…Отряд достиг заданной точки. Бриан, осматривая строение ворот, говорил с номархом стражи, несущей у них дозор.

– Мы ничего не заметили подозрительного сегодня! Самая большая делегация, прошедшая воротами, была из Карфагена! Да вы, её должны были встретить дорогой сюда?

Бриан молча утвердительно кивнул номарху и хорошенько осмотрелся вокруг…

К воротам примыкали три улицы. Эта часть города, отстраивавшаяся от дворца Наместника, имела самые зажиточные дома. Они шли от самого дворца Ганнона и располагались по левую сторону улицы, по которой они попали к воротам. Поэтому, площадь, сопряжённая с ней и воротами, да и сама улица были самыми широкими из всех трёх. Площадь же возле самих ворот была обширней, чем такая же на южной стороне города! На восточной стороне Антоний не был, поэтому, судить о площади располагающейся там не мог, но увидев здесь такое свободное пространство, он призадумался… Все три улицы, сопрягаясь с воротами города, выходящими на карфагенский тракт, автоматически расширялись! Это обуславливалось пропускной способностью ворот и тем, что одна из улочек, шедшая вдоль крепостной стены, вела напрямую в гавань. Хоть она и была не очень широка, но две повозки с лёгкостью разъезжались по её ширине и, поэтому, те, кто хотел попасть сразу в порт, сворачивали на неё. Другая улица, расположенная слева от въезда в город, вела в южную часть города. Она шла в довольно затяжной подъем, и он достигал своей верхней точки в стадии от ворот. По этой улочке движение было самым слабым и ею пользовались в основном горожане. Вдоль всех прилегающих к площади ворот улочек шёл торг различным товаром и всякой мелочью, так необходимыми в дороге. Все, что необходимо иметь в запасе находясь в пути, можно было купить, или выменять, на площади у ворот. Это было необходимостью, чтобы какая-то непредвиденная, неожиданная и нежелательная поломка не осложнила доставку товара в необходимое место. И торговля оправдывала себя – уходящие из города караваны, идущие в Карфаген, не бегали по городу, запасаясь необходимым, а знали, что все купят у самых ворот! От продуктов в дорогу – до железного гвоздя!

Несмотря на утро, на площади было довольно людно. Антоний, чтобы не показать мятежникам своё присутствие, развёл свой отряд по прилегающим башням у ворот, усилив наблюдение, как на самих башнях, так и на площади. Хотя его сторона, считалась самой неблагоприятной для нападения мятежников, Антоний, осмотревшись, пришёл к выводу, что это обманчивое мнение. Корт считал, что в прилегающих богатых домах горожан, есть вооружённая охрана, которую в случае нападения можно будет применить на своей стороне! Но это было бы возможным, при совершенной лояльности горожан к суффетам Карфагена, а в городе наблюдалось брожение мнений. И неизвестно ещё, на чьей стороне окажутся эти отряды! Так рассудил Антоний, осмотрев площадь! В его голове созрели мысли о проведении ряда мер, которые помогут в обороне ворот в случае нападения, и он, с присущей ему твёрдостью, стал проводить их в жизнь и ожидать развитие событий…

В лагерь Матоса прибыли послы от Гамилькара. Посольство было совсем небольшим – всего три человека. Но, одним из них был Гикет. Его знали многие в корпусе Гамилькара. Гикет в прошлом, до того, как ушёл в политику совета суффетов, был в соратниках у Барки и, поэтому, старожилы корпуса знали его отвагу и непререкаемую честность. Узнав о его прибытии, Матос созвал на совещание своих ближайших сподвижников. В шатре Матоса, произошёл обмен мнениями по встрече Гикета.

– Что ему здесь надо? Надо пленить его, как мы пленили других! Посадим в яму к Гиксону, пусть посидит там, и ждёт нашего решения! – Кричал Авторит, – Чем меньше у Гамилькара, останется таких соратников как Гикет, тем легче нам будет справиться с ними!

– Ты галлат в своём уме? Ты предлагаешь перейти нам границы, за которые не перешёл Спендий? – отреагировал известный и уважаемый в корпусе полугрек, наёмник из Масилины, Поликарп. Он, совсем, недавно, присоединился к восстанию, прибыв в числе последних наёмников из Сицилии.

– Я, с Гикетом, вышел из окружения у Гелы, девять лет назад! А ты, пробывший в корпусе всего лишь два последних года, советуешь совершить мне такое гнусное предательство?! – продолжил Поликарп. Глаза его налились гневом. Его взор сверлил галлата и его приближенных, не как соратников, а скорее, как врагов.

– Да, Поликарп, предлагаю! А кто нас послал почти в центр Африки?! Разве не магнаты Карфагена, с молчаливого согласия Барки? Замысел был у них один! Чтобы как можно больше воинов, из нас, остались там навсегда, сгинув в пустынях и джунглях! Укусы змей, мух, членистоногих – все бы это сделало своё дело! А ты, теперь, будешь защищать их? Жалеть? А они нас жалели, отправляя на явную гибель? Да и какая, лично мне разница Гиксон или Гикет, скучают в наших ямах? Вы, что, все ещё, собираетесь заигрывать с Гамилькаром?

– Я не стоял в строю с Гиксоном!? А с Гикетом стоял! И если он сюда приехал по своему желанию? То и уедет по нему же! Клянусь воительницей Афиной, все, кто встанут на его пути, будут есть кровавый песок, который оросят собственной кровью! – Поликарп не шутил, это знали все, кто служил с ним. Поликарп наполовину обнажил свой меч, сверля взглядом Авторита и его свиту.

– Друзья, постойте! Не стоит ссориться по столь незначительному поводу!

– Да, Поликарп, успокойся! Ведь, ещё никто не принял сторону Авторита!

– Давайте хоть выслушаем, что хочет предложить Гикет?

Раздались успокаивающие голоса со всех сторон. Военачальники, встали меж Авторитом и Поликарпом, стараясь их успокоить и отвлечь от ссоры.

– Я даже слушать его не хочу! – Авторит, вырывался от окруживших его сослуживцев, – Мы подняли знамя восстания! Зачем нам слушать своих врагов?

Матос хранил молчание, наблюдая за ссорой. Он о чём-то думал, слушая ссорящихся соратников. В это время распахнулись сворки полога шатра и в внутрь его, быстрой походкой вошёл Сергий Коста, в сопровождении двух воинов.

– Наконец-то, Сергий! – обрадовался Матос, – Прибыл посол от Гамилькара. Это некто Гикет. Наш бывший соратник. Его многие знают, как бесстрашного и честного воина! Что нам делать? Он ведь может своими речами воздействовать на умы своих бывших соратников?

При этих словах, лицо Авторита скривилось в усмешке. После появления в лагере этого латинянина, он сам стал пользоваться доверием Матоса все меньше и меньше. Матос, все меньше спрашивал мнение галлата и все больше полагался на мнение латинянина. Авторит полностью утрачивал своё влияние на ливийца, и это вызывало открытую враждебность и ненависть к Косте. Этот хитрый латинянин, так втёрся в доверие к Матосу, и произошло это так быстро, что Авторит уже проклинал тот день, когда не решился казнить всех прибывших с ним, под предлогом поимки пресловутых, засланных убийц вождя Матоса, отправленных Спендием!.. Но сам, Авторит, не доверял никому, ни Спендию, ни Матосу!

– …Не понимаю, в чем спор? – говорил в это время Коста, – Выслушать посла обязана каждая цивилизованная сторона?! Матос! Ты же претендуешь на трон Ливии?! Как же, ты, будешь выстраивать отношения, с соседями поправ все устои человеческой морали? Выслушаем посла! В военном искусстве, чем больше ты знаешь о враге, тем ближе твоя победа! – Коста, улыбался во время этой речи, и это сняло напряжение, царившее в шатре ещё минуту назад. Присутствующие почувствовали облегчение от энтузиазма и уверенности Косты, это разгладило их лица и уняло, бушующие в сердцах, тревоги, по поводу общения с бывшим соратником.

– … Пусть он расскажет, чем дышит враг? Что он нам может противопоставить?! Если боишься, что он, с кем-то, ненароком, перебросится словами по дороге сюда, то лучше ему навстречу отправить кого-то, кто сможет воспрепятствовать этому! Того же Авторита! Пусть встретит врага у ворот и сопровождает его сюда! И по пути следования, как бы невзначай, показав ему мощь твоего войска!