— Странно, очень странно. В норе что-то холодное и скользкое.
Вмиг веселое настроение у нас улетучилось. Васька спрыгнул с берега и, ухватив медика за плечо, грубо отшвырнул его от норы. Но доктор уже сам сообразил, что в норке что-то неладно. Он подошел к Марку и неуверенно спросил:
— А не кажется ли вам, что в норе мог оказаться уж?
Марк взял палку-рогульку и стал осторожно ощупывать нору. Палка наткнулась на что-то мягкое, и тотчас из норки послышалось характерное шипение.
— Гюрза, — негромко произнес Марк. — Отойдите-ка, друзья, подальше.
Конечно, никто не выполнил приказ. Все столпились у норы за спиной зоолога, но Марку уже было некогда следить за нами. Внезапно палка вылетела из отверстия, вслед за ней показалось грязно-бурое толстое тело змеи. Рассерженная гюрза попыталась нанести удар — молниеносно вытянула шею, но, не достигнув цели, вывалилась из отверстия, шлепнулась на землю и поползла с несвойственной змеям ее породы быстротой. Ребята отпрыгнули. Доктор, размахивая руками, вертелся поблизости, намереваясь схватить пресмыкающееся за хвост, но вовремя был остановлен Афанасием. Таежник затаив дыхание смотрел за развитием действия. Если б он встретил медведя, то знал бы, как с ним справиться, но с таким коварным существом, как ядовитая змея, парню сталкиваться не приходилось.
Гюрза поползла по высохшему руслу, но Марк не дал ей уйти. Сорвав с головы соломенную шляпу, он забежал вперед и, наклонившись, стал водить шляпой перед головой гюрзы. Рассерженная змея на какое-то мгновение замерла, сжалась, потом, зашипев, нанесла шляпе два коротких удара. Оба они попали в цель — сбоку это было хорошо видно. Марк продолжал рискованную игру. Змея приготовилась к отражению новой атаки, в этот момент зоолог бросил шляпу рядом с головой змеи и, изловчившись, прижал гюрзу палкой к земле. Тяжелое туловище пресмыкающегося с силой забилось. Марк ухватил змею за затылок и хвост, оторвал ее от земли, поднял в воздух. Гюрза бешено рвалась, стараясь высвободиться, но Марк развел руки, и тело змеи вытянулось в почти прямую линию. Еще несколько яростных рывков, и обессиленная змея повисла, как надувная резиновая игрушка, — бой кончился.
Марк показал нам измученную схваткой гюрзу. Афанасий смотрел на пресмыкающееся, словно прикидывая, как можно ловить таких свирепых существ. Доктор глядел с неподдельным интересом, Васька — пренебрежительно (конечно, теперь можно было не бояться). Продемонстрировав змею, Марк упрятал ее в мешочек, и Васька, наконец, смог вздохнуть облегченно.
— Сеанс окончен, пошли дальше.
В этот день нам суждено было увидеть еще одну гюрзу весьма внушительных размеров.
Заонегин шагал впереди и поэтому первым заметил змею. К тому времени неприятные ощущения, связанные с исследованием птичьей норы, успели у него уже выветриться. С радостным воплем доктор бросился к змее и, копируя Марка, сорвал с бритой, лоснящейся, как бильярдный шар, головы соломенную шляпу с кокетливо повязанной пестрой ленточкой. Не успели мы ахнуть, как доктор уже плясал вокруг гюрзы, тыча ей в нос своим модным головным убором. Медлить не приходилось, доктор подвергался серьезной опасности, ежесекундно гюрза могла нанести удар. Подбежав, мы оттеснили Заонегина в сторону. Марк приготовился прижать змею ногой, но остановился: змея сохраняла спокойствие.
— Э, да она дохлая, — разочарованно протянул Васька, недовольный тем, что это обстоятельство помешало ему стать героем спасения доктора от неминуемой гибели. — Можете, доктор, продолжать свои упражнения.
Но Василий ошибся, змея была живая, она вяло шевельнулась, судорожно приподняла над землей голову и тут же бессильно уронила ее в пыль. Марк внимательно осмотрел пресмыкающееся, тронул палкой, затем перевернул и сказал:
— Змея больна, по-видимому, у нее воспалительный процесс в зеве. Такое заболевание бывает, а может быть, у нее и обыкновенный флюс…
Мы повернули обратно. По дороге нам попадались многочисленные птичьи норки, но доктор теперь уже не делал никаких попыток познакомиться с их обитателями. Он шагал, задумчиво разглядывая свои огромные «вездеходы», и, наконец, спросил:
— Каким же образом змея оказалась в птичьей норе?
— Гюрза не упускает возможности полакомиться птичьим мясом. Ночью она, вероятно, заползла в птичью норку, и, надеюсь, вы, доктор, представляете себе, что стало с ее обитателями.
— В общих чертах — да, — ответил доктор и, невзирая на сорокаградусную жару, зябко поежился.
Наблюдать пресмыкающихся вблизи порой очень сложно. Обладая менее острым зрением и слухом, нежели высокоорганизованные животные, змеи способны ощущать всем телом малейшие колебания почвы. Не видя издали противника, змея чувствует его приближение и применяет тот или иной способ защиты. Некоторые змеи, неядовитые и ядовитые, почувствовав опасность, стремятся улизнуть. Даже страшная кобра подчас уступает дорогу идущему человеку и, лишь застигнутая врасплох, остается на месте, готовясь к защите и предупреждая врага характерной позой.
Однако далеко не все пресмыкающиеся стараются скрыться от врага. Гюрза, например, редко отступает, а большей частью остается на месте, поджидая приближающегося противника. Не спешит уступать дорогу и эфа. Если она и делает это, то спокойно, неторопливо, так сказать, с чувством собственного достоинства. Рассерженная эфа бросается на врага с шипением, напоминающим шипение зажженного примуса. Но гюрза, эфа и другие ядовитые змеи сами нападать на человека избегают, укусам подвергаются в основном люди, случайно натолкнувшиеся на пресмыкающихся. Зато некоторые полозы бывают очень агрессивны. Укусы их болезненны, но не опасны.
Удивительно, что змеи одного вида, приблизительно одинаковых размеров, содержащиеся в одинаковых условиях, по-разному реагируют на приближающихся людей. Поведение змей столь изменчиво, что даже опытные змееловы никогда не могут предугадать очередной их «поступок».
И все же, несмотря на серьезные затруднения, встающие перед натуралистами, они подмечают много интересного из жизни пресмыкающихся в естественных условиях.
У ядовитых змей немало врагов среди птиц и млекопитающих. Между ними завязываются настоящие бои, которые кончаются обычно гибелью пресмыкающегося.
Подобно ежам, врагами ядовитых змей, в особенности степных гадюк, являются хорьки. Эти подвижные зверьки не имеют такой надежной защиты, как ежи, и одерживают верх в единоборстве со змеями благодаря своей необыкновенной ловкости, изворотливости и свирепости. Хорьки — большие забияки и драчуны. Застигнутого в сарае хорька не так-то просто изловить, он бросается навстречу, вереща и щелкая острыми, как игла, зубами, отчаянно борется за свою жизнь.
Однажды Шандиз — рослая, сильная черная овчарка с белым галстучком на мускулистой груди, догнав хорька, попыталась схватить его. Ловко изогнувшись, хорек вцепился псу в нос и повис на нем, как груша. Взвыв от острой боли, собака хотела стряхнуть злющую тварь, но не тут-то было. Пришлось вмешаться. Пес скоро выздоровел, но с тех пор возненавидел хорьков лютой ненавистью и в схватках с ними действовал изобретательно, памятуя о полученном уроке.
Охотники-змееловы рассказывают, что встречали полусъеденные останки гадюк неподалеку от селений: это была работа хорька. Хорьки уничтожают не только ядовитых змей, но и множество грызунов, регулируя таким образом их численность. К сожалению, зверьки эти совершают опустошительные налеты на курятники, справедливо полагая, что с сонными курами меньше возни и что куриное мясо приятнее.
Известно, что звери и птицы испытывают перед пресмыкающимися чувство страха. Даже крупные животные стараются избежать столкновений со змеями, и все же бывают исключения.
Как-то раз я набрел на гнездо дикой утки. Рябенькая уточка высиживала яйца. Она не покинула гнезда при приближении человека и лишь приникла к земле, пытаясь замаскироваться. Маленькое сердечко матери, наверное, трепетало от страха, когда рядом по тропе застучали тяжелые болотные сапоги.
