— Это была ты, Тереза. Просила его встретиться с тобой вечером.

При этих словах матери у Терезы засосало под ложечкой. Роза сильнее сжала ее ладонь.

— Я смотрела в пустые глаза Рикардо и слушала, как ты вымаливаешь у него дочь. Потом вложила пистолет ему в руку, вытерла пальцы о плащ и подошла к телефону. Когда ты закончила говорить, я выключила автоответчик и стерла пленку. — Роза отвернулась. — Мне не хотелось, чтобы полиция подумала, что ты была у него — понимаешь? На тебя могло пасть подозрение. Эта была моя последняя трезвая мысль. Я с трудом помню, как села в машину и доехала до дома. Спустилась в подвал и сунула плащ в мешок для мусора. Мусор должны были забрать на следующее утро, так что к тому времени, как тело обнаружили бы, плаща уже не оказалось. Я поднялась к Елене в комнату. — На глазах у Розы стояли слезы. — Ей снова приснился кошмар. Я прижала ее к себе, как когда-то прижимала тебя, и сидела так, пока девочка не уснула, — заключила свой рассказ Роза.

Терри стояла у окна, глядя на ночную Долорес-стрит. На диване в неподвижной задумчивости сидела ее мать. Была глубокая ночь, и Тереза давно потеряла счет времени.

— Из-за тебя Крис предстал перед судом. Из-за тебя Карло поверил, что его отец убийца. — Голос Терри дрожал от стыда и гнева. — Из-за тебя я сама поверила, что Крис убийца.

— Тереза, мне начинает казаться, что ты всегда превратно судишь о мужчинах. Сначала о Рикардо, теперь о Крисе, — с печалью в голосе произнесла Роза. — Мне и в голову не приходило, что с Крисом приключится что-то подобное. Я и подумать не могла, что его могут арестовать — как, впрочем, не могла подумать и то, будто ты поверишь в его виновность.

Терри обернулась.

— А когда это все же случилось?

— Я должна была подумать о Елене, — уже тверже проговорила Роза. — Я знаю — мое молчание может показаться жестоким. Но Кристофер Паже необычайно сильный и находчивый мужчина. Встреча с ним убедила меня в этом.

В бессильной злобе Терри подошла к матери и, склонившись над ней, спросила:

— А как же Карло?

Роза невозмутимо взглянула на нее снизу вверх и ответила:

— Карло не мой внук.

Тереза схватила мать за плечи и гневно выкрикнула:

— Карло не занимался растлением несовершеннолетних. — Безмятежное спокойствие матери еще больше выводило ее из равновесия. — Из-за тебя Крис мог оказаться в тюрьме.

Роза не пыталась сопротивляться.

— Нет, — со сдержанным достоинством произнесла она. — Я бы не допустила этого. Но теперь все позади, а Елене ни к чему знать правду.

— А обо мне ты подумала?

— Я бы рассказала тебе, Тереза. В свое время.

— Но ты так ничего и не сказала, — уже спокойнее сказала Терри. — Ты делала то, что считала правильным. Я тоже оставляю за собой такое право.

Роза устало взглянула на нее.

— Ты что, сообщишь полиции? Меня отправят в тюрьму — Елена снова будет страдать. Ради чего? Ради доброй памяти Рикардо Ариаса?

Терри покачала головой:

— Нет. Ради Карло. А главное — ради Криса. Всю оставшуюся жизнь люди могут считать, что он убийца.

— Что же, в таком случае спроси у него самого. — Теперь в голосе Розы слышалась скорее обреченность, чем усталость. — Пусть Кристофер Паже сам вершит правосудие.

Терри медленно разжала пальцы.

Невозмутимо глядя ей в глаза, Роза промолвила:

— Да, и еще одно. Ведь ты дважды звонила Рикардо, не так ли? И именно поэтому ты и поверила в виновность Криса, и именно поэтому чувствуешь себя сейчас виноватой.

Терри ничего не сказала. Мать кивнула, словно удовлетворенная произведенным эффектом и продолжала:

— Давая показания на суде, ты сказала, что звонила ему около половины девятого и он сообщил о назначенной встрече. Но ты ни слова не проронила о втором звонке, более позднем, на который тебе никто не ответил. Вот почему уже в Италии ты так переполошилась, когда не смогла дозвониться Рикардо. Потому-то и скрыла от полиции, что звонила ему дважды в тот вечер. Поскольку уж точно знала, что Рикардо умер в перерыве между твоим первым и вторым звонком. — Роза помолчала. — Ты считала, что это Крис стер твою запись на автоответчике. И не могла рассказывать об этом никому — особенно Паже.

Крис в свитере и джинсах пошел открывать дверь. Было два часа ночи.

— Мне надо поговорить с тобой, — с порога сказала ему Терри.

— Все в порядке, — успокоил он ее. — Я ждал тебя.

Они прошли через безмолвный дом в библиотеку, где Крис любил уединиться. Было темно; в свете догоравшего камина Тереза увидела стоявший на столике бокал коньяка.

Он включил миниатюрную лампу и сел на диван. По комнате разлился сумрачный свет; Крис смотрел на нее несколько настороженно, но не более того.

— Терри, что с тобой? Ты словно язык проглотила, — заметил он.

— Ты не убивал Рики, — продолжая стоять, заявила женщина.

— Да. Мне это известно, — съязвил Паже.

— Крис, это сделала моя мать.

Едва заметно помрачнев, мужчина кивнул.

Некоторое время Терри молча наблюдала за его реакцией, затем спросила:

— Так ты знал?

— Подозревал. Знать — это нечто другое. — Паже на минуту задумался, затем снова посмотрел на Терри; он хотел подойти к ней, но что-то в выражении ее глаз заставило его остановиться. — Ты хочешь поговорить со мной о Розе? — тихо спросил он.

Женщина поняла, что, скажи или сделай он что-либо другое, она не смогла бы сохранить самообладание.

— И да, и нет, — ответила она.

От догоравших в камине углей поднимались последние неровные язычки пламени.

— Ну так расскажи, как она это проделала, — попросил Крис. — Почему она это сделала, я уже знаю.

Терри вздрогнула:

— Ты знаешь про Елену?

Крис насторожился:

— Я знаю, что Карло не причинил ей зла.

— Да. — Терри вспыхнула от стыда. — Это сделал Рики.

— Рики? — Впервые на лице Криса отразилось изумление. — И твоя мать знала об этом?

— Да.

Паже рывком встал.

— И она допустила, чтобы Карло терпел такие унижения?

— Она допустила, чтобы ты терпел унижения.

— Мне не шестнадцать лет, — ровным голосом промолвил Паже; казалось, его эмоции слишком глубоки, чтобы он мог позволить себе выказывать их. — Будет лучше, если ты все расскажешь мне.

Терри понимала, как тяжело дается ему это спокойствие; она ровно, почти монотонно, изложила ему все, что услышала от матери. Крис слушал ее, словно окаменев, и не проронил ни звука.

Когда Тереза наконец замолчала, она поняла, что страшно устала.

— Понимает ли твоя мать, что натворила? — тихо спросил Кристофер.

— Нет, — упавшим голосом ответила Терри. — Крис, я хочу, чтобы ты развеял всякие сомнения на твой счет.

Он иронически улыбнулся:

— А мне-то казалось, что я уже сделал это.

— Ты ведь понимаешь, о чем я. — Терри смущенно замолчала и, сделав над собой усилие, добавила: — Я и впрямь боялась, что ты убил его.

Паже пристально посмотрел на нее.

— А насчет Карло?

— Я не была уверена. — Терри поняла, что после стольких потерь больше невозможно утаивать правду. — Тем более ты должен решиться на это. Хотя бы поможешь сыну.

— Ты права, если иметь в виду его одного. — Он взглянул на нее исподлобья. — Но ты сбрасываешь со счетов Елену.

Терри перевела дыхание.

— Если бы мать рассказала мне обо всем, мы смогли бы противостоять Рики. Я добилась бы признания своих прав на Елену, и Карло остался бы чист.

— Все верно. В известном смысле в том, что ты говоришь, содержится элемент скрытой иронии, рассчитанной на знатоков древнегреческой трагедии. — Паже на мгновение смолк, словно пытаясь сдержать захлестнувшие его эмоции, потом печально добавил: — Однако твоя мать этого не сделала. Так что мы имеем то, что имеем.

Терри с решительным видом подошла вплотную и заглянула ему в глаза.