протекании явлений стали находить и нечто упорядоченное, Эриннии превратились в

хранителей именно этого порядка.

Важно то, что общемифологическая тенденция перехода от беспорядочного к

упорядоченному заметна также и па образе Эринний и притом именно у Гомера.

в) Доолимпийские божества. Верховным божеством у Гомера является Зевс, и

основные боги у него – это олимпийские. В них выразилась вся сущность и все

художественное оформление гомеровской религии. Однако и Гомер помнит те времена,

когда не Зевс и не олимпийцы были правителями мира, точно так же как и современная

наука расценивает олимпийскую религию и мифологию только в качестве позднейшей и

предпосылает ей огромный период хтонических богов и демонов, которых с полным

правом для нас и для греков необходимо называть доолимпийскими. [285]

Гесиод, близкий по времени к последним этапам формирования гомеровского эпоса,

начинает свой теогонический процесс с четырех потенций, – Хаоса, Тартара, Геи-Земли и

Эроса-Любви. Слово «хаос» у Гомера вообще не употребляется. Слочо «эрос»

употребляется очень редко и притом исключительно в нарицательном смысле. Тартар –

это только определенная часть мироздания, но ни космогонического, ни антропоморфного

значения у Гомера он не имеет. Даже и Земля у цивилизованного Гомера оттеснена на

последнее место, и он только едва-едва о ней помнит (если, конечно, не считать

нарицательного употребления этого слова, которое у Гомера попадается много раз, как и у

всех прочих писателей). О самом главном ее порождении, Уране, у Гомера не говорится ни

слова. Сыном ее назван Титий (Од., VII, 324, XI, 576); но материнство это носит настолько

сухой и неяркий характер, что граничит почти с переносным значением. Древний и очень

яркий миф о сыне Земли Тифоне у Гомера тоже отсутствует, и вместо этого Земля названа

только местопребыванием Тифона (Ил., II, 781-783). Чуть-чуть более мифологично звучат

клятвы Землей, Небом и Стиксом в устах Геры (Ил., XV, 36) и Калипсо (Од., V, 184 сл.),

Зевсом, Землей, Солнцем и Эринниями у Агамемнона (Ил., XIX, 258-260), Зевсом,

Солнцем, Реками, Землей и подземными богами (III, 276-278). У Гомера, наконец, еще

более мифологично принесение белого барана и черной овцы в жертву Солнцу и Земле

(103 сл.). Этим и исчерпывается мифология Земли у Гомера,, нагляднейшим образом

подтверждая уход для Гомера всего хтонического в незапамятную старину. Уран – Небо –

у Гомера тоже не только сын Земли, но и вообще не антропоморфичен и даже не

мифологичен. Такие его эпитеты, как «медное», «железное», «широкое», «звездное»

только подтверждают астрономический характер этого понятия. В клятвах же оно, как и

Земля, звучит тоже скорее как указание на границы мироздания в целом.

Подлинным космогоническим началом для Гомера являются Океан и Тефия. Об этом

определенно говорит и Гера (Ил., XIV, 201), и Гипнос (245 сл.). Почему-то они находятся в

постоянной взаимной вражде; и Гера, их воспитанница, мечтает отправиться к ним на край

земли, чтобы их примирить и тем заслужить от них благодарность (200-210).

Упоминаются дочери Океана, Перса (Од., X, 138) и Евринома (Ил., XVIII, 398 сл.).

Приглашенный Зевсом на собрание богов, Океан на это собрание не является (XX, 7), что

нужно считать намеком на его, известное из других источников, сепаратное положение в

титаномахии. Однако, и Океан у Гомера отнюдь не везде антропоморфен. На щите Ахилла

– это великая река, окружающая всю землю (XVIII, 607 сл.). В него окунаются в своем

суточном движении все небесные светила, кроме Большой Медведицы (487-489); и от него

происходят реки, море, родники, ключи и [286] колодцы (XXI, 195-197). О течении вод

глубокого Океана масса текстов.

Упоминаются и другие титаны. Чей сын Кронос у Гомера, неизвестно. Но известно,

что вместе с Реей он порождает Геру, которая является старшей дочерью (Ил., IV, 59),

Зевса, Посейдона и Аида (XV, 187). Зевс часто вообще называется Кронидом или

Кронионом, т. е. сыном Кроноса. Кронос – хитроумный (точнее кривоумный, II, 319, IV,

59). Гомеру известно, наконец, и низвержение Кроноса Зевсом под землю (XIV, 203 сл.); и

это заточение в «глубоком Тартаре», куда не проникает ни одного луча солнца, ни

дуновения ветра, мыслится и до настоящего времени (VIII, 478-481, где, кроме Кроноса,

упоминается еще Иапет).

О «кознодее Атланте», которому ведомы бездны моря и который следит за

геркулесовыми столбами, читаем в «Одиссее», I, 51-55, где Калипсо является его дочерью

(ср. VII, 245). Никаких других упоминаний о титанах у Гомера не имеется. Имеется только

упоминание о сторуком и пятидесятиголовом [287] Бриарее, или Эгеоне, как он явился

однажды из Тартара на Олимп, чтобы устрашить олимпийцев, захотевших свергнуть Зевса

с мирового престола (Ил., I, 398-400). Кто и что такое Бриарей у Гомера опять-таки ничего

не говорится. И только из других источников нам известно, что он является порождением

Урана и Геи и в момент титаномахии был вместе с другими Сторукими на стороне Зевса.

Эта доолимпийская хтоническая мифология представлена у Гомера до чрезвычайности

скудно.

У Гомера остались от нее только ничтожные и случайные обрывки. Но даже и эти

обрывки свидетельствуют о том, что Гомер – поклонник исключительно олимпийцев, а

титанов трактует достаточно отрицательно, считая их кознодеями, кривоумными,

сварливыми и явно сочувствуя их низвержению. Точнее же сказать, Гомер просто ничего

существенного о них уже не помнит.

4. Хтонический корень олимпийских богов. Век хтонизма сменился, как мы знаем

из общей истории античной мифологии, веком олимпийцев. Наблюдая зарождение и

развитие олимпийской мифологии, можно видеть, как тысячелетний хтонизм с большим

упорством отстаивал свои позиции, а в некоторых отношениях оказался даже

непобедимым, оставшись в виде рудиментов в десятках и сотнях мифологических образов

периода классики. Эти рудименты, конечно, налицо и у Гомера. Последовательный и

систематический историзм повелительно требует от нас формулировать эти рудименты,

потому что именно они свидетельствуют об огромном культурном творчестве и прогрессе,

именно они превращают надоевшие всем мифологические схемы в живое орудие некогда

бывшего развития и борьбы.

а) Зевс и Гера. Если начать с верховных божеств, Зевса и Геры, то даже в них следы

хтонизма прощупываются весьма отчетливо. Прежде всего эти божественные супруги

являются родными братом и сестрой, что говорит нам об отдаленных временах

кровнородственной семьи. Зевс заведует у Гомера громом, молнией, облаками и тучами, и

вообще воздухом и погодой. (См. А. Ф. Лосев, Олимпийская мифология, стр. 47-50).

Знает Гомер даже Зевса Подземного (Ил., IX, 457). Конечно, в героическую эпоху,

когда процветал Зевс, все эти природные стихии уже были у него в подчинении. Но как раз

это самое и является доказательством того, что некогда он от них был неотличим. Гера –

«волоокая». Этот частый у Гомера эпитет Геры лучше всего указывает на ее

зооморфическое прошлое.

К древним доклассическим временам относится приведенный выше рассказ (Ил., I,

398-400) о восстании Геры, Афины Паллады и Посейдона против Зевса и об устрашении

этих восставших Бриареем. Тут, несомненно, какая-то древняя хтоническая [288] история,

подробности которой, к сожалению, нам не известны. Сюда же относится и бахвальство

Зевса, что он сильнее всех олимпийцев и что он осилил бы всех их даже в том случае, если

бы они при помощи золотой цепи хотели бы стащить его с Олимпа (Ил., VIII, 18-27).