приятного разговора. Алитет давно думал укрепить свои деловые связи с Эчавто сменным браком. Но все же, делая вид, что он не особенно заинтересован в этом, повел разговор издалека:

— У меня есть приятель — американ. Всегда, когда мы с ним пьем огненную воду, он стукается о мою кружку! Надо знать, как обращаться с огненной водой, ведь ее делают на земле белолицых… А твой разговор о сменном браке веселит мое сердце. У меня, Эчавто, стало две жены. Скоро будет три. И в самом деле, почему бы нам не заключить брачное товарищество: быть приятелями по жене? Стать невтумами?