коллективизма и отличается всеми признаками весьма развитой частной собственности и
частной инициативы, правда, пока еще без явного отрыва от родовых организаций.
б) Большое развитие частной собственности и частной инициативы. В
«Одиссее» (XIV.228) мы читаем: «Один человек получает удовлетворение в одних делах, а
другой в других». Такой тезис уже сам по себе достаточно говорит о развитии
потребностей и о большой роли отдельного индивидуума в гомеровском представлении.
Вместе с тем неизбежно начинается и борьба отдельных собственников, которая
зафиксирована в знаменитых словах (Ил., XII.421-423):
... два человека на поле, обоим им общем,
С мерой в руках, меж собой о меже разделяющей спорят
И на коротком пространстве за равную ссорятся долю.
О разнообразии потребностей и о нужде в разных специалистах также читается в
«Одиссее» (XVII.382-385), где идет речь о гадателях, врачах, плотниках и певцах. Но
отсюда вытекает уже большое разделение труда, о чем Гомер постоянно говорит.
в) Большая дифференциация гомеровского общества, его пестрота. Необходимо
прямо говорить о сословиях в гомеровском обществе, поскольку сословия и есть не что
иное, как общность людей, объединенных по тому или иному общественному (например,
профессиональному) признаку на основе либо юридических узаконений, либо хотя бы
обычного права. Энгельс так и пишет: «Греция уже в героический период вступает в
историю расчлененной на сословия» ( Энгельс, Анти-Дюринг, 1948, стр. 165).
2. Сословия.
а) Родовая знать, или аристократия. Здесь обычно эпитеты – «тучные»,
«жирные», «лучшие», «добрые», «богатые». У Гомера мы находим постоянные генеалоги
и от Зевса и взывание к родовой чести. (Например, Одиссей к Телемаху – Од., XXIV.504-
526.) Вождь окружается у Гомера обычно своей дружиной, которая относится к нему с
благоговением. Такое положение вождя соединяется еще и с крупным землевладением
(например, рассказ Одиссея о своих богатствах на Крите, Од., XIV, 208 и сл.). Частые
войны и всякого рода [84] предпринимательство вели к обогащению соответствующей
прослойки родовой общины. У Гомера мы находим изображение большой обеспеченности
и роскоши, известного этикета, ораторское искусство, постоянную похвальбу богатствами,
описание частых и обильных пиршеств, намечается ослабление интереса к домашним и
военным занятиям. Все это черты, показывающие разложение родовой общины, процесс
выдвижения отдельных собственников, которые мало-помалу уже освобождались от
родовых организаций и часто мыслили вполне самостоятельно.
б) Развитие обмена и торговли. Старинная родовая община, основанная на
натуральном хозяйстве, конечно, не торговала; а обмен был тогда настолько примитивный,
что вовсе не был ведущим экономическим фактором. У Гомера намечается совершенно
другая ситуация.
На основе натурального хозяйства у Гомера весьма часто происходят разного рода
дарения, которые иной раз приближаются к тому, что в экономике носит название обмена.
Ойней и Беллерофонт обмениваются дарами (рассказ Диомеда, Ил., VI.216-220), также и
сам Диомед с Главком (там же, 232-236). Менелай и Елена получили от египетского царя
Полиба в дар серебряные тазы, два треножника, десять талантов золота, золотую прялку,
серебряную корзину для шерсти (Од., IV.125-132). Сам же Менелай одаряет Телемаха
серебряным кратером, полученным им в свою очередь от сидонского царя (615-619)
Одиссей, являясь под видом странника, в своем вымышленном рассказе говорит о якобы
сделанных им подарках Одиссею, о 7 золотых талантах, серебряном кратере, 12
шерстяных плащах и покровах, а также о 12 льняных плащах и хитонах и 4 рабынях
(XXIV.274-279). Финикийцы дарят серебряный кратер Фоанту на Лемносе, а сын Ясона
Евней выкупает на него у Патрокла сына Приама Ликаона; Ахилл же, наконец, выставляет
этот кратер как премию за победу на состязаниях (Ил., XXIII.741-749).
Что касается настоящей торговли, то о ней упоминается в эпосе крайне редко.
Однако она уже налицо. Ахейцы выменивают у Евнея на Лемносе вино на медь, железо,
воловьи шкуры на коров и рабов (Ил., VII.467-475). Сам Одиссей выдает себя за богатого
критского купца (Од., IV.222-224, 244.249). Тафийский царь Мент, образ которого
принимает Афина Паллада, едет в Темесу с целью обмена железа на медь (I.179-184).
Настоящими купцами являются у Гомера финикийцы. В «Одиссее» (XV.415 сл., 455-463)
рассказывается о прибытии одного такого финикийского корабля с богатыми красивыми
товарами на о-в Сирию, где он остается целый год, а купцы продают товары грекам и
покупают для себя греческие товары, набивая ими весь свой корабль. Необходимо
прибавить, что предметами купли и продажи были и люди, которые в силу этого
становились [85] уже рабами. Одиссей рассказывает, как один финикиец будто бы чуть ли
не увез его в Ливию, чтобы продать его там в рабство (XIV.295-297). Раб Одиссея Евмей
тоже рассказывает длинную повесть о том, как финикийцы украли его мальчиком и
продали отцу Одиссея Лаэрту (XV.465-484). Сам Евмей тоже купил себе мальчика-раба у
тафийцев в отсутствие Одиссея и без разрешения Лаэрта и Пенелопы на свои собственные
средства (XIV.449-452). Эти тафийцы в свое время тоже украли в Сидоне финикиянку и
продали ее отцу Евмея (XV.425-429). Ахилл тоже торговал рабами, продавая сыновей
Гекубы на Самос, Имброс и Лемнос (Ил., XXIV.751-753). В своем вымышленном рассказе
Евмею Одиссей расписывает, как некий финикийский купец взял его в Египте якобы для
участия в торговле, а на самом деле хотел продать его в рабство, что повторилось с ним и в
других условиях (Од., XIV.287-359). Торговля часто переходила в грабеж точно так же, как
и дружеский обмен дарами часто граничил с торговлей. Пиратство у Гомера, вообще
говоря, не считается чем-то особенно предосудительным. По крайней мере, когда
Полифем спросил Одиссея, не морской ли он разбойник, тот нисколько не обиделся (Од.,
IX.252-255).
Таким образом, торговля в гомеровском мире имеет самое ничтожное значение, хотя
она уже, несомненно, возникает. Ее бывает трудно отличить и от дружеского обмена
подарками и от прямого грабежа. Деньги, конечно, еще отсутствуют. Кроме того, хотя
греческие цари и не прочь иной раз пуститься в то или другое торговое предприятие,
самая стихия этой торговли все-таки им чужда. Когда феакиец Евриал заподозрил в
Одиссее купца, разъезжающего по морям, то тот обиделся и назвал его наглецом (VIII.159-
166).
С торговлей же шло рука об руку и развитие ремесла.
в) У Гомера упоминаются различные ремесленники: кузнецы, плотники, кожевники,
горшечники, ткачи, золотых и серебряных дел мастера, а также прорицатели, певцы,
лекари и глашатаи. Уровень ремесла чрезвычайно высок. Как мы увидим ниже, изложение
у Гомера буквально пересыпано упоминаниями разного рода высокосортных изделий,
художественно-сработанного оружия, одежды, домашней утвари, искусно построенных
дворцов. За ремесленниками идет и демос, начинающий разоряться и отчуждаться от
родных мест. Еще более бесправны переселенцы-метанасты, картину работы которых мы
можем найти в «Одиссее», XVIII.357-375, и батраки-феты, поденщики, часто близкие к
рабам (Од., IV.643-645) и попадающие в полную кабалу к хозяину, как Аполлон и
Посейдон к Лаомедонту (Ил., XXI.441-459). Эта картина служения Аполлона и Посейдона
в виде смертных у троянского царя показывает, что бесправие батраков в своей самой
неприглядной форме хорошо известно Гомеру. Указанное место из «Илиады» для
