Поручик Иванов Где ты теперь, поручик Иванов? Ты на парад выходишь без штанов; Ты бродишь там, божественно нагой, Ты осенен троллейбусной дугой; Когда домой идешь с парада ты, Твои соседи прячутся в кусты. Твой револьвер, блестящий, как алмаз, Всегда смущал мой нежный глаз. И по ночам горит твоя свеча, Когда клопов ты душишь сгоряча, И топчешь мух тяжелым сапогом… Не дай Господь мне стать твоим врагом. Старик Козлодоев
Сползает по крыше старик Козлодоев, Пронырливый, как коростель. Стремится в окошко залезть Козлодоев К какой-нибудь бабе в постель. Вот раньше, бывало, гулял Козлодоев, Глаза его были пусты; И свистом всех женщин сзывал Козлодоев Заняться любовью в кусты. Занятие это любил Козлодоев, И дюжину враз ублажал. Кумиром народным служил Козлодоев, И всякий его уважал. А ныне, а ныне попрятались суки В окошки отдельных квартир. Ползет Козлодоев, мокры его брюки, Он стар; он желает в сортир. Два тракториста Широко трепещет туманная нива, Вороны спускаются с гор. И два тракториста, напившихся пива, Идут отдыхать на бугор. Один Жан-Поль Сартра лелеет в кармане, И этим сознанием горд; Другой же играет порой на баяне Сантану и «Weather Report». Мочалкин блюз Хочу я всех мочалок застебать, Нажав ногой своей на мощный фуз; И я пою крутую песнь свою – Мочалкин блюз. Хочу скорей я с них прикид сорвать, Сорвать парик и на платформе шуз; Мочалки, эй, бегите все скорей, Ведь я пою Мочалкин блюз. Я мэн крутой, я круче всех мужчин, Мне волю дай – любую соблазню; А ну-ка, мать, беги ко мне в кровать, Лишь дай допеть Мочалкин блюз. Матрос Несчастный матрос, твой корабль потоп; Клопы завелись в парусах. Твой боцман – любитель портвейна и сноб С прокисшей капустой в усах. Со злым тараканом один на один Ты бьешься, бесстрашен и прост; Среди осьминогов, моржей и сардин, Прекрасный, как Охтинский мост. Миша из города скрипящих статуй Кто откроет дверь, бесстрашный, как пес? Мастер мух, собеседник стрекоз, Увенчанный крапивой и листьями роз – Миша из города скрипящих статуй. С полночными зубами, славный, как слон, Царапающий лбом скрижали времен; Стоять столбом – это движется он, Миша из города скрипящих статуй. Последний шанс, выпиватель воды, Идущий вниз с четверга до среды, Живущий за стеной секретной слюды – Миша из города скрипящих статуй. Начальник фарфоровой башни Начальник фарфоровой башни, Часами от пороха пьян. Жрецы издыхают на пашне, И с голоду бьют в барабан. А он, полуночный мечтатель, С часами на длинном ремне, Все пробует розги на чьем-либо мозге И шлет провожатых ко мне. А что мне с такого расклада? Я весел от запаха рыб. И там, где речная прохлада, Я строю cвой храм из коры. Я чести такой недостоин, Я счастлив, что там, вдалеке, Бредет приблизительный воин С моим подсознаньем в руке. Я чести такой недостоин, Я счастлив, что там, вдалеке, Бредет приблизительный воин С бутылкой портвейна в руке. Сергей Ильич (Песня для Марка Болана) Сергей Ильич – работник сна, Одетый в шелк шелестящий волк; Алмазный МАЗ с колесом из льна Въехал в дверь, и пришла весна. Еще один сентябрь – сезон для змей; Мы знаем наш час, он старше нас. Жемчужная коза, тростник и лоза, Мы не помним предела, мы вышли за. Электричество Герои Порой мне кажется, что мы герои, Мы стоим у стены, ничего не боясь. Порой мне кажется, что мы герои, Порой мне кажется, что мы – просто грязь. И часто мы играем бесплатно, Таскаем колонки в смертельную рань. Порой мне кажется, что мы идиоты, Порой мне кажется, что мы просто дрянь. И, как у всех, у меня есть ангел, Она танцует за моей спиной. Она берет мне кофе в «Сайгоне», И ей все равно, что будет со мной. Она танцует без состраданья, Она танцует, чтобы стало темно. И кто-то едет, а кто-то в отказе, а мне – Мне все равно. И когда я стою в «Сайгоне», Проходят люди на своих двоих. Большие люди – в больших машинах, Но я не хотел бы быть одним из них. И разве это кому-то важно, Что сладкая Джейн стала моей? Из этой грязи не выйти в князи; Мне будет лучше, если я буду с ней. И я хотел бы говорить на равных; Но если не так, то вина не моя. И если кто-то здесь должен меняться, То мне не кажется, что это я. |
