— Давай, — согласился с товарищем Турист. — Ты иди, приведи его, а мы пока начнём всё это дело поближе к дверям подвала подтаскивать.

Чибис пошёл за подмогой, а Кислый раздал всем по паре нитяных перчаток и рабочих рукавиц — чтоб не мёрзли руки и чтобы не пораниться о неровные края рыбной тары.

Успели перетащить уже лотков тридцать, когда из дома появился Чибис с Поршнем. Последний был одет в самые тёплые вещи и заботливо повязан детским шарфиком с нарисованным пингвином. Глаза нового грузчика испуганно зыркали по сторонам.

— Фу, еле уговорил его, — протянул Чибис, утирая пот со лба. — Упёрся и всё ты тут! Втемяшил себе в голову, что мы опять на санках собрались кататься. Кое-как ему объяснил, что санки мы в лесу потеряли, иначе никак не шёл.

Увидев в руках у Туриста очередной лоток с рыбой, Поршень округлил глаза и попятился.

— Да стой, ты, твою мать! — заорал на него Чибис. — Тпру! Это не санки тебе Турист несёт, это ящик такой специальный для рыбы. Ты их нам будешь сверху в подвал подавать. Понял, балда? Здесь будешь, около дома, никуда идти не надо! Понял, нет?

Поршень с облегчением закивал головой.

— Ну давай, взялись, — предложил Турист. — Раньше сядешь — раньше выйдешь. Нечего до ночи рассусоливать! Ты, Быня, потом с нами в подвал пойдёшь, принимать, а все больные сверху пусть подают…

— Погоди, — спохватился вдруг Чибис. — Забыл совсем! Трофима только что видел, он сказал, чтоб Фёдор Юрьевич с нами не возился с рыбой, а к нему прямо сейчас поднялся. У него, говорит, какое-то другое задание для него есть.

— Оба-на, — бросил лоток на землю Турист. — С этого и начинать надо было, а не с того, как ты Поршня уговаривал. Иди, Быня, — обратился он к Фёдору. — Похоже, Захар Игнатьевич тебя на какое-то серьёзное дело приметил. Давай, удачи!

— Я если быстро поговорю, то ещё спущусь, помогу вам, — пообещал Сивцов, которому очень хотелось посмотреть на настоящие якутские алмазы. Естественно, с целью утереть нос всезнающему Ефиму Бабурину.

— Ты что, — возмутился Турист. — Даже не думай. Трофим наверняка по серьёзному делу тебя приглашает, там спешка ни к чему. Разговаривай спокойно, не ёрзай, мы тут и без тебя управимся. Давай, давай, иди. Рукавицы снять не забудь, вон Поршню их лучше отдай.

Отдав рукавицы с перчатками покорному Поршню, Фёдор пошёл в дом.

Поднимаясь на крыльцо, Сивцов механически понюхал испачканный рукав полушубка.

Рукав пах рыбой.

Это был запах денег.

Очень больших денег.

«Ну, я вам!» — непонятно кому мысленно погрозил Фёдор и взошёл на крыльцо.

— Пятый, пятый, это третий. Приём.

— Третий слушает.

— «Груз» прибыл, как поняли меня, «груз» прибыл. Время — пятнадцать сорок четыре. Приём.

— Понял тебя, третий. «Груз» прибыл, пятнадцать сорок четыре. Чем они сейчас занимаются? Приём.

— Разгружают. В остальном, как обычно. Ничего нового. Приём.

— Понял, продолжайте наблюдение, до связи.

— Вас понял. Конец связи.

Трофим казался действительно каким-то уставшим и осунувшимся, будто всю ночь не спал. Он сидел в мягком кресле, в халате и тапочках, что должно было показать осведомлённому человеку ту высокую степень доверия, которая оказывалась в данный момент посетителю. Фёдор, однако, к людям осведомлённым не относился.

— Здравствуйте, — сказал он, замирая на пороге комнаты. — Мне зайти попозже?

— Почему? — не понял Трофим. — Проходи, садись.

— Но вы же только что из душа, — заметил Сивцов, присаживаясь в свободное кресло. — Вон, даже переодеться не успели. Или вы в баню ходили?

— Нет, не ходил, — признался несколько обескураженный хозяин. — Просто лень было в костюм влазить, да и жарко в нём. Ты как, не против?

— По мне, так сидите хоть в женских колготках, — разрешил Фёдор. — Я вообще однажды на работу собрался, полпути уже прошёл, потом смотрю — опа! — я же в тапочках иду! Пришлось возвращаться домой, переобуваться. Причём заметил я это только потому, что на меня милиционер возле метро как-то странно посмотрел. Хорошо, что не зима ещё была, а осень. А то бы точно забрали для разбирательства.

Трофим, не выдержав, хихикнул. Он живо представил себе фээсбэшника, наверняка при оружии, идущего на работу в тапочках. Как его задерживает милиция, а он предъявляет своё удостоверение и на ходу «лепит» им какую-нибудь байку об особо важном задании, непременно требующем наличие тапочек на ногах. Сивцов тем временем заканчивал свою мысль:

— Так что мне всё равно, в чём вы дома ходите. Главное, на улицу так не выйти, по забывчивости, например.

«Давай, давай, юродствуй! — злорадно подумал Захар Игнатьевич. — Не знаешь ещё, что наши с тобой роли уже давно поменялись. Во-первых, теперь мы знаем, кто ты есть на самом деле, значит жертва уже ты, а не я. А во-вторых, тебя же, наверное, учили в своё время, что разведчики частенько гибнут во время особо опасных заданий. На благо Родины, так сказать, хе-хе. Вот и будь любезен соответствовать этому светлому образу непримиримого борца со злом».

— Я ведь тебя зачем позвал, Федя, — сказал он вслух, беря со стола яблоко. — У меня есть для тебя одно очень лестное предложение.

— Какое? — заинтересовался Сивцов.

— Как ты отнесёшься к тому, если я назначу тебя старшим над всеми моими людьми, находящимися здесь? Комнату такую же, как эта, выделю, деньжат подкину, а?

— Не знаю, мне без разницы, — сказал Фёдор. — Та комната тоже ничего.

Трофим, явно не ожидавший такого поворота дел, задумался. Сегодня утром Регина убедила его в том, что от такой наживки ни один оперативный работник не откажется, будь он хоть из ФСБ, хоть из милиции. Ещё бы — приблизиться к самому Трофиму! Стать его ближайшим помощником, пусть даже на короткое время. А этот, смотри-ка — не выказывает абсолютно никакого энтузиазма. Будто не денег, власти и информации ему только что предложили, а так — лёгкое поощрение.

— То есть, ты отказываешься? — уточнил Захар Игнатьевич.

— Нет, — помотал головой Сивцов. — Просто мне непонятно, в честь чего это меня повышают? За какие такие заслуги?

— Ну, это-то как раз понятно, — к такому вопросу Трофим был готов и сразу почувствовал себя намного уверенней. — Это ведь только кажется, что я старый уже, из дома нос не кажу, ничего не вижу и не слышу. На самом же деле я ещё тебя не увидел, а уже кое-что понял из рассказов моих охламонов. Приехал и сам убедился — ты для них уже авторитетом стал. Небольшим, конечно, но им с лихвой хватает. Они же все в рот тебе смотрят. Второе. Мозги у тебя работают хорошо, язык тоже, кажется, подвешен правильно, да и образование явно выше, чем четыре класса церковно-приходской школы, как у моих. А старший над ними нужен — иначе совсем распустятся. Ну как, согласен?

— А что я должен буду делать? — Фёдора повышали первый раз в жизни, и это ему ужасно льстило. — У меня и опыта руководящей работы нет…

— Ну, это ты быстро научишься, — облегчённо рассмеялся Захар Игнатьевич. — Дурное дело нехитрое. Ты, главное, Туриста ко мне потом пошли, я ему подтвержу твои полномочия, а там уж он сам тебе на первых порах подскажет, что делать. Ты главное, во всё, что им поручают, не лезь. Твоё дело работу проверить, мне доложить и новое задание от меня лично получить. Понял?

— Понял, — кивнул Сивцов. Новая должность пока не казалась ему особо сложной. Во всяком случае, до приезда Амины продержаться будет полегче.

— Ну что ж, — вздохнул Трофим, — отлично, если понял. Сейчас можешь отдыхать, а завтра у тебя будет первое серьёзное задание.

— Какое? — поинтересовался Фёдор.

— Это я тебе скажу сегодня вечером. Ещё не все детали подготовлены. Далеко никуда не отлучайся, тебя потом пригласят. До вечера, Фёдор.

— До вечера, — попрощался Сивцов.

«Что же такое придумала Рига? — размышлял Захар Игнатьевич, глядя в удалявшуюся спину Фёдора. — Зачем вся эта комедия? Скорей бы уж рассказала».