— Ох, Чанс. — У Элли от боли сжалось сердце.

Он откашлялся.

— Поэтому дед взял и с меня обещание никогда в жизни не играть на деньги. Но ты же знаешь мальчишек. Сколько-то времени я держался, но запретный плод сладок. И не зря же меня назвали Чанс — шанс на удачу. — Он печально скривил губы, и Элли со стыдом вспомнила тот день, когда насмехалась над его именем. — Правда, довольно быстро я вычислил, что подобные игры созданы для опустошения карманов. Но оказалось, что я силен в играх, требующих внимательности и хорошей памяти. Уже в колледже из меня получился неплохой игрок в блэкджек.

— Потому что ты был силен в математике. — Элли вспомнила, что он рассказывал о математическом образовании.

— И еще я нуждался в деньгах. После того как отец проиграл все сбережения, дела обстояли не лучшим образом.

— Значит, вместо того чтобы просить у деда, ты решил зарабатывать деньги сам, играя в блэкджек?

Чанс спрятал монетку и достал из кармана колоду карт. Элли заметила, как побагровели его щеки.

— Да. И когда я понял, что хочу превратить шоу на площади Жирарделли в нечто большее, я… не сомневался, что выиграю кучу денег.

— Дед догадался обо всем?

Он кивнул, перебирая карты.

— Все случилось перед самой его смертью. — Чанс задумался, вспоминая. — Единственный раз в жизни он пристыдил меня. Никогда раньше, с того самого дня, когда он выгнал из дома отца, я не видел его таким свирепым. Думал, он никогда меня не простит. — Он потупил взгляд, рассматривая грязь на подошвах башмаков. — Я стыдился самого себя. Не за то, что не сдержал слова и играл, а за то, что лгал все эти годы. Лгал во спасение.

— После того случая ты прекратил ходить в казино?

— Да. Я пообещал ему: больше никогда. Все. — Чанс вздохнул. — Тем более что появился менеджер, взявший на себя финансовые проблемы. — Он осторожно посмотрел Элли в глаза. — Честно говоря, я сам не рад, что рассказал тебе все. Но это чистая правда. Вот как я доставал деньги и вот почему никого в это не посвящаю. И тебя прошу не болтать.

— Я обещаю, — сказала она вполголоса, радуясь, что отношения потихоньку возвращаются в прежнее русло открытости и доверия. — Никому. Пусть это будет наш секрет.

Он долго смотрел ей в глаза, пока уголки губ не тронула улыбка. Нерешительная, скрытая, но все же улыбка. Элли не могла не ответить взаимностью.

— Ну, насколько я тебя изучил, ты снова умираешь от голода!

— Не отказалась бы перекусить. Но у нас же нет денег.

Чанс ловко подкинул вверх колоду карт.

— Думаю, мы сможем исправить положение.

Он резко вскочил на ноги.

— Куда ты? — Элли еле поспевала.

— Обратно в Дыру Дохлой Кобылы. Даже не хочу задумываться, откуда у города такое название.

— Чанс! Ты только посмотри, сколько у нас денег! — восторгалась Элли, пересчитывая богатство.

Они сидели за столиком единственного городского кафе. Чанс посмотрел на стопку долларов и поморщился:

— На площади Жирарделли я и то имел больше.

— Да, но мы ведь далеко оттуда, — заметила Элли. Ее настроение улучшилось. Не только потому, что появились деньги на обед, а потому, что можно будет наконец насладиться чувством тепла и сытости. — Ты имел огромный успех.

— А ты!

Это была идея Чанса — устроить маленькое представление прямо на главной площади городка. Он показывал трюки с картами и монетами. На глазах у публики местная газетенка за двадцать центов была изорвана в клочья, а затем восстановлена как новенькая. Элли, как могла, помогала, вспомнив номера, которые разучивала пару лет назад: маленькие фокусы типа «поедание огня» и несложные акробатические трюки.

Она откинулась на спинку стула и надула губы.

— Что-нибудь не так? — спросил Чанс.

— Совсем разучилась делать кувырки и сальто. — Она подперла рукой подбородок. — Я совершенно не в форме.

— Может быть, в следующий раз лучше продемонстрировать что-то более безопасное?

— Даже смешно — куда пропадают все навыки?

— Вот почему я тренируюсь каждый день.

Чанс оглянулся в поисках официантки, которая почему-то не спешила подавать заказ.

«Как странно, что мы просто сидим, обсуждая прошедшее представление», — подумала Элли. Актеры по натуре, они оба радовались успеху импровизированного спектакля. Это было у них в крови, и это сближало. Неожиданно Чанс нахмурился:

— Что-то не в порядке.

Официантка, приближающаяся к столику, шла с пустыми руками.

— Интересно, где же наш обед? — заволновалась Элли.

— Я думаю, вам обоим лучше пройти со мной, — предложила женщина.

Средних лет, довольно стройная, она была одета в облегающую униформу. На ее лице читалось нескрываемое волнение.

— А в чем дело? — хладнокровно спросила Элли.

— Видите ли, ваше шоу, которое было совсем недавно, привлекло внимание жителей городка. «Такие талантливые артисты, и вдруг выступают в нашей глуши», — заговорили вокруг.

— О нет, — простонала Элли. — Господи, как я не подумала об этом раньше.

— Ты думала о чувстве голода. Проклятие, — сказал Чанс и закончил сам: — А шериф как раз получил интересные новости. До него тоже дошли слухи о заезжих артистах, и он кое-куда позвонил.

— Откуда ты знал об этом, Чанс?

— Я сам вырос в маленьком городке. Здесь все обо всем знают.

— О Боже!..

— Но в моем сердце всегда есть место для хороших людей, — вдруг сказала официантка. — И если вы обещаете, что никому не причините вреда…

— Я клянусь, мадам! — Чанс одарил ее лучшей из своих улыбок. — Мы не сделали ничего плохого, только убежали от полицейских, когда они наставили на нас свои пистолеты.

— Я так и подумала. — Официантка кивнула со знанием дела. — Я сказала: «Мерл!» Кстати, Мерл — вот он. — Она показала пальцем на розовощекого толстячка, выглядывавшего из окошка с надписью «Гриль». — Так вот, я так и сказала: «Мерл! Этот парень — такой талантливый, с благородными манерами, он не похож на преступника. А девчонка с ним — такая хорошенькая! Неужели она натворила дел, которые про нее рассказывал шериф? Я не верю!»

— Интересно, и что же наговорил про меня шериф? — усмехнулась Элли.

— Элли, прошу, не сейчас. — Чанс толкнул ее локтем.

— Идите со мной. Мы с Мерлом решили помочь вам скрыться от полиции. Не беспокойтесь, все будет хорошо.

— А кто, собственно, беспокоится? — Элли продолжала сохранять ледяной тон, несмотря на угрожающие взгляды Чанса.

Наконец они уселись на заднее сиденье старенького «шеви», и добрая женщина подвезла их к перекрестку в тридцати милях от города.

— Отсюда вы сможете уехать на попутке хоть на край света.

Элли с недоверием посмотрела на пустой перекресток.

— Не знаю, как отблагодарить вас, мадам. — Чанс поцеловал официантку в щеку. Она засмущалась, словно школьница, пожелала путникам удачи и скрылась из виду. — Жаль, что мы не можем сделать для нее ничего приятного.

— Ты смеешься? Она и так пережила самые волнительные моменты в своей жизни. А вообще, я хочу есть.

— Ох! — Чанс вгляделся в сумерки. Три поля да один сарай. Ни дома, ни мотеля, ни ресторана. — Придется доехать до следующего города. Там мы найдем ночлег и проваляемся целый день. Идет?

— Ладно. — Элли поежилась. Солнце почти скрылось за облаками. А что будет потом? Не бродить же до конца жизни по дорогам Северо-Востока!

Огромный грузовик, подобравший их, держал путь в городок под названием Болото Курлыкающих Журавлей, расположенный, наверное, у черта на куличках. Через несколько часов Чанс и Элли стояли на пустынном перекрестке. Журавли могли похвастаться почтой, заправочной станцией да кафе с огромной вывеской на двери «Закрыто». Заправка и почта уже закрылись до следующего утра. Они помылись в маленькой речке, протекающей вдоль дороги. Элли стиснула зубы. Почему раньше она никогда не замечала, насколько холодны сентябрьские ночи? Чуть более чистая, чем раньше, зато более голодная, она молча последовала за Чансом, выбирающим место для ночлега.