Нужно будет уехать из города по-тихому, пока никто ничего не узнал. Если удастся, нужно попробовать сбежать из этого трейлера прямо сейчас, пока она не проснулась.

Вилла ткнулась носом в его шею, положила руку ему на грудь и плотнее прижалась к нему всем телом. Ей явно снился какой-то приятный и радостный сон. В следующее мгновение она проснулась в его объятиях и подставила ему губы для поцелуя.

Вилла. Теплая, мягкая кожа, восхитительный запах, золотистые волосы.

Джей-Джей провел пальцами по ее губам и на мгновение забыл обо всех неприятностях и тревогах. Устоять перед этой женщиной не смог бы ни один мужчина на свете.

Он стал целовать ее в губы. Сначала мягко и нежно, а затем все сильнее. Потом настал черед шеи и груди. Так, покрывая поцелуями каждый дюйм ее тела, он дошел до ее коленей. Затем сильным, но ласковым движением он повернул Виллу на живот и так же, поцелуями, стал подниматься от ее ног вверх. Бедра, восхитительная ямочка чуть ниже поясницы, лопатки, плечи… Отбросив в сторону длинные золотистые волосы, он припал долгим поцелуем к основанию ее шеи. Вилла вздрогнула и стала двигаться под ним в такт его дыханию.

Энергично выгнувшись всем телом, она потребовала себе свободы, а затем, мгновенно развернувшись, подставила обе ладони к его лицу. Он целовал эти ладони долго-долго, от запястий до подушечек пальцев.

Они вновь слились друг с другом, впились один в другого и, буквально став одним целым, смели последние преграды и расстояния, быть может еще разделявшие их. На какое-то время мир снова перестал для них существовать.

Он храпел.

Храпел по-настоящему — так, что стекла дрожали.

От этого открытия ей вдруг стало невероятно хорошо и весело. Она уже окончательно проснулась и была открыта окружающему миру. Может быть, даже слишком открыта. Ох уж эти чувства. Не в первый раз в жизни они заводили ее в такую ловушку. Сама того не желая и уж никак ничего не планируя, она впустила этого практически незнакомого мужчину в свой город, в свой дом, в свою постель и теперь — в свое сердце.

Она аккуратно прикоснулась ступней к ноге Джей-Джея. Затем она взяла его за руку и стала разглядывать его длинные тонкие пальцы. За эту ночь и за это утро он успел прикоснуться ими к каждой точке на ее теле. Она и сейчас ощущала на коже эти любовные прикосновения.

Джей-Джей прокашлялся.

— Не спишь? — спросила Вилла.

В ответ он пробурчал что-то нечленораздельное.

— Господи, как хорошо, — вздохнув, произнесла она. — Как замечательно. И ты — ты такой замечательный!

Он молча сжал ее руку ладонью, а затем деловито заметил:

— Это все гормоны, Вилла, гормоны. В данном случае в тебе говорит окситоцин.

— Окси-что?

Он сел на кровати и протер глаза.

— О-кси-то-цин. Гормон такой, — повторил он и снова рухнул на подушку. — Провоцирует родовые схватки, инициирует лактацию, а в психологическом отношении привязывает женщин к собственным детям и к мужчинам, с которыми они спят. Кроме того, окситоцин стимулирует мозговые рецепторы, отвечающие за формирование определенных эмоций. В мужском организме этот гормон тоже присутствует, но в гораздо меньших количествах и, следовательно, не играет такой роли в формировании нашего эмоционального фона. А еще…

Сработало.

— Ну все, хватит, — перебила его Вилла. — Считай, что лекция прослушана. Извини, что спросила. Сама уже не рада.

Она выпустила его руку из своей и, отвернувшись, уткнулась взглядом в тикающие часы, стоящие на полочке под окном.

Не сговариваясь, они решили вести себя так, словно ничего не случилось, словно между ними ничего не было. Джей-Джей почувствовал, что Вилла снова держится настороженно. Что ж, она имела на это полное право: он уже успел обидеть ее. Глупо получилось с этой нравоучительной лекцией о гормонах.

Она выпустила кошку на улицу и приготовила завтрак: хлопья, фрукты и кофе. Джей-Джей сидел в выставленном из фургона кресле и наблюдал за тем, как Вилла накрывает завтрак на маленьком чугунном столике, который терялся в ее изрядно разросшемся саду.

Раза два он замечал, что она пристально смотрит на него.

— О чем ты думаешь? — задал он дежурный вопрос.

Отрезав себе кусок дыни, Вилла с готовностью ответила:

— Да так, ни о чем.

После этого она встала из-за стола и ушла в трейлер. Оттуда она вернулась с полной кружкой кофе для Джей-Джея. Вилла решила сменить тему разговора и на всякий случай сделать вид, что у нее по-прежнему отличное настроение.

— Знаешь, я так тебе завидую, — сказала она с преувеличенно слащавыми интонациями в голосе. — Я всегда думала, что в один прекрасный день соберусь и уеду отсюда. Буду путешествовать по всему миру… Кстати, именно поэтому я и трейлер так поставила — носом к выезду на дорогу.

— На всякий случай — в полной боевой готовности, — с пониманием отозвался Джей-Джей. — Будет повод — собираться тебе недолго.

— Ну, повода, положим, до сих пор как-то не возникало, — призналась Вилла, убирая со стола. — Впрочем, кто его знает, как все повернется в будущем…

— Да, кто его знает, — задумчиво проговорил Джей-Джей.

Он с удовольствием разглядывал пространство вокруг себя: при дневном освещении этот садик был просто очарователен. Длинные стебли томатов карабкались вверх к солнцу по заботливо подставленной проволочной сетке. Трехцветная Молния, пушистая и откормленная, в свое удовольствие каталась по грядке. Целая стая самых разных птиц, отталкивая друг друга, вилась у кормушки. Вдоль старомодной деревенской изгороди росли кусты жимолости. У калитки гордо возвышался вкопанный в землю столбик с табличкой, на которой от руки было написано: «ДВА СЧАСТЛИВЫХ АКРА».

Джей-Джей понимал, что ему нужно срочно уезжать отсюда.

Чтобы не терять времени, он помог Вилле убрать со стола и вымыть посуду, а затем чуть не запрыгнул на пассажирское сиденье «форда». По дороге Вилла слушала радио: передавали новости, посвященные сельскому хозяйству. Говорить им было не о чем, да и незачем. Пикап пересек город, проехал мимо мельницы и направился по шоссе в сторону фермы Уолли.

К Джей-Джею то и дело возвращались воспоминания о том, как глупо и грубо он оборвал ее со своими нравоучениями по поводу роли окситоцина в эмоциональной жизни человека. Ну как теперь ей объяснить, как много она для него значит, как извиниться, как загладить свою вину? Наверное, нужно сказать…

Джей-Джей по-прежнему ехал молча.

Перед самым поворотом на проселок, ведущий к ферме, он уже совсем было собрался сказать Вилле: «Давай пообедаем вместе, заодно и поговорим», — но, повернувшись к ней, увидел, что на ее лице застыло совершенно бесстрастное выражение. Приглашать куда бы то ни было девушку в таком настроении было просто бессмысленно. Затем он заметил, как у нее удивленно приподнялись брови, а в глазах появилось сначала недоумение, а затем испуг. Обернувшись в ту сторону, куда смотрела Вилла, Джей-Джей и сам обомлел: через толпу журналистов, возвышаясь на голову над самыми высокими из них, к ним шел Уолли. Он направлялся прямо к машине Виллы. Сомнений в этом не было.

Уолли Чабб был явно чертовски зол.

Мачты телевизионных антенн падали одна за другой, как срубленные деревья. Рабочие снимали рекламные плакаты с шестов, а затем убирали и сами шесты. Полотнища шатров и палаток наматывали на фрагменты опор, обвязывали веревками-растяжками и куда-то уносили. Ничего не понимая, Уолли наблюдал за тем, как журналисты и представители компаний-спонсоров сворачивают свой лагерь, разбитый вокруг его фермы. В какой-то момент он вдруг увидел хорошо знакомую машину — старый зеленый пикап подъехал к его участку и остановился прямо посреди давно вытоптанного гостями поля.

За рулем «форда», как и следовало ожидать, Уолли увидел Виллу, а на пассажирском месте, к своему удивлению, разглядел Джей-Джея. Эти двое приехали к нему вместе. Здесь что-то явно было не так.