Наместник откинул голову на подушку, что-то вспоминая…

– Но, сейчас, увидев этого галла, – продолжил Наместник, – мой опытный глаз определил возможность внедрить своего «Регула» в ряды пуннийцев! А, если, ему ещё удаться создать хорошую платформу для своего возвышения, то успех обеспечен! Вот отсюда и стал развиваться план, и появились другие персонажи его воплощения! Проект разнообразился включёнными в него народностями! И самое главное, нашёл своих последователей в самом торговом городе, съедаемом завистью и ненавистью, которая живёт и усиливается между кланами его власти! Все это вызрело в моем построении в последовательность, которая приведёт к желаемым нами интересам. И я, изложил их консулу.

– Как вы, передали свой план консулу? Весь? – разочарованно произнёс Альба.

– Ну, конечно же, нет! Альба, ты невнимателен! Я же говорил тебе, история с Пульхром меня кое-чему научила! Я просто изложил ему предполагаемые результаты моего плана, он ухватился за них, выдав мне карт-бланш на действия, не оглядываясь на орден. Его не интересует суть и сам план. Его интересуют результаты! Каким путём, они будут добыты и какими средствами, его это не волнует! Лишь бы не пострадало лицо Сената и Слово Римского народа! Золото, Альба, найдёт подход к любой цели, намного быстрее и легче оружия. Многие индивидуумы человечества склоны к стяжательству, не подозревая этого. Они могут озвучивать цели и помыслы других направлений, но, интуитивно, примут решение всегда то, что ведёт к благам сего мира, забывая свои вчерашние слова! Это тот слой человеческой лепнины богов, которыми можно пользоваться как стройматериалом для достижения своих целей. В этом и есть замысел Богов! Главное понять это! И дать толчок, для начала как подарок, потом поощрение, потом одолжение и все, далее человек ломается и становится ведомым собственной алчностью! Но тут, Альба! Тут, можно и столкнуться с серьёзной угрозой! Ибо, человек, которого ты сломал или помог ему сломаться, становиться опасным и для тебя! И поэтому, имея с ним дело не надо рассматривать его как человека, а только как материал, используемый тобой. Никакого доверия и самостоятельности! Все это чревато опасностью для тебя! И здесь, не надо головорезов-адептов, все движется за счёт мзды! Хотя, – в этом месте, Наместник, немного подумав, заметил, – иногда нужны и головорезы. Так было с Септемием Бибулом.

Наместник замолчал, о чём-то вспомнив…

– Я, вот слушаю вас, Наместник! И мне совершенно ясно, кто мой кумир! Вы! Жрец интриг, тайных акций, тихих убийств, совершенных против ваших врагов, под вашим руководством и управлением! Нет, Наместник, не улыбайтесь! Вы действительно гений нашего ремесла! И не надо излишней скромности! Имя Децима Скрофы, стало тайным знаменем нашего ордена, войны и политики!

– Полно, Альба! Ты, со своим происхождением, пойдёшь намного дальше, чем я! Мне, конечно, приятно слышать эти слова. Лесть разъедает душу человека, как и золото! Но мне, намного приятней это почувствовать, торжеством моих задумок, а не похвал. Я практик. Хотя теория не чужда моему разуму. Довольно похвал! Надо закончить начатое и довольно с меня Сицилии! Слишком много у меня здесь воспоминаний! Ты, знаешь, Квинтилий, ко мне стали являться ночью призраки?! Призраки тех, кого мне пришлось отправить в долгое путешествие в иную жизнь. Я не из робкого десятка, но это становится какой-то паранойей! Я хочу встретить старость в Риме.

– Это будет сделано в обязательном порядке, Децим! Новое назначение уже представлено в сенат! Тебе нужно, только, одно – закончить начатый процесс. Подготовить вашего галла до конца!

– Ты ничего не понял, Квинтилий! А я, считаю тебя самым способным учеником?! Он уже в процессе! Форсировать его – значит, только, испортить начатое! Время само выберет момент старта! Эта как заряженная катапульта. Если её взвести и оставить взведённой, то рано или поздно ремни лопнут, и она выстрелит! – Децим Скрофа с укоризной, посмотрел на Квинтилия Альбу.

– Да, но в Сенате хотят, чтобы выстрел пришёлся кстати! – вставил Альба.

– В Сенате большинство идиотов! Во-первых, ты неправильно ставишь акценты, говоря «в сенате». В Сенате более половины – это наши противники. И с этим надо считаться! Одна четвертая Сената – люди не определившиеся. Они могут быть как нашими союзниками, так и нашими противниками. Наших истинных сторонников в Сенате чуть более трети, но это активные люди, и они могут перетянуть на свою сторону ту часть, которая ищет свою сторону выгоды и именно этим становится нашим стройматериалом! Поэтому, не говори при мне больше этот афоризм «в сенате». Это режет мне слух!

– Хорошо, Наместник! Ну, что вы думаете об убывших?

– «Белобрысый» будет рыть землю, чтобы выслужиться нам. Он ведь думает, что он нам дорог. Глупец! Матос – это другое. Здесь скрыта животная жестокость и алчность, вкупе с жаждой власти у себя в Ливии! Этот сожжёт не один город, для достижения своих целей! Он очень подозрителен. И невероятно хитёр, но его хитрость имеет свои пределы. И тут, самое главное, чтобы он сам запутался в собственных интригах! Тогда он у нас на крючке! Не надо ему мешать, какое-то время. Потом, можно будет поставить подле него поводыря! Безерта и Асторий – это личности, надеющиеся только на свою силу и заслуги, потому тупы и примитивны. Сила и опыт – это слишком малые козыри для игры в нашем театре! Их роль в массовках, в которых они могут даже отличиться своими качествами, но этого все равно недостаточно для лидеров. Они будут отодвинуты другими, не такими примитивными. Совершить предательство – это невесть, какая заслуга и качество признания преданности! Да, они выдали многих своих бывших соратников по корпусу! Но где гарантия, что они – эти предатели, не предадут и нас? Поэтому, я на них не ставлю. Слишком мелки для моей игры! Железные мышцы и высокое воинское умение не заменит разума и мудрости. Рано или поздно, несмотря на своё умение и силу они погибнут! И поэтому, их я отправил тем же путём, что они прибыли сюда, в Гелу. Если они удачливы и не успели нигде наследить – они доберутся целыми! Если же они наследили, и их ждёт засада, пусть пробьются силой и навыком! Это только укрепит их преданность нам. Во всяком случае, это не наши козыри в этой игре. А только крупная масть!

– Тогда почему, Наместник, вы не отправили вместе с ними компанца Спендия? Он ведь тоже из «военных» корпуса Гамилькара!

– Я разделил их на две партии. Отдавать все мечи одной из них глупо! Тем более, что Спендий из них самый опытный! К тому же, кто тебе сказал, что один Спендий, в группе Матоса, военный из корпуса Барки? Сам Матос тоже оттуда. Но просто он это не афиширует, в этом и есть его отличие от всех остальных! Но, и у Спендия, есть ещё одна особенность, отличающая его от тех двоих и их таких же сподвижников – он невероятно жаден! Жадный – значит управляемый! – старец замолчал на короткое время и продолжил, – Но, они все, лишь жалкие тени нашего галла! Вот это чудовище, послужит нам больше всех… – Закончил Децим Скрофа и вдруг тихо засопел, засыпая.

Альба молчал… Он глядел на Скрофу, о котором когда-то говорили, как о смелом, талантливом, военном трибуне. Причём, уже даже, никто и не помнил, как выдвинулся этот человек. Но он избрал другую дорогу в своей карьере, посвятив себя тайным операциям ястребов Рима, которые вела республика. Делала она это руками своего ордена арканитов, служащим интересам храма Двуликого Януса… Многие враги республики были повержены им! Не только, внешние, но и внутренние!

«– Этот, кажущийся старым и утомлённым, человек, на самом деле очень страшен! – подумал, глядя на задремавшего Наместника города Гелы, Квинтилий Альба, – с ним надо держать ухо востро!»

…Через несколько минут, тихое укачивание повозки, заставило закрыть глаза и его…

Новость за новостью, поражали город, день ото дня. Год, принёсший долгожданный мир с Римом, вдруг разразился войной в пределах своей территории и соседней союзнической Ливии! Наёмные войска, двинутые против диких племён глубин Африки, арестовали своих командиров и соединившись с племенами, против которых шли, вернулись в пределы Карфагена и его союзников… Одна новость опережала другую… Римский дезертир, выходец из провинции Компании в Италии, Спендий, воевавший в корпусе Гамилькара в Сицилии, возмутил часть наёмников, требующих немедленных выплат, причитающегося им вознаграждения за годы службы! Переправленные из Сицилии, они скопились в Прионе и уже не вмещались в отведённом им лагере… На переговоры им были направлены несколько влиятельных лиц Карфагена, но результата они не принесли. Армия мятежников захватила прибрежные города, и делала их своей базой! К восставшим примкнули бежавшие рабы, работающие на ближайших плантациях, и число их стало тревожно возрастать, стуча в висок Совета суффетов, недалёкой бедой! Ситуация пятнадцатилетней давности, повторялась. У города стояла вражеская армия, а встречать её было нечем! Советы города работали почти, не расходясь по домам, но единого решения так и не выработали. Совет суффетов, попытался обвинить в сложившейся ситуации Совет пентархий, торопивший его с выводом гарнизонов с Сицилии! Совет пентархий указывал на давление, на него Совета Магнатов, требовавшего быстрейшего установления предпосылок заключения мира на ведущихся переговорах в Сицилии с Римсклй Республикой! Совет Ста Четырёх обвинял Гамилькара, что именно его наёмники являлись головой восстания! Но ни те, ни другие, не замечали и не хотели, чтобы это сделали другие, что сами не выполнили ни единого пункта договора, о котором было известно всем находящимся в ставке Гамилькара, при начале переговоров. Было решено, что так как, война прекращается, то той части наёмников, что Карфаген переправит в Тунесс, город обязуется изыскать часть средств на погашение полагающегося им вознаграждения! Средства были разысканы и приготовлены, но по какой-то причине не розданы вовремя! Когда произошёл бунт, то обстоятельства требований наёмников, были уже иными. Причём, та часть наёмников, что прибыла из корпуса Гамилькара последней и являлась самой крупной, находилась в городе, и от неё никаких проявлений враждебности не было! Другая часть оставалась вместе с Гамилькаром на Сицилии. И Совет суффетов слал ему призывы скорейшего прибытия на материк, дыбы исключить выступления наёмников в самом городе. Собрали расширенный Совет Тысячи Одного горожанина. Совет занял выжидательную позицию, не торопясь обвинять ни Гамилькара, никого-либо ещё в наступивших бедах. И только, появившийся из Иберии, принц Дидон, выступил на совете, открыто обвинив магнатов города в срыве договорённостей и близорукой жадности.