Но была еще одна дверь! В темном, тесном помещение между дверьми, пока Миша стучал в дверь домофона, Глеб удерживал входную дверь.

Изнутри донеся голос Константина:

— Открываю!

— Стой, подожди! — крикнул Глеб. Последовал мощный пинок Глеба по двери, отбросивший нападающих назад: — Давай!

В эти высвободившие сотые доли секунды Миша и Глеб заскочили в подъезд.

Уставшие, забрызганные кровью, лишившиеся одного топора, но целые и невредимые Глеб и Миша сидели на полу. Марина прижалась к Мише:

— Тебя ранили?

— Нет, не моя кровь. — поцеловав Марину, он добавил. — В городе совсем плохо, точно не знаем что, но одно мы узнали, больше на улицу выходить не надо.

Отдышавшись, Глеб вытерев шапкой нахлынувший пот, выдохнув произнес:

— Ухх, с тобой Миша, я пошел бы в разведку.

Константин, оглядев по отечески мужчин добавил:

— Не надо больше сынки, вы и так считай только оттуда.

Последние часы вечера медленно растеклись по пространству небольшой кухни. Старинные часики медленно выстукивали уходящее время. Иногда казалось, что стрелки замирали и время будто бы останавливалось вместе с ними, но через миг, замершая секундная стрелка устремлялась на следующую позицию, так ей хорошо знакомого циферблата. Ощущение нереальности происходящего усиливала слабенькая лампочка на потолке. Свет от которой едва побеждал мрак зимнего якутского вечера. И как доказательство ее слабости, то тут, то там чернели тени отбрасываемые различными предметами.

В глазах темнело и пытаясь понять от чего, Константин пальцами прикоснулся к вискам. — Опять давление поднялось или свет так давит? — подумал он.

В квартире Миши и Марины, готовился ужин. За кухонным столом собрались все гости и жильцы подъезда. Небольшая плазменная панель нового телевизора притянула к себе взоры присутствовавших. Государственный новостной канал вот уже полчаса показывал прямое включение с чрезвычайного совещания правительства.

Уставшие, в разы постаревшие лица министров, наверное впервые так честно и открыто глядели с экранов телевизоров. Без грима и заранее подготовленных текстов, это было действительно чрезвычайное заседание. Пугающие фразы, одна за другой обрушивались на зрителей:

— На данный момент, можно с уверенностью говорить о том, что ситуация вышла из под юрисдикции только МЧС и МВД. На мой взгляд, просто необходимо введение чрезвычайного военного положения…

— Данная процедура уже пошла, вот только, что президент подписал соответствующий указ.

— Мы уже говорили о поддержке милиции и войск внутренней безопасности. Хотелось бы еще раз коснутся данного вопроса. По московскому и северо-кавказскому военным округам ситуация прояснилась. На данный момент воинские части данных округов готовы и ожидают дальнейших указаний. Не могу сказать, что на все сто процентом, но можно… Да можно говорить о начале операции…

— В данной ситуации, самостоятельность и оперативность стали решающими факторами. Таманская дивизия уже в пригородах Москвы.

— Как с регионами?

— Дальний Восток, ситуация не стабилизировалась.

— Другие регионы?

— Информация отрывочна. С внутренними районами более менее все понятно, но периферия, конкретно приграничные районы, там ситуация остается сложной.

— Конкретнее?

— Извиняюсь, прямой эфир…

— Говорите.

— Полная потеря контроля.

Тишина… Тишина в эфире, тишина у экранов телевизоров. Миг, мгновение, когда теряешь себя. Когда перестаешь понимать происходящие, когда твой разум полон загадок, когда весь опыт, весь багаж знаний, накопленный на протяжении всей жизни, просто перестает давать ответы. Это не война, не стихийное бедствие, не чья то злая воля. Тогда что? Гибель человечества? Наказание? Случайность? Закономерность?

Все возвращается на круги своя. Привыкшим, находить ответы кликом мышки, решать проблемы телефонным звонком, теперь наступило сложное время. Только ты и опасный, как никогда, мир вокруг тебя. Наедине со своей слабостью… Ты и твоя смерть, и как выжить, зависит только от тебя. Все так, как было миллионы лет назад, все вернулось.

— Я так понял, это болезнь? — спросил Глеб.

— Да, определенно заболевание, вирус, инфекция. — ответил Константин.

Миша резко выдохнул и словно поставив вердикт сказал — Бешенство. Точно бешенство, люди же почти как собаки бешеные, друг друга рвут?

— Даже не знаю. Не припомню, чтобы какой-то из известных науки вирусов, мог вызвать такую реакцию. Давайте подождем, наверняка, что-нибудь сейчас скажет поэтому поводу. — ответил Константин и указал на телевизор.

Опомнившись, трансляцию заседания правительства, прекратили и телевизор уже в пятый раз прокручивал обращение президента в связи с введением в стране чрезвычайного положения. Константин, Миша с Мариной, Глеб, Маша и Аня, вшестером не спеша принялись за ужин. Со стороны который напоминал ужин старых знакомых, но только со стороны. Головы же были полны волнующих мыслей. Что за вирус мог распространится за такой короткий срок? В начале суток об этом не было почти ничего известно, а к концу, вся страна содрогнулась от жуткой эпидемии. Все это было настолько фантастично, что Константин просто отказывался в это верить, но где-то в глубине он понимал, что все это правда и дальше может быть только хуже.

Воображение рисовало страшные картины: беспорядочное бегство населения, кордоны ощетинившиеся стволами пулеметов, кровавую вакханалию на улицах городов. Тех кто был помладше это пугало не сильно, их больше волновали события здесь, а не где-то там далеко. Но Константин, самый старший, прекрасно понимал весь ужас происходящего. Понимал и по этому молчал.

— Все, кирдык Москве — словно поставив вердикт сказал Миша. Телевидение уже наверное в 10 раз повторило обращение президента.

— Не удивлюсь если так. Якутск двухсоттысячный в жопе, что говорить о Москве с ее миллионами — разделил пессимизм Миши Глеб.

И вдруг, будто в подтверждение того, что столица еще жива, на экране сменилось изображение, вместо уставшего лица президента, экран занял наверное еще более усталый старичок, но уставший, скорее от долгой жизни. Еле ворочая языком, под прицелом множества камер, с сунутыми под нос десятками микрофонов профессор начал свой рассказ:

— Сейчас можно сказать, что эпидемия вызвана вирусом из семейства Rhabdoviridae, поражающим нервную систему человека. Хотя полностью природа вируса нам не ясна… К сожалению. — прогнусавил старичок. По всему было видно, что данный титан мировой инфектологии не привык к подобным выступлением. — По своей структуре свежий вирус походит на вирус rabies, lyssa, hydrophobia — в доказательство этого утверждения, он достал из кармана свернутый лист с отпечатанной на черно белом принтере схемой вируса и для большей убедительности ткнул пальцем.

На пулю похоже — прокомментировал Глеб.

Убрав листок обратно в карман, профессор продолжил:

— Вы, то есть мы называем это Бешенством. Хотя существует большая разница… Если бы дали нам больше времени… Хмм… — задумавшись старик, высморкался в клетчатый носовой платок просто колоссальных размеров. — Вирус патогенен для человека, да. От инфицированного он выделяется во внешнею среду со слюной. Предполагаю что, после попадания в кровь…

Один из журналистов прервал профессора:

— Вы говорили о большом отличии?

— Да, да большое отличие в том, что вирус по всей видимости передается также воздушно-капельным путем. Но это не все! Постойте, пожалуйста. Инкубационный период составляет всего от двух до четырех часов, это нонсенс! А если заболевание передалось, напрямую через кровь, то и того быстрее! — с чертовски не уместном восторгом сказал профессор. — Так вот, как я предполагаю, после заражения вирус центростремительно распространяется по нервным каналам. Поражая нервную ткань мозга, вирус вызывает характерные изменения: кровоизлияние, отек и наверняка еще что, то специфическое… Да. Это само собой и вызывает изменения психического характера. Например, больной становится чрезвычайно раздражительным, что мы сейчас с коллегами и наблюдали. Хотя есть очень странные вещи в его поведение, которые не объяснить простым поражением головного мозга…