- Да. Должно быть, у вас есть вопросы ко мне.

- Почему я заболела на Гавайях?

- Люди заболевают, Мадлен. Обычные здоровые люди все время заболевают.

- Но мое сердце остановилось.

- Да. Я подозреваю миокардит. Я разговаривал с лечащим врачом на Гавайях. Она подозревала то же самое. Попросту говоря, в какой-то момент в прошлом у вас, возможно, была вирусная инфекция, которая ослабила сердце. Вы испытывали на Гавайях боль в груди или недостаток дыхания?

- Да, - говорю я медленно, вспоминая сжимания своего сердца, которые я сознательно проигнорировала.

- Ну, миокрадит - вероятный кандидат.

У меня больше нет вопросов, по крайней мере, не к нему. Я встаю.

- Ну, большое спасибо, доктор Чейз.

Он тоже встает, взволнованный и, кажется, более нервный, чем прежде.

- Прежде чем вы уйдете, есть еще кое-что.

Я сажусь обратно.

- Учитывая обстоятельства вашего рождения, мы не уверены в состоянии вашей иммунной системы.

- Что это значит?

- Мы думаем, что она, возможно, недоразвита, как у младенца.

- Младенца?

- Ваша иммунная система все это время не подвергалась обычным вирусам и бактериальным инфекциям. У нее не было времени получить опыт борьбы с этими инфекциями. У нее не было времени стать сильной.

- Так я все еще больна?

Он прислоняется к спинке стула.

- У меня нет для вас хорошего ответа. Здесь мы на неизведанной территории. Я никогда не слышал о таком случае. Это может означать, что вы будете болеть чаще, чем остальные со здоровой иммунной системой. Или это может означать, что когда вы заболеете, то заболеете серьезно.

- Как я узнаю?

- Не думаю, что это можно как-то узнать. Я рекомендую вам быть осторожной.

Мы расписываем еженедельные контрольные посещения. Он говорит, что я должна действовать не спеша, когда начну изучать мир - никаких толп, незнакомой еды, истощающей физической активности.

- Мир никуда не денется, - говорит он, когда я ухожу.

Следующие несколько дней я провожу в поисках информации, чего-то, что объяснило бы мне, что случилось со мной и моей мамой. Мне хочется, чтобы у меня был дневник с ее мыслями, изложенными легко читаемыми чернилами. Мне хочется, чтобы ее душевное расстройство выражалось ясно, чтобы отследить его историю и мою. Мне хочется деталей и объяснений. Мне хочется знать, почему, почему, почему? Мне нужно знать, что случилось, но она не может рассказать мне. Она слишком сломлена. А если бы могла? Помогло бы это делу? Поняла бы я? Поняла бы глубину горя и страха, которые могли привести ее к тому, чтобы она отобрала у меня всю мою жизнь?

Доктор Чейз говорит о том, что, по его мнению, ей нужен психиатр. Он думает, что пройдет много времени прежде, чем она сможет рассказать мне, что случилось, если вообще расскажет. Он предполагает, что она страдала от какого-то расстройства после смерти папы и брата.

Карла всеми силами пытается убедить меня не уходить из дома. Не только для маминой пользы, но и для моей. Мое сердце все еще не изведано для меня.

Я решаю написать Олли, но прошло столько времени. Я лгала ему. Возможно, он живет дальше. Возможно, нашел кого-то еще. Я не знаю, выдержу ли еще одно жестокое разочарование. И что я ему скажу? Что практически не больна?

В конце концов Карла убеждает меня остаться с мамой. Она говорит, что я выше этого. Я не так уверена. Та, которую я знала до того, как выяснила правду, умерла. 

Первый еженедельный визит к доктору Чейзу. Он призывает к осторожности.

Устанавливаю замок на двери в спальню. 

Мама пытается войти в мою комнату, но дверь заперта, я внутри.

Она уходит.

Сохраняю в черновиках письма для Олли, но не отправляю их.

Доктор Чейз продолжает призывать к осторожности. 

Я крашу каждую стену своей комнаты в разные цвета. Та, которая у окна, теперь бледно-желтого цвета. Полки у переливчато-синей стены теперь оранжевого, как закат, цвета. Стена у изголовья кровати лавандового, а последняя – черного, как школьная доска.

Мама стучит в дверь, но я притворяюсь, что не слышу ее.

Она уходит. 

Я заказываю настоящие растения для террасы. Перепрограммирую воздушные фильтры и открываю окна. Покупаю пять золотых рыбок, всем им даю имя Олли и отпускаю их в фонтан.

Доктор Чейз настаивает на том, что слишком рано записываться в старшую школу. Слишком много детей с разными болезнями. Мы с Карлой уговариваем его позволить некоторым моим преподавателям встречаться со мной очно, при условии что они не болеют. Он сомневается, но соглашается.

Неделю спустя мы с Карлой наблюдаем, как мистер Уотерман идет по лужайке к машине, чтобы уехать. Я обняла его перед тем, как он ушел. Он удивился, но не задал вопрос, просто обнял меня в ответ так, будто это было совершенно естественно.

Я несколько минут после его отъезда стою на улице, Карла ждет со мной. Она пытается найти способ помягче разбить мое уже разбитое сердце.

- Итак.... - начинает она.

Я знаю, что она скажет. Она весь день готовилась сказать это.

- Пожалуйста, не оставляй меня, Карла. Ты все еще нужна мне.

Она смотрит на меня, но я не могу посмотреть на нее.

Она не отрицает того, что я сказала, просто берет мои руки в свои.

- Если я и правда нужна тебе, то я останусь. - Она сжимает мои пальцы. - Но я тебе не нужна.

- Ты всегда будешь мне нужна. - Я не пытаюсь остановить поток слез.

- Но не как прежде, - произносит ласково она.

Конечно, она права. Мне не нужно, чтобы она восемь часов в день находилась со мной. Мне не нужна постоянная забота. Но что я буду делать без нее?

Мои слезы превращаются в чудовищные рыдания, и она держит меня в своих руках и позволяет мне плакать, пока все не прекращается.

- Что ты будешь делать?

Она вытирает мое лицо.

- Возможно, вернусь на работу в больницу.

- Ты уже сказала моей маме?

- Этим утром.

- Что она сказала?

- Поблагодарила меня за то, что я заботилась о тебе.

Я не пытаюсь скрыть нахмуренный взгляд.

Она держит меня за подбородок.

- Когда тебе хватит духу простить ее?

- То, что она сделала, так просто не забывается.

- Она была больна, милая. И все еще больна.

Я качаю головой.

- Она отобрала у меня всю мою жизнь. - Даже сейчас из-за мыслей обо всех годах, которые я потеряла, мне кажется, что я нахожусь на краю огромной бездны, будто я могу упасть и никогда не вернуться.

Карла толчком локтя возвращает меня в настоящее.

- Не всю твою жизнь, - говорит она. - У тебя еще много ее осталось.

Мы заходим внутрь. Я всюду следую за ней, наблюдая, как она в последний раз собирает вещи.

- Ты когда-нибудь читала "Цветы для Элджернона"? - спрашиваю я.

- Да.

- Тебе понравилось?

- Нет. Мне не нравятся такие книги. В них недостаточно надежды.

- Ты же плакала из-за нее, да?

Она качает головой, но потом признается:

- Хорошо, да, как ребенок.

Мы обе смеемся. 

Неделей позже мама стучится в дверь. Я остаюсь на своем диване. Она стучит настойчивее, и негодование внутри меня растет. Не уверена, что наши отношения когда-нибудь восстановятся. Мне сложно простить ее, когда она не осознает полностью свой проступок.