Молодой Гай Селинатор сел. В зале повисла тишина. Слова молодого политика, сына столь известного, славного отца, принёсшего республике столько славы, проникли почти в каждую душу присутствующих… Аргументы, так тщательно им подобранные и изложенные, исключали открытое их отрицание. Некоторым членам делегации стало не по себе, по причине своей близорукости на столь очевидные факты и решения, которым они следовали в сенате…

В этот момент, в зал вошли греческие посредники переговорщиков. Они быстро прошли через большой просторный зал, в форме одеона, и подошли к римскому консулу. Один из них, стал что-то говорить ему вполголоса… Консул, будто очнувшись от раздумий, кивнул в ответ и тот подал какой-то знак, человеку, стоящему у дверей зала и сам, отойдя в сторону, занял одну их множества свободных скамей. Консул повернулся к своей делегации:

– Гамилькар прибыл с ответами на наши требования! – Озвучил он новость, сказанную ему пришедшим греком. Консул, знаком руки, попросил занять всем свои места… Члены делегации, рассаживаясь, занимали места на скамьях…

Через мгновение, открылись большие двери зала и в помещение вошла, не менее, многочисленная делегация Карфагена. Её члены, быстро, прошли к центру зала и заняли места напротив делегации Рима. Когда движение в зале прекратилось, в центр зала, вышел тот же самый грек и попросил Гамилькара к трибуне оратора.

Гамилькар встал и не спеша вышел в центр зала. Он чувствовал на себе огромное количество любопытных взглядов. Многие граждане, из римской делегации, видели его впервые и поэтому с любопытством и нескрываемым интересом, рассматривали его… Взойдя на трибуну, Гамилькар отпил немного из стоящей здесь чаши с водой и собравшись с мыслями обратился к присутствующим, на греческом сицилийском диалекте:

– Консуларий Республики и члены её делегации! Мой народ рассмотрел ваши предложения и требования и уполномочил меня ответить на них! То, что я оглашу, является окончательным ответом моего народа! Итак, мой народ принимает на себя обязанность выплаты компенсации и военной контрибуции в размере 3200 талантов! Сумма оговорена нашей делегацией и принята к утверждению!

Среди римской делегации, это сообщение вызвало откровенный восторг! Сенаторы и советники, довольно кивали головами…

– …Далее, – продолжал Гамилькар, – остров Сицилия, будет покинут нашим народом! Это решение, тоже, утверждено нашей делегацией! Для этого к острову подойдёт наш грузовой флот, чтобы снять гарнизоны с моих крепостей и наших городов! Пусть эскадры республики беспрепятственно пропустят их! Следующее! Мой народ не принял требования аннексии Сардинии и Корсики Римом! У данных островов, римская армия не добилась никаких успехов – не морских, не сухопутных! Это решение обсуждалось очень долго, и было принято большинством голосов! Я рад, что их мнение совпало с моим! – при этих словах, недовольство выразилось неодобрительным гулом, в местах расположения римской стороны…

Гамилькар, будто не замечая этого, продолжил говорить дальше спокойно и взвешенно:

– Я, оглашаю здесь решение моего народа и хочу, чтобы оно воспринималось здесь с должным уважением! В тоже время, хочу заметить, что не все стороны этих решений совпадают с моими лично взглядами! Но, я, как гражданин своего города, подчиняюсь и принимаю их! – Он обвёл взглядом римские ряды и голоса стихли. Уважение, к этому человеку было огромно, даже у бывшего врага…

– Вашей делегацией было озвучено предложение об обмене пленными, скопившихся у обеих сторон, за бесчисленные годы войны, как на нашей, так и на вашей стороне! Мой народ поддержал его и готов совершить обмен, по принципу всех на всех! Со своей стороны, хочу поблагодарить членов римского сената, которые добивались приличного содержания пленённых в этой войне, а не превращению их в убойный скот гладиаторских боев, так распространённых у вас в Италии! А, также, пополнения тысяч рабов, которыми изобилует ваша республика! Я знаю, им пришлось перенести многое за это своё, особое мнение! Некоторые, даже, поплатились своей жизнью за это, как например сенатор Септемий Бибул! Но, в итоге, нашим сторонам есть чем обмениваться! А сохранение жизней и свобод и наших, и ваших граждан многого стоит! Мы решили обмен пленными произвести здесь в Гераклее, в течение двух месяцев! И последнее! Вашей стороной было выдвинуто требование о выдаче вам ваших бывших граждан или союзников, перешедших на нашу сторону по разным причинам и воевавшим на нашей стороне против Рима! В обмен, вы предложили выдать нам наших дезертиров. Делегация долго обсуждала это требование, но, так как, почти все так называемые дезертиры находятся в моем корпусе, то решение принял я сам! Мой ответ отрицательный! Мне неинтересны дезертиры Карфагена и свою судьбу пусть они продолжают вне стен нашего города! Месть им не входит в мои планы и помыслы! Что же касается людей, воевавших со мной бок о бок долгие годы – они стали моими братьями и близкими боевыми соратниками, и продолжать этот разговор нет никакого смысла! Такого предательства я себе никогда не позволю! Вот все, о чём я, был уполномочен объявить на заседании! Мой народ протягивает руку мира римскому народу! Слово за ним!

Гамилькар вернулся на свою сторону одеона, сев на переднюю скамью. Грек распорядитель повернулся к консулу Римской республике. Тот, так же не спеша, прошёл к трибуне и встал, на место своего выступления.

– Римская сторона выслушала решение свободного города Карфагена! Мне очень жаль, что не все наши требованию удовлетворены! Так в частности, отклонено требование сдачи Сардинии и Корсики, требование о выдаче наших предателей! – Гай Луций Катулл сделал паузу, которая напрягла обе делегации, от его слова зависело сейчас продолжиться ли война или наступит долгожданный мир. В воздухе висела такая тишина, что даже звук пролетающей мухи, стал совершенно отчётливо слышен. Катулл замер в раздумье на минуту, – Но в целом, наши условия приняты! – продолжил он свою речь, – и сумма контрибуции, вполне компенсирует те условия, что не приняты вашей стороной! Я, консул Римской республики, своей властью, данной мне моим народом и сенатом республики, принимаю условия свободного города Карфагена и объявляю мир между нашими народами!

Это объявление консула, было встречено очень большим одобрением обеих сторон. Атмосфера недоверия друг к другу, которая как критически натянутая струна присутствовала на протяжении всех длительных переговоров, за крепость оных не ручалась ни одна из сторон, наконец, просветлела и рассеялась! Греки Гераклеи, тут же распорядились накрыть столы для торжественной трапезы, по поводы успешного заключения мира. Трапеза прошла в спокойной дружеской обстановке с обеих сторон. Заключённый мир был нужен обеим сторонам! Только все заметили, что Гай Катулл и Гамилькар, уединившись в стороне, серьёзно и долго о чём-то беседовали…

К вечеру, обе делегации покинули город. Каждая направилась в свою сторону, в свои пределы, пока ещё разделённые провинции острова…

Полночь. В небе висит полная луна, освещая рассеянным светом пустынную дорогу… Дорога, петляя среди раскидистых деревьев, ведёт к открытым, плодородным полям, которые раньше, совсем недавно вытаптывались вооружённой многочисленной конницей воюющих армий. Но теперь, эти поля колосятся пшеничной нивой и тянутся своими колышущимися колосьями, к самому городу. Город, по виду тоже не обошли военные действия, часть кладки крепостной стены, выложена совсем недавно! По ней совсем нетрудно определить ширину разрушенного проёма в оборонительной стене. Но крепостные башни въездной, входной группы строений ворот совершенно не пострадали в боевых действиях и дорога, устав петлять меж нив, вырывается на финишную прямую примерно за четыре стадия перед ними. Если присмотреться с высокой башни ворот, то на дороге заметен шлейф пыли, плохо различимый при лунном свете. Но с течением нескольких минут, уже становится слышен в спокойном, не шевелящемся воздухе стук и топот копыт, несущихся во весь опор всадников… Всадников, примерно, с дюжину… Они несутся, явно неся какую-то весть. Но какую? Война ведь кончилась…