— У меня будет шуба? — только и понял Сивцов из всего сказанного его провожатым. — Настоящая? Меховая?

— Ну а какая же ещё? — удивился Турист, подходя к запертым дверям гардеробной, у которой уже толкались и остальные любопытствующие. — Ситцевая, что ли? Конечно, меховая.

Турист немного повозился с замком, и дверь с готовностью распахнулась. Весёлая ватага интересующихся хлынула внутрь. Фёдор тоже вошёл и теперь с любопытством озирался. Мужскую шубу он видел единственный раз в жизни у Филиппа Киркорова, и то лишь на фотографии. Теперь он горел справедливым желанием восполнить этот пробел в своих познаниях о мире высокой моды.

Шуб было две. Фёдору понравились обе. Мех на них был одинаковый, и отличались они друг от друга лишь длиной — одна была до середины бедра, а вторая — чуть ниже колена.

— Вот эта нормальная, — выбрал наконец Сивцов, справедливо рассудив, что чем шуба длиннее, тем, следовательно, и богаче.

— Нет, Быня, короткую лучше бери, — посоветовал Турист. — А то мобильность потеряешь.

Фёдор надулся, но шубу всё-таки примерил, встав перед большим зеркалом, встроенным в одну из стен гардеробной.

— Ух ты, — выдохнул он, забыв, что только что был категорически против. — Класс! Тяжёлая какая. И блестящая. Что это за мех?

— Не знаю, — пожал плечами Турист. — Какая разница?

— Пусть будет бобёр, — решил Сивцов и зачем-то несколько раз подпрыгнул. — Потому что тяжёлая очень.

— Пусть, — легко согласился Турист. — А что, бобры тяжёлые животные?

— Конечно, — значительно кивнул Фёдор. — Деревья раз валят. Для своих плотин.

— Ух ты, — присвистнул Гиббон. — С такими лучше в тихом переулке не встречаться…

— Они в лесу живут, — успокоил его Сивцов. — Даже мясо, по-моему, не едят.

— Ты щас, Фёдор Юрьевич, как этот, — подобострастно хихикнул Кислый. — Как витязь в бобровой шкуре.

— Ты как ляпнешь, хоть стой, хоть падай, — заржал Гиббон. — Какой ещё «витязь в шкуре»? Где ты витязей в шкуре видел? Первобытный он, что ли?

— Сам ты первобытный! — обиделся Кислый. — Рассказ такой есть, в стихах. «Витязь в бобровой шкуре» называется. Грузин какой-то, кажется, написал.

— Да оба вы друг друга стоите, — немного охладил спорщиков Чибис. — Не в «бобровой», а в «тигровой шкуре», балбесы.

— Я ж говорю, первобытный, — не сдавался Гиббон. — У! У!

— И не «какой-то» грузин, — продолжал, тем временем, Чибис. — А вполне даже конкретный. Шота Ркацители, по-моему.

— «Ркацители» — это вино, — напомнил спорщикам Фёдор. — Сухое. Столовое.

— Так он его, наверное, и придумал, — выдвинул устраивающую всех версию Чибис. — Шота этот. Попишет-попишет стихи — раз! — винца заквасит. Книжку закончит — гостей зовёт. У них там всю жизнь так принято, я знаю.

— Где это «там»? — поинтересовался Турист.

— Ну, у них, в Грузии, наверное, — растерялся Чибис. — На Кавказе, в общем…

— А мы сейчас где?

— Здесь. А что?

— А то, что хорош уже о грузинских поэтах трындеть! У нас, слава богу, не с ними стрелка будет. Поищите лучше, что Быне на ноги надевать будем.

Пристыженные искусствоведы бросились выполнять приказание.

— Вот, — возник через пару минут Кислый. — Померяй. Классная обувка!

Сивцов примерил великолепные лёгкие унты ручной работы. Они оказались чуть великоваты, но снимать их было жалко.

— Ничего, с толстым носком в самый раз будут, — нашёл выход из положения Турист. — Ты у нас сейчас совсем как «хозяин тайги» будешь! Весь в меху.

Остальные, не столь бросающиеся в глаза предметы одежды, были найдены минут за пятнадцать.

— Кислый, отнеси всё, что выбрали, в комнату Фёдору Юрьичу, — распорядился Турист. — А мы пока в оружейную.

В оружейной комнате Фёдор уже не испытывал таких приятных эмоций, как в гардеробной. С некоторых пор он стал опасаться оружия.

«Автомат ни за что не возьму, — убеждал он себя, переступая порог. — И пулемёт, наверное, тоже. Интересно, есть у них здесь газовые баллончики?»

Газовых баллончиков, по всей видимости, не было, зато всё остальное стреляющее и взрывающееся великолепие просто поражало воображение.

«И куда только милиция смотрит? — поразился Сивцов, разглядывая стеллажи с промасленными деревянными ящиками и железными коробками защитного цвета. — Наверное, Захар Игнатьевич обокрал какую-нибудь близлежащую воинскую часть. Или Регина».

— Ты к какому пистолету больше привык? — поинтересовался Турист.

— А что у вас есть? — осторожно поинтересовался Фёдор, боясь попасть впросак.

— В основном наше всё. «ПМ», «ТТ», два «стечкина» есть. А из импортных моделей «беретта», «астра», «вальтер». Вот, вроде бы, и всё, что у нас есть из лёгкого. Тем более что другого завтра и не понадобится.

— Я «беретту» возьму, — пробормотал Сивцов, которому просто понравилось название.

— Молодец, — оценил его выбор Турист. — Сразу видно профессионала. Тренироваться будешь? Или нет?

Фёдор отрицательно помотал головой.

— Ну и правильно. Навык у тебя и так дай бог каждому, а если завтра дело до стрельбы дойдёт, то всё равно меткость не нужна будет. В упор лупить друг друга придётся.

Сивцов тоненько икнул.

— А, да, — хлопнул себя ладонью по лбу Турист. — Я ж про гранату тебе забыл!

— Ка… какую гранату? — слабым голосом поинтересовался Фёдор.

— Как какую? Помнишь, я тебе обещал? А сейчас сам бог велел — ты ведь у нас на самом опасном участке завтра окажешься. На острие, так сказать.

— А граната-то зачем? — взмолился Сивцов, медленно зеленея лицом. — Может, как-нибудь без неё можно обойтись? На острие-то?

— Вот как раз потому и нельзя тебе без гранаты, — успокоил его Турист. — В тебя ведь, если что, в первого стрелять начнут. Но может так получиться, что сразу до смерти не убьют, сечёшь? Ранят, например, да и забудут про тебя, на нас отвлекутся. Тут ты — раз! — им лимонку под ноги! Отомстишь, короче, за себя. Понял?

Сивцов обречённо кивнул, принимая из рук собеседника тяжёлую ребристую железку.

— Это «Ф-1», — озабоченно предупредил Фёдора Турист. — Оборонительная, разлёт осколков — до двухсот метров. Её, по идее, только из окопа кидать можно. Так что ты, это, поаккуратней, просто так не бросай. Только в крайнем случае, понял? И «усики» у чеки заблаговременно свести не забудь, чтоб кольцо легко выдернулось. Пользовался такой раньше?

Потенциальный гранатомётчик ещё раз по инерции кивнул, хотя для себя уже твёрдо решил при любых обстоятельствах завтра оставить гранату дома.

— Кстати, — вспомнил вдруг Турист, когда они уже шли, вооружённые, по коридору. — Забыл с тобой посоветоваться. Как думаешь, что нам с Поршнем делать? Всё равно надо, чтоб он завтра с нами вышел, а то и так народу мало. Только я боюсь, как бы он не отмочил чего. Тут, знаешь, одно неверное движение, и сразу стрельба начнётся.

— Не знаю, — Сивцов остановился. — Надо подумать. Давай, я сегодня вечером подумаю, и ты тоже на досуге поразмысли. А утром за завтраком встретимся и обсудим наши с тобой мысли. Чего-нибудь, глядишь, и родится.

— Точно, — обрадовался Турист. — Так и сделаем! Ну, давай тогда, спокойной ночи. До завтра, и пусть нам повезёт.

— Пусть, — вздохнул Фёдор, уже представлявший собственные пышные похороны, причём в гробу он лежал почему-то в роскошной бобровой шубе, что несколько скрашивало общую неприятную картину. — Спокойной ночи.

В этот момент их догнал Кислый.

— Турист, погоди, — попросил он, задыхаясь. — У нас чё, завтра снайпером кто-то будет? А почему меня не предупредили?

— Каким снайпером? — удивился Турист. — Ты чего несёшь?

— Как? — растерялся Кислый. — Это не вы разве СВД из оружейки взяли? С глушителем которая была? Она там одна такая.

— Да зачем нам СВД? — пожал плечами Турист. — Сам подумай. Мы с казахами завтра нос к носу стоять будем. Если стрельба начнётся, думаешь из снайперской винтовки удобней стрелять будет, чем из пистолета? Можешь взять тогда, я не возражаю. Тогда ты наверняка самый первый пулю от гостей схлопочешь. Хоть мучиться не будешь.