-Логан…

-Всё хорошо, прости. Я возмещу этот карандаш, так глупо, - усмехнувшись, Логан нервно мотает головой.

Подавшись вперёд, Клео поднимает на него робкий взгляд, боясь поймать равнодушие карий глаз, обращённых к ней.

-Ты ведь… не хочешь уезжать. Я ведь… вижу.

В ответ сдавленное молчание, словно кто-то сзади сжимает его горло, запрещая сказать желанный ответ.

Мотнув головой, Логан отступает назад, и, опустившись на стул, разворачивается к ней спиной.

-Прости, я хотел закончить одну вещь прежде, чем уйду. Надеюсь, мы как-нибудь увидимся, прощай Клео.

С трудом сдерживая слёзы, Клео улыбается в ответ, словно его затылок может заметить солёные реки, стекающие по её щекам.

-Прощай Логан. Уверена… у тебя всё будет прекрасно. Исландия и, правда, удивительна… расчёт ты получишь внизу.

Прижимая папку к себе, Клео убегает к лифту.

Изо всех сил нажимая на кнопки, она спускает железную кабину вниз, забирает пальто, выходит на ледяной воздух, садится в машину и уезжает, домой чувствуя, как папка горит в руках.

Его мысли были точно такими же, как и он.

Гениальными, тяжёлыми, сложными, наполненными афоризмами и запахом жжёного сандала, что она больше никогда не почувствует.

20 глава

Ты думаешь: «Ну ладно, я всё понимаю, я готов к худшему», но всё равно цепляешься за надежду. Это-то и есть самое поганое.

Это тебя и убивает.

Стивен Кинг

Эта квартира умерла.

Тишина в коридоре, на пустой кухне, где лишь вода бурлит в трубах, в зале, спальне и ванной.

Тишина в каждом уголке, смешанная с темнотой декабря.

Если прищурится, подойдя к окну, можно увидеть ёлки, горящие яркими огнями в чужих домах. Нью-Йорк всё равно горел в вечном огне, так что наступающий праздник ничего не менял.

Не делал окна более яркими, а людей более сумасшедшими.

Они здесь были такими круглый год.

Воспоминания детства, где настоящее Рождество можно было увидеть лишь в телевизоре.

Красивые люди, мягкие тона, мишура, шарики, праздничный стол, гости.

Мама уходила в обед, и возвращалась лишь через три дня.

Если открыть её шкаф и раскрыть каждый, из чехлов, что прятали её платья, можно почувствовать запах праздника.

Духи, блёстки, переливы чужого счастливого события.

Няни уложат её рано. У них свои семьи, и они хотят провести время с ними, хотя бы вися на телефоне.

А она может смотреть в окно, ожидая праздничного снега, но его не будет. Она слишком быстро уснёт, чтобы заметить пушистые пылинки неба.

Сняв туфли, проходит в комнату. Шторы широко распахнуты, за окном валит снег.

Бросив папку с бумагами на диван, проводит рукой по мокрым, холодным волосам.

У входа в спальню чемодан.

Снимая пальто, бросает его на спинку кресла и проходит в спальню.

Он слышит её плавные шаги, и неохотно отведя стакан с виски от лица, посылает ей слабое подобие улыбки.

Или насмешки.

Она проходит вперёд и опускается на край постели.

Поставив стакан на пол, он нарушает тишину плавным шуршанием ковра. На подоконник попадает ещё несколько снежинок, и маленький сугроб осыпается вниз.

Шмыгнув носом, она морщится, когда холодная капля стекает по волосам, падая на плечо.

-Поздравляю, - шепчет он. – С выходом журнала.

-Спасибо, - отвечает она, и слова царапают горло.

Отвернувшись от окна, она проводит рукой по покрывалу, ловя на себе его настороженный взгляд.

Подняв голову, она слегка хмурится, пытаясь угадать цвет его глаз в таком освящении.

Его причёска больше не кажется такой аккуратной, очки привлекательными, а щетина лёгкой.

Словно за то время, что она его не видела, он постарел на несколько лет.

-Как подготовка к свадьбе?

Она хочет ответить, что знает всё.

Что освобождает его от пут обязанностей, но не в силах.

Ей слишком плохо, чтобы она могла сделать кому-то хорошо.

В конце концов, он сам должен бороться за своё счастье.

-Прекрасно. Брианна сумасшедшая.

Усмехнувшись, он слабо кивает в ответ.

-Тебе нужно принять душ, - он окидывает её внимательным взглядом.

-Да.

Поднявшись, она обхватывает себя руками, чувствуя, каким одиноким стал Нью-Йорк сегодня.

Единственный лучик солнца, что оставался в этом холодном городе исчезнет.

Будто что-то действительно изменится от этого. Будто погода станет холоднее на несколько градусов, будто снега выпадет больше, будто солнце будет прятаться дольше.

Будто всё это зависело только от него.

-Рассел… - шепчет она едва слышно, развернувшись к нему спиной.

-Да? – он прочищает горло, отвечая ей.

-Ты когда-нибудь любил?

Он на мгновенье замолкает.

Она нарушает все правила этикета молодожёнов. Она не должна задавать таких вопросов, а он не может давать честных ответов.

Он должен сказать: «Да. Я люблю сейчас, тебя».

Но сегодня так глупо играть в эти правила этикета.

Обернувшись, Клео слабо улыбается уголком губ.

-Да… - отвечает он, с шумом сглатывая.

-Как это чертовски больно, правда?

Кивнув, он уводит взгляд в сторону, боясь показать сбитую броню.

-Утром всё исчезнет, - его голос становится громче, обволакивая его в мнимую уверенность. – Этого не было Клео.

Кивнув, Клео послушно улыбается.

-Ничего не было Рассел. Ничего.

Сняв платье, она скрывается в ванной и когда выйдет, ничего больше не будет.

Месяц спустя.

~***~

-Скорее, ради всего святого!

-Где мои файлы??

- Ты с ума сходишь, это не последняя коллекция!

-Выглядит так, словно сначала было пережёвано в стиральной машине сто тысяч раз.

-Позвольте пройти, сумасшедшие куклы, - бормочет Роксана, расталкивая журналисток локтями.

-Что за чертовщина? – Брендон ошарашено взирает по сторонам, выходя из лифта следом за Рокси.

-Последний день перед утверждением нового номера, - закатив глаза, Роксана слабо отталкивает Дани с пути, но та кажется, слишком занята созерцанием собственных снимков, чтобы заметить толчок.

Рассмеявшись, Брендон вытаскивает наушник из ушей и, замотав его в сложный узел, кладёт в карман.

-Всё-таки женщины ненормальные.

Поджав губы, Роксана бросает на него суровый взгляд и, толкнув бедром, проходит к своему рабочему столу, засыпанному стикерами.

Она и сама сходила с ума в точности, как и полчище этих девчонок, словно в её обязанности входила не раздача кофе и приём звонков, а как минимум написание слова редактора.

-Клео уже здесь? – Брендон озадаченно хмурится, взирая на часы, ещё нет даже восьми, в а кабинете начальницы уже горит свет.

-Умоляю, она и не уходила, - сбросив пальто, Роксана вешает его на спинку стула, не отводя взгляда с просыпающегося монитора компьютера. – Чёрт, ей нужно в типографию через два часа.

Бросив мышку на стол с грохотом, что с лёгкостью заглушил гам вокруг, Роксана устремляется в кабинет Клео, на ходу поправляя стрелки на чёрных колготках, покрытых едва заметными леопардовыми пятнами.

-И ты снова не уходила домой! – восклицает Роксана, едва переступив порог кабинета Клео.

Изумлённо округлив глаза, начальница отводит взгляд от экрана компьютера.

-С чего ты взяла?

Поджав губы, Роксана скрещивает руки на груди.

Во-первых, на ней вчерашнее платье от Jean Paul Gaultier с огромным воротом, сложными тёмными лепестками, свисающим к линии декольте.

Во-вторых, лёгкий остаток вчерашнего дня отпечатался на волосах липкой дымкой.

В-третьих, в кабинете было невыносимо жарко, словно здесь находилось человек тридцать, а не одна крохотная девушка.

-Тебе нужно успокоиться, - пройдя вперёд, Роксана тяжело вздыхает, изучая заваленный эскизами стол. – Иди домой, прими душ, затем поезжай в типографию. Прогуляйся, тебе не помешало бы проветриться.