Терри заставила взять себя в руки.

— Мы с Рики по суду оспариваем права на ребенка. Что бы он ни причинил Карло или тебе, ты не выступаешь в суде его оппонентом. Я тебе скажу, что предпримет Рики. Он сообщит судье Скатене, что ты пытался не допустить, чтобы суд узнал «правду» об инциденте с Еленой и Карло.

Похоже, ее слова подействовали на Криса отрезвляюще. Когда он снова заговорил, голос его был спокоен.

— По-своему Рики гениален. Он развел нас по разные стороны: любые мои попытки защитить Карло могут обернуться против Елены. И никто не сможет его пальцем тронуть, пока он будет заявлять, что Карло занимался развратом с девочкой. Особенно я.

Как-то Крис отмахнулся от Рики, заявив, что тот неудачник и ничтожество. Казалось, с тех пор прошла целая вечность. Самым ужасным было то, что в глазах Криса Рики, что называется, «обрел плоть». Начисто лишенному принципов Рики было нечего терять, поэтому те меры, которые мог применить против него нормальный человек, оказывались бесполезными.

— Мне очень жаль, — наконец произнесла Тереза, — но если он и дальше будет продолжать в том же духе, все поймут, что он из себя представляет. Я обязательно скажу ему об этом.

Крис равнодушно пожал плечами.

— Делай, что считаешь нужным. Я уверен — он тебя выслушает.

Терри поняла, что не имело смысла продолжать этот разговор. Она вернулась в свою комнату и набрала номер Рики.

— Рики Ариас, — бодро ответил он.

— Я прочитала эту заметку, — холодно сказала Терри.

— И как она тебе показалась? — Тот же бодрый тон.

— Мне показалось, в этом ты проявился полностью. Я даже рада, что ты сделал это. Обычно ты более тщательно скрываешь, кто ты есть на самом деле.

— И каков же я, по-твоему?

Рики старался казаться ироничным, но от Терри не могло укрыться, что в глубине души он чувствовал себя с ней неуверенно.

— Не буду тебя огорчать, — ответила она. — Тебе лучше пребывать в неведении относительно того, что могут подумать о тебе нормальные люди. Ты глух, Рики. Ты читаешь ноты, но не слышишь музыки.

— Что это, черт побери, значит?

— Я приведу тебе один пример. Если ты расскажешь прессе о Карло Паже, то будет совершенно очевидно, что ты используешь в своих интересах подростка и собственную шестилетнюю дочь. Ни один грамотный психолог не пройдет мимо этого обстоятельства.

— Послушай, я остался совсем без денег. — Он явно начинал нервничать. — Ты думаешь, мне самому приятно ставить себя в дурацкое положение? Это ты со своим дружком вынудила меня.

— Ничего подобного. Ты обязан только себе самому. Эта заметка — единственное дело в жизни, за которое тебе заплатили. Больше тебе похвастаться нечем.

— Зато ты теперь нашла идеального любовника, не так ли? Человека, который освободил тебя от пут этого чудовищного брака. — Чувствовалось, что Рики снова взял себя в руки. — Скажи мне, Терри, а почему ты думаешь, что, когда речь пойдет о выборе, он предпочтет тебя, а не Сенат?

— Что ты хочешь сказать? — не подумав, выпалила Терри. Именно на это Рики и рассчитывал.

Он тихо рассмеялся и повесил трубку.

Роза сидела на диване, словно обремененная грузом свалившихся на нее проблем.

— Итак, ты собираешься в Италию, — повторила она. — Вместе с Крисом, потому что не можешь отказать ему. Прошло полгода с тех пор, как ты ушла от Рики.

Роза не стала договаривать, что сын Криса подозревается в совершении развратных действий с дочерью Терри, что вопрос с опекунством еще не решен и что Рики приложит все силы, чтобы отомстить ей.

— Освидетельствование только через три недели, — сказала Терри. — Для нас с Крисом это время чрезвычайно важно. Нам нужно побыть одним, когда над нами не будет довлеть постоянное присутствие Рики, чтобы подумать обо всем.

Роза устало закрыла глаза, потом тихо произнесла:

— Несколько месяцев я ничего не говорила тебе. У тебя забрали дочь. От человека, который, как ты уверяешь, любит тебя, только одни проблемы. От ребенка, которого люблю я, осталась одна оболочка. И все равно я ничего не говорила тебе.

— Что же ты хочешь сказать мне, мама? — спросила Терри.

— Что все твои решения, Тереза, неправильны. Начиная с Кристофера Паже. И что расплачиваться за них приходится Елене.

— Крис здесь ни при чем. За все отвечаю я.

— Вот как? Тогда почему же, вместо того чтобы говорить о Елене, мы снова и снова говорим о нем? Терри, эта девочка дорога мне. Мне больно смотреть на нее. Я понимаю, что в ваших отношениях с Крисом нет ничего предосудительного, по крайней мере в том смысле, какими их представляет Рики. Однако с существованием этого человека связаны все твои решения, касающиеся интересов Елены. В том числе и решение оставить Рикардо Ариаса.

— Я оставила его ради Елены.

— Вот как? — с горькой иронией вопрошала мать. — И поэтому теперь Елена принадлежит Рики?

— Мама, я делаю все, чтобы изменить ситуацию.

Роза покачала головой.

— Не думаю, что это у тебя получится, Тереза. Во всяком случае, не таким способом. Рики — это непреложный факт. Крис же — совсем другое дело, и он слишком дорого тебе обходится. Прошу, скажи ему, чтобы он оставил тебя в покое.

— Как у тебя просто получается. — Терри повысила голос. — А когда тебе кто-то нужен — по-настоящему нужен? Когда просто хочется с кем-то посмеяться? Тебе известно это чувство?

— Нет. Но мне также неизвестно, что такое потерять ребенка. Твой смех дорого стоит.

В который раз Тереза испытала угрызения совести из-за того, что произошло.

— Именно поэтому мы и едем в Италию — чтобы все обсудить и понять, возможно ли построить совместное будущее, которое устроило бы и наших детей. — Она начинала нервничать. — Ты себе и представить не можешь, как полезно иногда бывает просто поговорить.

Лицо Розы оставалось таким же бесстрастным.

— Ты уверена, что Карло ничего не сделал твоей дочери?

Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

— Я не могу поклясться, — произнесла Терри. — Но я не верю, что он способен на такое. Эксперт попытается установить, в чем дело.

— Эксперт, скажите на милость, — презрительно бросила Роза. — Что-то вроде того судьи?

— Это совсем другое. — Тереза почувствовала, что ей становится трудно говорить. — Этот человек профессионально разбирается в детских проблемах.

— И ты, разумеется, связываешь с ним свои надежды. — Лицо Розы по-прежнему ничего не выражало, и только глаза выдавали ее страдание. — Совращение ребенка — это чудовищно. Ты можешь обвинять меня в чем угодно, но я никогда бы не допустила, чтобы такое произошло с тобой или твоей сестрой.

Терри на мгновение показалось, что над словами Розы, особенно невысказанными, витает тень отца.

— А почему ты думаешь, что мы с тобой отличаемся друг от друга? — спросила она.

Роза уловила скрытый намек на Рамона Перальту и испытующе посмотрела на дочь. Но, как всегда, она ни словом его не помянула.

— Полагаю, — произнесла Роза усталым голосом, — ты уже сообщила Рикардо?

— Да.

Рикардо сдержанно отреагировал на известие об отъезде Терри — он просто аккуратно записал сроки и ее маршрут.

— Что случись, Рики должен знать, где меня искать, — объяснила Тереза. — Мама, если бы Елена проводила со мной не только выходные, я бы никогда не поехала. Если без меня ты заберешь Елену к себе на субботу и воскресенье, вам обеим будет хорошо.

Роза молчала — вид у нее был сокрушенный. Только теперь Терри заметила слезы на глазах у матери. Уходя, она поцеловала ее, словно предлагая забыть о размолвке.

Был одиннадцатый час, уже совсем стемнело. Поднимаясь по лестнице к себе, Терри подумала, что хорошо бы как следует выспаться.

Дверь оказалась открытой настежь.

Женщина помедлила и заглянула в гостиную. Из-за темноты Терри ничего не видела.

Она вошла, озираясь по сторонам: в комнате как будто ничего не изменилось. Вдруг у нее за спиной кто-то мягко закрыл дверь.