На двери звякнул колокольчик, и в кондитерскую вошли двое. Девушки пересчитывали мелочь, оставшуюся в кассе. Они были уже в пальто. Катарина собралась было заявить мужчинам, что кондитерская закрывается, но слова замерли у нее на губах, и она молча уставилась на посетителей. Один из них, с прямоугольным лицом в котором сквозило что-то низменное, выглядел чуть старше пятидесяти. На нем был темно-синий свитер, обтягивающий широкие, сильные плечи. Ей подумалось, что свитер нарочито мал. Да и брюки еле вмещали крепкие ляжки. Второму, худощавому и темноволосому парню, было около двадцати. На нем мешком висели джинсы и куртка. Катарина сразу поняла, что они пришли не за слоеными пирожными.

— Здравствуйте, — произнес старший, небрежно кивнув. Катарина, держа голову высоко, по-королевски, кивнула в ответ, а когда заговорила, то сама услышала, как отчетливо прозвучал в ее речи голландский акцент.

— Добрый день. Чем могу быть полезна?

Старший засмеялся. Его гаденький смешок показался ей отвратительным.

— Вот такой разговор мне по душе. Можете, можете. Миссис Фолл, если не ошибаюсь?

— Да, верно. — И опять этот сильный акцент.

— Сержант Филипп Блох.

— Что вы хотите?

Она закрыла белую коробку с пирожными.

— Камень Менестреля.

В аэропорту Мэтью согласился отпустить Джулиану, чтобы та навестила мать. Он сделал это главным образом потому, что хотел с глазу на глаз переговорить с Вильгельминой Пеперкэмп. Она открыла ему дверь в фартучке, который больше подошел бы шестнадцатилетней девушке и был тесноват для грузной старой женщины.

— Вы, Пеперкэмпы, никогда не сидите без дела, — сказал он. Однако Вильгельмина не склонна была шутить.

— Входите, мистер Старк.

Он вошел.

— А где Джулиана?

Он ответил и прошел за старой голландкой на кухню. Он помнил, как лихо она врала про бедную кошку брата, но ее, кажется, ничуть не смущало воспоминание о той глупой выдумке. Сейчас было похоже, что эта независимая, упрямая женщина — настоящая Пеперкэмп — рада любой компании.

— Мне стало известно, что за вами следят, — сказал Мэтью.

Джулиане в конце концов пришлось описать ему мужчину, преследовавшего их, и сейчас, направляясь сюда, Старк заметил того у Музея естествознания. И едва удержался, чтобы не подойти и не проучить мерзавца как следует.

— Но он плохо знает свое дело. Мы сумели провести его.

Например, при помощи Д. Д. Пеппер. Джулиана не упомянула о ней в своем рассказе, но Мэтью не сомневался, что услуги Д. Д. оказались весьма кстати, когда Джулиане пришлось иметь дело с этим «человеком в дождевике».

Кухня оказалась просторной, когда-то она, видимо, отличалась изысканностью, но сейчас явно нуждалась в ремонте. Старк недоумевал, как Джулиана уживается с обитателями престижного Бересфорда. Зная ее, можно было предположить, что девушка и не старается выглядеть здесь своей и вообще не задумывается о подобных вещах. На кухне была самая современная кухонная техника, но все приборы выглядели новыми, как будто только из магазина. Вильгельмина занималась уборкой. На полу стояло ведро с мыльной водой, и лежала швабра, столики уже сияли чистотой.

— Я думала что в Нью-Йорке все квартиры маленькие, — сказала Вильгельмина, стоя на корточках и соскребая ногтем пятнышко с пола. — Но эта! А вы видели у входа чудище, огромное и зеленое? Я так и не пойму, что это такое. Я полила его, но кто знает? Может, ему и не нужна вода. Ну, как продвигается ваше расследование?

Старк подумал, что, может быть, ему следует взять в руки губку и помочь старой женщине, но решил пока воздержаться и облокотился о сияющий кухонный стол. Да, Вильгельмина Пеперкэмп явно не любит сидеть без дела.

— Я узнаю о случившемся, когда уже ничего нельзя изменить.

— Да, я понимаю, о чем вы говорите.

— Я рад, что застал вас за мытьем полов, но, думаю, это не главное, из-за чего вы приехали. Понимаете, события приобретают серьезный оборот…

Она подняла голову и раздраженно посмотрела на журналиста.

— Мистер Старк, тело моего брата кремировано. Он умер от инфаркта, но кто может сказать, что привело к этому. Уверяю вас, меня не стоит предупреждать об опасности. Во время войны я участвовала в голландском Сопротивлении, и я нутром чувствую опасность.

Отчитав Старка, Вильгельмина встала с колен и принялась надраивать пол, умело орудуя шваброй. Забравшись под кухонный стол, она пожаловалась Старку, что для одного человека эта кухня слишком велика. У Джулианы здесь куча всяких машинок Бог знает для чего, в доме совсем нет продуктов. Нет сыра! Было видно, что холодильник она уже вымыла, выкинув оттуда все, что ей не приглянулось. Ее ничуть не беспокоило, как отнесется к этому Джулиана. Она закончила драить пол, вылила воду из ведра, но тут же с неистощимой энергией принялась за раковину.

У Мэтью уже сложилось о ней мнение как о самоуверенной и ворчливой особе, но он отметил у нее и своеобразную терпимость — делайте, что вам взбредет в голову, только уже не ждите ее одобрения. Черт, может, ему и не стоило так беспокоиться: эта старая карга справится с самим Филом Блохом.

— Скажите, мистер Старк, — спросила она, вытирая руки посудным полотенцем, — вы собираетесь написать книгу об известных нам событиях?

— Это Джулиана рассказала вам о «Горячей зоне»?

И опять на ее некрасивом, прямоугольном лице появилось недовольство.

— Нет. Я прочла вашу книгу сразу, как она вышла, — разумеется, на английском. Я стараюсь читать книги в оригинале, если это возможно. Книга превосходная, но, похоже, она может остаться единственной. Так часто случается, и это естественно. Либо вы будете переписывать ее снова и снова — конечно, под другими названиями, и читатели, возможно, не станут возражать, хотя все равно это будет повторением, — либо так и остановитесь на ней. Хорошо, если вас осенит какая-нибудь новая идея. А если нет, то вы и так с голоду не помрете. — Она посмотрела на его ноги и добавила: — У вас хорошие ботинки, мистер Старк. Глядя на них, я чувствую, что с вами все в порядке.

— Надо будет поговорить об этом с моей редакторшей. Когда носишь такие ботинки, лучше говорить о них, а не о том, что я бездельник.

— Вы лентяй?

Совершенно очевидно, что Вильгельмина Пеперкэмп считала лень смертным грехом. Она неодобрительно посмотрела на тюбик с дорогим французским кремом для рук, лежавший на раковине, но все-таки не удержалась, выдавила чуть-чуть и втерла крем в свои огрубевшие старые кисти.

— Да нет, скорее мне просто неинтересно, — уточнил Старк. — Но это все неважно. Итак, за вами и за Джулианой следили…

— За Катариной тоже, — небрежно добавила Вильгельмина.

— Я так и думал. Я полагаю, за вами следят и ждут, что вы выведете их на Камень Менестреля.

Вильгельмина аккуратно закрутила крышечку на тюбике с кремом и посмотрела на Мэтью. Ее каменный взгляд ничем не уступал его взгляду.

— Видите ли, Мистер Старк. Когда человек смотрит тебе в глаза, можно увидеть, что у него на сердце. Наверное, разглядеть это непросто, но все же возможно. Вы не такой железный, каким хотели бы казаться. — Она улыбнулась, заметив его удивление, — Почему бы вам просто не рассказать мне все, что знаете?

— У меня пока нет общей картины, — сказал он, решив не поддаваться на уловки старухи. — Я пытаюсь свести концы с концами, но вы не хотите говорить откровенно и очень затрудняете мне работу. Что вам известно о Камне Менестреля?

Она пожала плечами, но он ни на секунду не поверил ее беспечно-недоуменному взгляду.

— Я знаю, что об этом алмазе ходят легенды. Я никогда не видела его и не представляю, существует ли он на самом деле. Но поскольку я росла там, где многие занимались алмазами, то наслышана о нем. Говорили, что если удастся его найти и успешно обработать, то он будет стоить миллионы.

Интересно, зачем отставному сержанту Филиппу Блоху такие деньги?

— Почему они считают что этот алмаз у вас?