– С дороги, с дороги! – Вдруг, услышал он, прямо над собой чей-то резкий, визгливый голос. – Вы, что ослепли? Не видите знаки суффета? С дороги ротозеи!
…Бриан повернул голову. Навстречу им, по той улице, на которую они свернули только что, а колонна Бриана, заполнила почти всю ширину улицы, двигалась странная процессия?! Она состояла из вооружённой охраны, какой-то разношёрстной свиты, в состав которой входили и жрецы, и рабы, несущие с десяток закрытых кибиток-носилок, с плотно занавешенными окнами. Впереди процессии, в окружении десятка всадников, верхом на лошади, гарцевал человек в запылённом плаще, блистающем своей серебряной отделкой.
– Что раззявили рот! С дороги вам говорят! – кричал он, – Чего вы здесь забыли? Насколько я знаю, дядя направился навстречу мятежникам! А вас, нерасторопных, неуклюжих увальней, он что, оставил подметать площади у его дворца?..
Бриан, ещё полностью не выучивший наречие народа Тунесса, но прекрасно знающий греческий язык, хорошо понял смысл сказанного последнего, ругательного предложения! Тем более, что оно сопровождалось громким смехом, гарцевавших рядом с ним всадников. Он пошёл вперёд…
– Да вы что, не понимаете по-хорошему?! – Всадник замахнулся на Антония плёткой…
Кровь бросилась в голову Антония. Он инстинктивно поднял руку и её кисть, нестерпимо больно ожгло, прилипшей к ней плёти всадника… Бьющий плетью человек не предполагал, что может произойти с ним после этого. Успев сжать ладонь, удерживая в ней плеть, Бриан, резко, дёрнул её на себя с такой силой, что рука всадника потянулась к нему, и схватив её другой рукой, Бриан сдёрнул с лошади незадачливого всадника. Тот, не ожидавший этого, полетел с лошади вниз головой и приземлился бы на лицо, если бы руки Бриана, не придерживали его и он, вследствие этого, отчётливо приземлился на ягодицы, скривившись от боли… В это время, плеть всадника, была уже в руке Антония. Он сделал резкий замах и опоясал лежащего по пояснице… Тот взвыл неистовым визгом… Плеть поднялась ещё раз…
– Остановитесь! – неожиданно чисто, по-гречески, услышал он просящий голос. Голос принадлежал женщине, в котором чувствовалась больше просьбы, чем требования… Бриан, с горящими гневом глазами, взглянул в направлении раздавшегося голоса. В шагах четырёх от него, стояла девушка. Её взгляд был направлен на поднятую плеть в руке Бриана! Взгляд Антония остановился на девушке…
Девушка имела тёмные волнистые волосы. Они красиво спадали на её грудь, хотя и были подвязаны на голове золотисто красной лентой. Волосы были оплетены ещё более тонкими, золотистыми ленточками, которые блестели под лучами утреннего солнца. Большие глаза девушки, поднятые в испуге на руку Антония, сочетались с цветом её волос. Они обрамлялись темными домиками бровей и предавали лицу мимику лёгкого испуга. Лицо девушки было необычайно красиво. Все линии его были пропорциональны и соразмерны. Темные брови подчёркивали большие глаза, а правильный, тонкий нос подчёркивали алые, пухлые губы. Красота девушки вмещала в себя смесь многих народностей! И эта смесь, произвела на свет чудесный цветок, появившийся для того, чтобы подчеркнуть красоту всех представительниц этих народностей. Каждая из них дала этому цветку по самому прекрасному лепестку, создав необычайное, волшебное соцветие красоты. Фигура девушки была без единого изъяна. Бриан, подняв на неё свой взгляд, был просто сражён красотой незнакомки! Он, медленно, опустил руку, не отрывая взгляда от девушки…
– Спасибо. – Просто сказала она. – Спасибо, что откликнулись на мою просьбу! Это было глупо с твоей стороны, Гисгон! Замахиваться на незнакомого тебе человека?! Кто вы, незнакомец? И куда ведёте такой многочисленный отряд?
Спешившиеся всадники окружили лежавшего карфагенянина и помогли ему подняться. Бриан бросил плеть в сторону и, повернувшись к незнакомой девушке, ответил:
– Мы из армии Гамилькара! Что мы здесь делаем? Этого я открыть не могу, даже самой очаровательной царице на свете! Ибо есть на свете военная тайна. Меня зовут Антоний Бриан. Я бывший трибун Римской республики. После заключения мира, решил пройти часть своего пути на этой земле с человеком, сохранившим мне жизнь в одном из столкновений прошлой войны! С кем, я, имею счастье беседовать?
– Я, Лейла! Дочь Ганнона Великого. Мы прибыли сюда из Карфагена, для участия в празднествах в честь нашего покровителя Милгарта! Нас целая делегация! С нами и жрецы из одноименного храма в Карфагене и танцовщицы для придания торжествам веселья! Есть среди нас и факиры и бродячие артисты! – Рассказывала Лейла, глядя в глаза Бриана. Антоний очарованный её взглядом совсем забыл о нанесённой ему обиде, её братом…
– Одно ваше присутствие на этом празднике украсит его, как появление на небе солнца! – вымолвил Антоний, не в силах оторвать взгляд от девушки.
Лейла пристально поглядела на Антония. Она привыкла слышать комплименты в свой адрес от различных мужчин, но впервые при произнесении этих слов Антонием, ей, вдруг, стало очень приятно и это, сразу, отозвалось учащённым сердцебиением девушки. Она благодарно заметила:
– Спасибо! Но на празднестве будет большое количество красивых девушек и без меня!..
В это время, поднявшийся и отряхнувшийся от пыли Гисгон, встряв в разговор, ядовито заметил:
– Что ты, дорогая сестра, любезничаешь со всякими подчинёнными и служащими Баркидов? Тем более перебежчиками-латинянами? Кои просто бояться вернуться домой, из-за своего пленения! Ведь, явно, за ним, что-то есть! Раз он не воспользовался обменом пленных, проводимых в Сицилии!
Глаза Бриана снова блеснули гневом, но Лейла взяла его за руку и потянула в сторону своей переносной кибитки, из которой она и появилась, решив посмотреть, почему встала процессия.
– Не обращайте внимания, Антоний, на моего брата! Он полон гордыни, как и многие из родов Ганнонов! Это рок Ганнонов! Один лишь дядюшка Гамилькон, который учил меня верховой езде, излечился от этого недуга! Теперь, они ненавидят и его! Но дядюшка не обращает на это внимания и повторяет, что война изменила его сознание. Он долгое время воевал бок о бок с Гамилькаром Баркой, командуя сначала флотом, а потом гарнизоном Лилибея! Мой брат, также, плохо находит и с ним общий язык!
Они подошли к носилкам. Лейла повернулась к Антонию.
– Мне было очень интересно, увидеть представителя народа, с которым мой народ так долго вёл войну! Хотя мне непонятна её причина? Что в ней отстаивали стороны?
Девушка отпустила руку трибуна:
– Но, я надеюсь, что мы ещё встретимся, Антоний!
Она залезла в кабинку носилок и смуглые слуги, тут же подняли её себе на плечи. Процессия тронулась. Антоний смотрел на носилки, занавешенные от солнечных лучей лёгкой материей. Но вот занавеска отодвинулась, и Антоний увидел, как Лейла ещё раз взглянула на него. Сердце трибуна, отреагировав на этот взгляд, участило своё биение в груди. Антоний впал в забытьё, из которого его вывел один из номархов отряда.
– Да, от взгляда такой женщины можно сойти с ума! Мы движемся, Антоний? – произнёс он.
Антоний, очнувшись, повернулся и коротко произнёс:
– Вперёд!
Отряд сдвинулся в сторону, пропуская встречную процессию, и продолжил своё движение к заданной точке. Антоний шёл в голове колонны. Мысли его были об увиденной им удивительной девушке и о своей судьбе, сделавшей такой зигзаг, и забросивший его в ряды бывших «врагов». Отправляясь на войну и наслушавшись страшных рассказов о жестокостях пуннов, об их коварстве, он никогда бы и в мыслях не предположил, что окажется среди них, по собственной воле! Что он переплывёт море и окажется, как и его предшественники 16 лет назад, на берегах Африки! Но ему посчастливится больше! Он попадёт в Карфаген! Но не в качестве завоевателя, а в качестве союзника на какой-то немыслимой войне. Войне не его государства, но, похоже, развязанной его тайными происками! И честь данного слова, не оставит ни капли сомнения, что именно на этой стороне стоит настоящая честь его республики, которую защищает он сейчас с оружием в руках! И вот, оказавшись в лагере у Карфагена, судьба забросит его в совершенно незнакомый город, о существовании которого, ещё месяц назад, он и не подозревал. Что, в этом городе, на ничем не примечательной улице, он встретит девушку! Девушку, которая, вот так, в один миг, изменит его состояние души изнутри, наполнив его сердце теплом мыслей о ней и какими-то незнакомыми, до этого времени, чувствами! Антоний видел её глаза внутри себя и подумал, что после этой встречи он уже не тот Антоний Бриан, что шёл в этот город ночным маршем, накануне… И воспоминания о Лейле, это убедительно подтверждали. Размышляя в этом направлении, Антоний продолжал путь…
