Гамилькар, проводив взглядом спускающихся вниз, закрыл глаза, вновь предавшись размышлениям…
«– Три года, я, уже не вижу свет в твоих глазах! Три года, не слышу стука твоего сердца! Но, ты, продолжаешь жить во мне! Моё сердце, все также, переполнено любовью! И часть тебя осталась в наших детях! Их красота и упорство – это твоя заслуга и черта характера! Но мне не хватает тебя! Твоего звонкого, громкого смеха! Твоей искрящейся улыбки и молчаливого одобрения!»
Гамилькар снова открыл глаза и повернулся в сторону гавани. На его лицо легла тень. Но, кратковременно падающий свет факела, позволил хорошо рассмотреть его лицо.
Лицо обрамляла аккуратная борода, а губы пышные курчавые усы. Волосы на голове, местами проглядывали проседью, но в целом, не утратили своего природного окраса. Его фигура выглядела натренированной, привыкшей к тяготам походной жизни этого человека. Одет он был в кожаный панцирь, с бронзовыми вставками по всему периметру панциря. Под панцирем угадывался тёмный хитон, с утепляющими шерстяными оборочками, развёрнутыми шерстью внутрь.
Гамилькар продолжал размышления… «Серый комок» понюхав землю, после ушедших людей возле ног хозяина, снова занял свой пост около него…
«…Римляне с лихвой заплатили за содеянное, Кларисса! И продолжают платить! Но, я знаю! Ты, была бы против этого! Таковой уж ты была! Всех хотела обогреть и осчастливить! Но не все, имеют такие же благие намерения, как ты, Кларисса! Не всем доступно сочувствие и сострадание! Эти качества не даются природой! Их нужно воспитывать в человеке! И тогда, глядя на торчащие, блестящие на солнце, тараны квинтирем, ты надеялась на благоразумие и не верила в вероломство! Но, в Риме, сейчас воспитывают только ненависть, и вдалбливают в головы квиритов, мысли об их избранной Богами власти и величии, распространяемых Республикой над всеми ближайшими народами! Преобладание их народа над всеми остальными! Тогда, в тех волнах погибли не просто люди! Погибла вера и надежда тех, кто после них, случайно, окажется на пути военного флота, в какой-либо другой войне!»
Воспоминания Гамилькара вернулись к военной кампании на острове.
«Вся военная компания в Сицилии, проходила для Рима без крупных успехов. И, только, не дальновидное, глупое вмешательство на театр боевых действий Совета суффетов привело к серьёзным поражениям Карфагена, склонившим, тогда, чашу весов военной удачи в сторону города на Тибре! Хотя, и эти успехи, не дали Риму существенного преимущества. Все преимущество, которое они получили после этих побед, они утратили в борьбе с корпусом гарнизона Геиркте! „Железного корпуса“, как стали его называть местные секаны. Более того, римляне не взяли не один город, где были расположены мои гарнизоны! А если они все же осаждали города, то завидев знамёна моего корпуса, предпочитали ретироваться, не вступая в сражение. И все равно, потери римлян огромны! Их армии обескровлены! Легионы, набранные последними наборами, совершенно не опытны и не годятся для открытого противостояния. Продолжение войны для них также губительно, как и для нас! Но наши суффеты продолжают своей бездарностью, укреплять в римлянах веру в их исключительность и избранность Богами их Республики, как законодателя путей развития, над окружающими её странами! Последняя победа консула Гая Катулла, родственника бывшего адмирала Аппия Катулла, произошедшая в битве у Эдгатских островов, ввергла Совет суффетов в панику! Первым делом, они казнили распятием адмирала Ганнона, проигравшего битву у островов, обвинив его в преступной недооценке ветра при сражении. Списав, таким образом, свою вину его назначения адмиралом, хотя сами, до этого, сместили с этого поста опытного Гамилькона – он перестал способствовать большинству Совета вражде с нами, Баркидами. Совет лихорадочно стал искать выход из тупика, в который загнали город! И вот итог! В гавани их делегация, она просит меня возглавить переговоры с Римом, который высокомерно согласился принять посольство, как победитель! Только, где победа? Западная Сицилия прочно находится под моим влиянием. В городах мои гарнизоны. Местные племена секулов и секанов больше склоняются в сторону Карфагена, понимая и видя выгоду в связях с нами. Они прекрасно понимают, что по приходу Рима в Сицилию, произойдёт раздел её самых плодородных участков земли между членами аристократического Сената! Это станет необратимо! Местным племенам оставят только горный рельеф местности! Но, в Карфагене уже другие настроения! Остатки разбитого флота деморализованы. Гамилькон, сумевший бы, по необходимости, восстановить его дух и слаженность, не может вернуться в Карфаген, так как заблокирован в Лилибее. А у Ганнонов больше нет кандидатур на пост адмирала флота! Гиксон в море – как тунец на суше! Да и после разгрома у Панорма, где они бесславно уничтожили победителей Тунесса, вместе с Гасдурбалом, являвшимся суффетом в тот год, у них поубавилась струя „воинской доблести“, так, бурно бьющей им в голову, в тот злосчастный год для армии Карфагена! Да! То поражение, которое понёс Совет суффетов, заставил Рим снова почувствовать свою силу! А поражение было глупым! Как глупы были и стратеги, затеявшие этот поход! Ну что же, таковы Ганноны! На Совете они мнят себя великими стратегами, всех поучают! Но когда, дело доходит до сражения, их гениальное стратегическое дарование выветривается в неизвестном направлении. Так было и под Панормом! Это произошло через пять лет, после славной победы при Тунессе. Тогда Магнаты города, возгордившись после побед, нанесённых римлянам нами Баркидами в Сицилии, опять стали проявлять зависть и неумную чванливость, загоревшись собственными военными планами. Они вынашивали планы, которые озвучил один из членов совета Магнатов Гасдурбал Гон! Проголосовав в этот год за него, они фактически стали его сподвижниками. Гасдурбал, в свою очередь, стал говорить во всеуслышание, что окончит войну в этом году и Совет суффетов, поддавшись его влиянию, а может в тайне и, участвуя в подготовке всего этого, доверил ему командование сухопутными армиями. Получив то, чего так добивался, Гасдурбал стал настаивать на экспедиции в Сицилию. История повторилась, только теперь всё произошло, наоборот, поражение досталось нам! А победа сыграла над нами злую шутку! Как консул Регул понёс бесславное поражение в Африке, так армия Совета была разгромлена под Панормом в Сицилии. А ведь такой армии, как дали собрать Гасдурбалу, нам Баркидам не позволяли иметь никогда! В Сицилию было переправлено 100 слонов, 70 тысяч пехоты, более 8 тысяч конницы. Гасдурбал Гон и его советчики из родов Магонов и Ганнонов, не считаясь с моим мнением, двинулись в Северную Сицилию к городу Панорму, который совсем недавно захватил римский корпус. Они осадили город. Тогда консул Луций Целий Метелл, вывел армию из Мессины и привёл на помощь римскому гарнизону. Но, консул изучил и учёл ошибку, допущенную Регулом в Тунессе, и расположился лагерем, недалеко от города, на прилегающих к городу высоких холмах! Я, узнав об этом, напрасно слал гонцов, с просьбой дождаться подхода моего корпуса и не начинать пока сражения и штурма! Движимые собственной неуёмной гордыней и тщеславием, Гон и его окружение, торопились начать сражение, дабы возжечь пламя своей военной славы! Помня об успешной атаке слонов, предпринятой Ксантиппом при Тунессе, эти стратеги бросили всю массу слонов на холмы с легионами… Пехота двигалась следом… Животные устремились на холмы, но путь туда оказался недоступен, из-за вырытых за ночь римлянами, защитных траншей! Единственным путём к вершинам, занятыми легионами, оставался неширокий коридор между крепостной стеной и холмом с частоколом лагеря римлян… И Гасдурбал, этот „гениальный стратег“ бросил животных туда… Слоны, повернувшись, сбились в кучу и продвигались вперёд в таком порядке! Вот в этом и оказалась задумка римского консула! Слонов стали осыпать горящими стрелами с обеих сторон… И со стен города, и со стороны вала холмов… Животные, не выдержав огненный дождь, повернули назад и затоптали свою пехоту… – Гамилькар вспомнив это горько усмехнулся, – Итог сражения, мне как карфагенянину, приходится вспоминать с болью в сердце! Армия бежала! Оставив на поле тысячи убитых и затоптанных воинов! Слоны были брошены… Остатки армии, кои смогли добраться до Лилибея, тут же уплыли обратно в Африку! Римляне ещё неделю истребляли разрозненные отряды этих, отбившихся от своей армии, беглецов. Их конница, рыскала по окрестностям, в поисках карфагенян! И только подход моего корпуса загнал их обратно на высоты… Слоны попали в руки квиритов… Тысячи пленных карфагенян, также, нашли своё рабство на материке Италии… Многие умерли в рабстве… как, впрочем, и все слоны. Почти всех слонов, римляне перебили у себя в Риме, на гладиаторских боях, так и не добившись их использования в своей армии…».
