- Где путеводитель? - спрашивает он, наконец прерывая гляделки и устраивая целое представление из осмотра комнаты. Он берет мой рюкзак и роется в нем, но вместо путеводителя достает "Маленького принца".

- Вижу, ты привезла с собой все самое необходимое, - дразнится он, размахивая книгой в воздухе. Он забирается на кровать и слегка подпрыгивает посередине. Пружины Мэрфи протестующе скрипят. - Разве это не твоя любимая книга всех времен?

Он поворачивает книгу.

- Мы читали ее в этом году. Уверен, что совсем не понял ее.

- Стоит попробовать еще раз. Смысл меняется каждый раз, как читаешь.

Он смотрит на меня.

- И сколько раз ты...

- Несколько.

- Больше или меньше двадцати?

- Ну ладно, больше чем несколько.

Он улыбается и переворачивает обложку.

- СОБСТВЕННОСТЬ Мадлен Уиттиер. - Он открывает титульный лист и продолжает читать. - Вознаграждение в случае находки. Посещение со мной (Мадлен) магазина подержанных книг. Дайвинг со мной (Мадлен) в кратере Молокини, чтобы выследить национальную рыбу Гавайи - углохвостого спинорога.

Он перестает читать вслух и продолжает читать про себя.

- Когда ты это написала? - спрашивает он.

Я начинаю забираться на кровать, но останавливаюсь, когда комната немного покачивается. Пытаюсь еще раз, и еще одна волна головокружения выводит меня из равновесия.

Я поворачиваюсь и сажусь спиной к нему. Мое сердце так болезненно сжимается в груди, что дыхания не хватает.

Олли сразу оказывается возле меня.

- Мэд, что такое? Что-то не так?

Ох, нет. Еще нет. Я не готова.

- У меня кружится голова, - говорю я. - И мой желудок...

- Нам нужно поехать в больницу?

Мой живот в ответ урчит громко и продолжительно.

Я смотрю на него.

- Думаю, я...

- Голодна, - одновременно произносим мы.

Голод.

Вот, что я чувствую. Я не заболеваю. Я просто голодна.

- Я хочу есть, - говорю я. За последние сутки я съела небольшой кусочек чилакилес и горсть яблочных кусочков Злой Медсестры.

Олли начинает смеяться и падает на спину на кровать.

- Я так волновался, что что-то в этом воздухе убьет тебя. - Он прижимает ладони к глазам. - А вместо этого ты оголодаешь до смерти.

Вообще-то, раньше мне никогда так не хотелось есть. Большей частью, у меня всегда было три полноценных порции еды и два легких перекуса - все в одно и то же время каждый день. Карла всегда была большим сторонником еды. Пустой желудок, пустая голова, сказала бы она.

Я ложусь и смеюсь вместе с ним.

Мое сердце снова сжимается, но я игнорирую его.

Чувствую себя намного лучше после быстрого перекуса. Нам необходимы пляжные принадлежности и, по мнению Олли, сувениры, поэтому мы делаем остановку в магазинчике под названием "Магазин сувениров из Мауи. Широкий ассортимент". Не думаю, что когда-либо видела столько всего. Обнаруживаю, что меня ошеломляет его поразительные масштабы. Стопки, стопки футболок и шляп с надписями "Мауи", "Алоха" и разными вариациями надписей. Вешалки с цветастыми платьями практически всех цветов. Огромное количество вращающихся стоек с безделушками - брелки, очки, магниты. Одна стойка посвящена только брелкам в форме досок для серфинга, на которых в алфавитном порядке прописаны имена. Ищу Оливера и Мадлен или Олли и Мэдди, но не нахожу.

Олли подходит сзади и приобнимает меня рукой за талию. Я стою напротив стены с календарями, на которых изображены серферы без рубашек. Не очень-то привлекательно.

- Я ревную, - бормочет он мне в ухо, и я смеюсь и потираю руками его руку.

- Само собою. - Тянусь к одному из календарей.

- Ты же не собираешься...

- Для Карлы, - говорю я.

- Конечно, конечно.

- А что ты взял? - Прислоняюсь головой к его груди.

- Бусы из ракушек для мамы. И пепельницу в форме гранаты для Кары.

- Почему люди покупают все такое?

Он прижимает меня ближе.

- Это не такая уж загадка, - говорит он. - Мы дарим, чтобы помнить.

Я поворачиваюсь в его руках, размышляя, как же быстро это место стало моим любимым местом в мире. Оно одновременно знакомое, незнакомое, успокаивающее и щекочущее нервы.

- Возьму это для Карлы, - говорю я, размахивая календарем. - И покрытые шоколадом австралийские орехи. И одно из тех платьев для себя.

- Как насчет твоей мамы?

Какой сувенир взять для мамы, которая любила тебя всю жизнь и бросила мир ради тебя? Которую ты, возможно, никогда не увидишь? Ничего не подойдет.

Вспоминаю старую фотографию с нами на Гавайях, которую она мне показывала. Я этого не помню, не помню, как была на этом пляже с ней, папой и братом, а она помнит. Она помнит меня, жизнь, которой у меня нет.

Отодвигаюсь от Олли и брожу по магазину. К восемнадцати годам другие подростки отделяются от своих родителей. Они уезжают из дома, живут отдельно, отдельно создают воспоминания. Но не я. Мы с мамой делили на двоих одно и то же закрытое пространство и дышали одним и тем же профильтрованным воздухом так долго, что для меня странно находиться здесь без нее. Странно создавать воспоминания, в которых нет ее.

Что с ней будет, если я не доберусь до дома? Соберет ли она свои воспоминания обо мне? Достанет ли их, чтобы рассмотреть и прожить их снова и снова?

Мне хочется подарить ей что-то об этом времени, моем времени без нее. Что-то, благодаря чему она помнила бы меня. Нахожу стойку с винтажными открытками и пишу ей правду.

Возможно, стоило примерить купальник перед его покупкой. Не то чтобы он не подошел мне. Он подошел и очень хорошо. Я и правда должна появиться на публике в таком малом количестве одежды?

Я стою в ванной и перемещаю взгляд со своего тела на отражение тела в зеркале. Купальник ярко-розовый, сплошной с тонкими лямочками. Цвет такой яркий, что придает оттенок моим щекам. Я выгляжу покрасневшей, как розовощекая летняя девушка в лучах солнца.

Из-за влажности мои волосы стали пышнее, чем обычно. Собираю их и заплетаю в длинную косичку, чтобы не мешали. Смотрю обратно в зеркало. Единственный способ скрыть этот купальник - одеть больше, возможно всю мою одежду за раз. Я снова осматриваю свое тело. Спору нет, в нем моя грудь и ноги выделяются. Все части моего тела, кажется, приобретают верные пропорции и находятся в нужном месте. Слегка изгибаюсь, чтобы убедиться, что мои ягодицы прикрыты - так и есть, но едва. Что увидела бы я в зеркале, если бы была нормальной девушкой? Подумала бы я, что слишком толстая или слишком худая? Понравилось бы мне мои бедра, талия, лицо? Возникли бы у меня проблемы с восприятием своего тела? На данном этапе моей единственной проблемой является то, что я с удовольствием обменяла бы это тело на то, которое исправно функционирует.

Олли стучится в дверь.

- Ты там ушла в подводное плавание?

В конце концов, мне придется выйти из ванной, но я слишком нервничаю. Подумает ли Олли, что все части моего тела находятся в нужном месте?

- Вообще-то, ловлю рыбу в глубоких водах. - Мой голос слегка дрожит.

- Фантастика. У нас будут суши на...

Я быстро открываю дверь, будто сдираю лейкопластырь.

Олли перестает говорить. Его взгляд путешествует от моего лица до кончиков пальцев на ногах и еще медленнее обратно.

- Ты в купальнике, - говорит он. Его взгляд задерживается на коже между шеей и грудью.

- Да. - Я смотрю в его глаза и из-за того, что я в них вижу, мне кажется, что на мне совсем нет одежды. Мое сердце ускоряется, и я делаю глубокий вдох, чтобы замедлить его, но не срабатывает.

Он проводит руками по всей длине моих рук, в то же самое время медленно пододвигая меня к себе. Он касается своим лбом моего, когда мы наконец оказываемся вблизи. Его глаза горят синим огнем.