Вскоре сосны расступились, и за ними показалась небольшая полянка, сплошь испещренная отпечатками лап, отметинами когтей и окровавленными перьями. Остролистая невольно остановилась и поморщилась от запаха крови. Судя по серым перьям, лисенок совсем недавно убил здесь голубя.

Остролистая невольно испытала прилив гордости, словно рыжий малыш был ее оруженосцем. Она услышала тихий шорох за спиной, едкий лисий запах стал сильнее. Остролистая обернулась, ее горло задрожало от мурчания. Малыш замер на краю поляны, не сводя с нее глаз. Его ровные треугольные уши стояли торчком, кончик пушистого хвоста неторопливо метался по снегу. Сомнений быть не могло, это был ее лисенок! Теперь он превратился в красивого молодого лиса, его огненная шерсть горела на снегу ярче алой голубиной крови.

- Привет! - радостно воскликнула Остролистая. - Ты меня помнишь?

С грозным рычанием лис бросился на кошку. Желтые зубы щелкнули в тихом воздухе прямо над тем местом, где только что была шея Остролистой. В самый последний миг она все-таки отшатнулась и врезалась спиной в сосну.

Стремительно обернувшись, Остролистая полезла на дерево, спасаясь от оскаленной пасти, щелкавшей в кошачьем усе от ее лап. К несчастью, дерево оказалось до половины покрыто мхом, поэтому когти Остролистой соскользнули, и она с оглушительным визгом полетела вниз, пересчитывая боками сучки и ветки. Лис запрыгал внизу, рыча и тявкая от возбуждения.

Каким-то чудом Остролистая впилась когтями в кору и повисла прямо под оскаленной пастью своего неблагодарного питомца. Лис подпрыгнул и схватил ее зубами за хвост. Воя от ужаса и ярости, Остролистая вырвалась и, как белка, устремилась вверх по стволу. Дикий страх гнал ее все выше и выше, пока она не оказалась на самой верхней ветке. Лис рычал и бесновался внизу.

Тонкая ветка согнулась под тяжестью вцепившейся в нее Остролистой. Свесив голову, она всмотрелась вниз сквозь зеленую хвою и увидела, что лис кружит под стволом.

«Он меня не помнит! - чуть не плача, твердила про себя Остролистая. - В туннелях было темно, он был так напуган… Он не со зла, он просто не помнит. Я для него просто дичь, ничего больше».

Она еще крепче вцепилась в ветку, закрыла глаза и стала ждать, когда сердце перестанет рваться из груди наружу.

Когда Остролистая снова открыла глаза, в лесу уже стемнело. Видимо, страх и усталость настолько истощили ее силы, что она уснула на неудобной качающейся ветке.

В лесу стояла тишина, сколько Остролистая не втягивала в себя воздух, она не чуяла ничего, кроме запаха снега и смолистого аромата сосны. Лис давным-давно убежал. Высоко над верхушками деревьев в черном небе плыла круглая серебряная луна, окруженная россыпью серебряных звезд. Лес купался в холодном белом сиянии, с высоты Остролистой было видно все огромное пространство земли до самого гребня холма. Там, на другой стороне, четыре лесных племени сейчас собираются на Совет. Будут ли они говорить о ней? Вспомнят ли? Грустит ли о ней хоть кто-нибудь?

Остролистой вдруг стало так себя жалко, что она едва не разжала когти. Только когда ветка угрожающе нырнула вниз, кошка в панике обхватила ее лапами и начала спускаться.

Спрыгнув в снег, она даже не почувствовала холода. Не обращая внимания на голодную резь в животе, Остролистая помчалась через лес, лишь один раз ненадолго остановившись возле кустика тысячелистника, чтобы отщипнуть несколько листочков. Но боль не унималась, и Остролистая поняла, что ее терзает нечто большее, чем голод. Это были ее безжалостные спутники: одиночество, сожаление и тоска. На всей земле у нее осталось только одно место, куда она могла пойти. Распушив черную шерсть, Остролистая побежала вверх по склону.

Когда она добралась до места, в лесу уже начало светать. В неподвижном воздухе пробовали голоса первые птицы, в серой мгле тихо таяли тени озаренных луной деревьев.

Пошатываясь, Остролистая преодолела последние несколько шагов и остановилась, переводя дух. Перед ней зияла черная пасть туннеля - теплая, темная, гостеприимная.

- Листопад! - завопила она, врываясь внутрь. - Листопад, ты здесь?

После возвращения Остролистая проспала целых два дня. Листопад приносил ей рыбу, которую она проглатывала, не открывая глаз, и незнакомые пахучие травы от кашля, который терзал ее после дней, проведенных на ветру и холоде. Ее подстилка осталась на том же месте, где и была, только стала гораздо мягче и толще, чем раньше.

- Я досыпал туда перьев, - смущенно признался Листопад. - Думал, вдруг ты вернешься…

Он аккуратно устроился рядом, прижался к Остролистой своим холодным телом и тихо лежал, пока она не уснула.

Наконец настал день, когда Остролистая проснулась с ясной головой, урчащим от голода животом и смутной тревогой в груди. Судя по тусклому желтому свету, брезжившему в туннелях, снаружи светило солнце. Остролистая была одна, но очень скоро Листопад вышел из темноты, неся в пасти рыбку.

- Вот, съешь-ка! - сказал он, бросая ей улов.

Конечно, рыба не могла сравниться с лесными мышами и белками - с ними, по мнению Остролистой, вообще ничто на свете не могло сравниться, - но была сытной и вполне съедобной. Остролистая послушно съела ее, чувствуя, как лапы наливаются свежей силой. Листопад сидел возле ее подстилки и смотрел, как она ест.

- Я снова видела того лисенка, - сказала Остролистая, умыв усы от остатков рыбного запаха.

Кажется, он удивился.

- Ты уверена, что это был он?

- Еще бы! Я узнала его по запаху.

- А он узнал тебя? - поинтересовался Листопад.

Остролистая потупилась и покачала головой. Ей вдруг стало стыдно, она чувствовала себя последней мышеголовой простофилей, но что-то ей подсказывало, что Листопад не будет ее ругать.

- Он увидел во мне сочный кусок дичи, - еле слышно прошептала она. - Я еле лапы унесла…

Что-то мягкое дотронулось до ее уха, это Листопад погладил ее кончиком своего хвоста.

- Бедная… Ты спасла ему жизнь, а он вместо благодарности чуть тебя не съел? Мерзкий рыжий прохвост! Неужели у этих хищников нет ни капли благородства?

Остролистая пошевелила усами, уловив веселые нотки в голосе Листопада. Подняв глаза, она увидела лукавые искорки, пляшущие в его зеленых глазах.

- Наверное, он просто слишком мышеголовый, чтобы меня запомнить, - со вздохом признала она.

- Да что ты говоришь! - рассмеялся Листопад. - А ты чего от него ждала? Что он бросится вылизывать тебе ушки, угостит сочной мышкой и поведет знакомиться с мамочкой?

- Мне было так одиноко, - тоненько пролепетала Остролистая. - Мне просто… просто хотелось встретить друга.

Листопад сел рядом с ней, прижался к ее боку.

- У тебя есть друг, - твердо сказал он. - Вот он. Знаешь, пока тебя не было, я так обленился, что ни разу не ходил в патрулирование. Может, сходим, проверим туннели - хотя бы для того, чтобы убедиться, что наш рыжий негодник не увязался сюда следом за тобой? А потом проверим, не разучилась ли ты ловить рыбу.

Позже, когда трещины в своде пещеры потемнели, а лапы у Остролистой приятно ныли от беготни по коридорам, она одиноко лежала на своей мягкой подстилке и чувствовала, как отступает мучительное одиночество. Когда Листопад вышел из темноты и сел рядом, Остролистая громко замурлыкала.

- О чем задумалась? - спросил он.

- О том, как я рада, что вернулась, - честно призналась Остролистая. - Знаешь, видимо, я не создана для жизни в одиночестве.

Он лизнул ее в ухо.

- Я тоже рад, что ты вернулась!

Остролистая повернулась и заглянула ему в глаза.

- Ты когда-нибудь думаешь о котах, которые бросили тебя здесь?

- Все время, - тихо ответил Листопад. - Но это было так давно, что я многое забыл!

Остролистая моргнула. Она ушла из Грозового племени всего несколько лун тому назад, но не забыла ничего, хотя часто мечтала о забвении.

- Сколько же лун ты живешь в туннелях?

Листопад поежился и отвернулся.