Но кому могли в древности понадобиться магические шары? Из всех богов и богинь славянского пантеона есть одна, которая связана именно с магической функцией. Это – богиня Мара. Она совмещает в себе не только функции богини болезней и смерти, но и богини «того света», богини рая. Вот для чего нужны магические функции шара – для связи с душами умерших. Так что благодаря особым функциям шара можно понять, с какой богиней древности он был связан.

Но именно святилища Мары и были связаны с торфяниками. Во всяком случае таким был Шигирский торфяник в Сибири. Шигирский торфяник расположен северо-западнее Екатеринбурга, в районе современных городов Невьянска и Кировограда. Под слоем торфа, на глубине 7–8 м, вокруг Шигирского озера в 1870–1880 гг. было обнаружено россыпное золото, а в процессе его добычи – различные деревянные, костяные и бронзовые предметы. «Жемчужиной Шигирской коллекции, безусловно, являются деревянные антропоморфные скульптуры, обнаруженные на торфянике в конце XIX в. Проведенный несколько лет назад радиоуглеродный анализ одной из них: знаменитого Шигирского идола – подтвердил, что это самая древняя и самая большая антропоморфная скульптура в мире» [8, с. 3]. Замечу, что скульптура была найдена на 8-метровой глубине, что соответствовало мезолиту. «В 1997 г. в лаборатории Геологического института РАН в г. Москве и в лаборатории радиоуглеродного анализа истории материальной культуры РАН г. Санкт-Петербурга скульптура была датирована эпохой мезолита: 8680±140 лет тому назад…» [8, с. 106–107].

Таким образом, можно предположить, что за последние несколько тысяч лет магический шар из мела мог провалиться с глубины примерно в 8 м (торфяник) на глубину в 68 м (бурый уголь). Осыпавшиеся вслед за ним частички торфа забили на несколько метров выше шара полость в буром угле, куда провалился шар, и тем самым замаскировали его путь в более глубокие слои подстилающей породы.

Чтение надписей. Окончательная проверка может быть произведена путем чтения надписей. Если на меловом шаре мы найдем надписи, доказывающие, что шар был посвящен богине Маре, то наша цель будет достигнута.

Итак, обратимся к надписям (рис. 15). На верхней части шара я читаю слова: МАРА. ЗАГОВОР НА ЖРИЦ В ХРАМЕ МАКОЖИ. Итак, слово МАРА найдено. Но, кроме того, здесь упоминается слово ЗАГОВОР. Иными словами, шар употреблялся во время чтения заговоров на что-либо. В данном случае, действию заговора подвергались жрицы храма Макоши.

Теперь рассмотрим фрагмент чуть выше, но в обращенном цвете, то есть как негатив. Тут я читаю слова: МАРА – МАКАЖИНА ЖРИЦА. А ЖРИЦЫ ХРАМА – РАБОТНИЦЫ МАКАЖИ, А НЕ МАРЫ. Теперь понятна цель заговоров. Вероятно, речь идет о том времени, когда Мара еще не была обожествлена, но считалась особой жрицей. Но в таком случае все остальные жрицы Макоши ей формально не подчинялись, находясь с ней как бы на одном сакральном уровне. Что, естественно, самой Маре как жрице Макоши не нравилось. И вместо административного подчинения себе жриц Макоши она придумала иное – волшебное, колдовское, сакральное, с помощью заговоров и магического шара из мела.

Из других надписей (фрагмент взят слева и повернут на 90° вправо) можно прочитать слово РУНА (наличие рун, то есть надписей, значительно усиливает силу сакрального воздействия любого предмета). Кроме того, тут можно прочитать слова МАРА МАКАЖИ и ХРАМ МАКОЖИ. Эти надписи – крупные, они означают, что Мара как бы не претендует ни на свое нахождение в собственном храме, смиряясь с пребыванием в храме Макоши (позже, после обожествления, она получает собственный храм), ни на самостоятельную роль (она всего лишь Мара Макоши).

Итак, мы не только получили полное подтверждение принадлежности шара из мела именно Маре, но еще и узнали ряд подробностей – Мара желала сакральным образом воздействовать на других жриц Макоши для подчинения их себе, для чего шептала определенные заговоры и трогала магический шар. Так что подтверждена и магическая роль шара, усиленная надписями, о чем сообщила надпись РУНА.

Я прочитал на шаре всего 24 слова, но их тут, разумеется, много больше.

Как видим, в мезолите на территории Франции располагался русский храм Мары, и его жрицы писали по-русски и протокириллицей.

Якобы миоценовый каменный инструмент из Тенея. Сначала предоставим слово Майклу Кремо: «На сессии Международного конгресса по доисторической антропологии и археологии, состоявшейся в Париже в августе 1867 г., Луи Буржуа сделал доклад по кремневым орудиям, которые он нашел в горизонтах раннего миоцена (15–20 млн лет) в местечке под названием Теней (Theney), что в северной части Центральной Франции. Буржуа утверждал, что находки из Тенея очень напоминают по типу каменные инструменты четвертичного периода (скребки, буры, режущие орудия и т. д.), которые он находил на поверхности почвы в этом же регионе. Он обнаружил почти на всех миоценовых образцах обычные признаки человеческого вмешательства: предварительная обработка, симметричное скалывание породы и следы использования орудий.

Однако только немногие участники Парижского конгресса согласились, что образцы могут считаться артефактами. Но, несмотря на это, Луи Буржуа продолжал находить все новые свидетельства и убеждать отдельных палеонтологов и археологов в том, что его образцы были сделаны рукой человека. И одним из первых, кого Буржуа сумел в этом убедить, был Габриель де Мортийе.

Некоторые ученые подвергали сомнению стратиграфическое положение находок. Свои первые образцы Буржуа нашел в скалистых поверхностных породах, окаймляющих с обеих сторон маленькую долину, которая разрезает плато Теней. Такие геологи, как сэр Джон Прествич, выдвигали аргумент, что эти находки сделаны на поверхности почвы. В ответ Луи Буржуа прокопал в долине небольшую траншею и обнаружил в раскопе кремни с теми же следами человеческой работы» [72, с. 130]. Сразу же хочу отметить, что камни находили и на поверхности, и в траншее небольшой глубины, и в местах более глубокого залегания, куда они могли попасть по подземным трещинам и пустотам. Если бы Буржуа вел статистику находок по глубине, он бы мог убедиться в том, что существует слой максимального количества образцов, который и следовало бы принять за реальный горизонт залегания. Все остальное по тем или иным случайным причинам могло перемещаться как вверх, так и вниз от этого реального горизонта.

Продолжу цитирование: «И все же, не удовлетворившись этим, критики предположили, что найденные в раскопе кремни очутились там в силу каких-то причин, а первоначально находились на поверхности плато, где часто обнаруживались орудия эпохи плейстоцена. В ответ на это предположение в 1869 г. Луи Буржуа сделал на вершине плато раскоп. Копая яму, он дошел до известнякового слоя толщиной в один фут (0,3 м), не имевшего ни единой трещины, через которую плейстоценовые породы могли бы просочиться на нижние уровни» [72, с. 130–131]. Здесь можно говорить о подмене понятий. Одно дело, когда речь идет об интрузии, то есть о внедрении вышележащей породы на горизонт залегания нижележащей. Для этого действительно нужны большие трещины, и их Луи Буржуа не обнаружил. И совсем другое дело, когда речь идет о том, что небольшие, обработанные человеческой рукой камешки могли через крайне малые трещины попасть в горизонты на несколько метров (и даже десятков метров) ниже, чем они залегали первоначально. Такие микротрещины, к тому же засыпанные вышележащей землей, обнаружить чрезвычайно трудно. Тут следовало разве что измерять плотность почвы на каждом квадратном сантиметре. Но такая методика отсутствует даже в наши дни.

«По мере углубления раскопа на глубине 14 футов (4,3 м), соответствующей периоду раннего миоцена, Буржуа открыл многочисленные кремневые орудия. В “Le Préhistorique” Габриель де Мортийе утверждал: “Таким образом, исчезли все сомнения по поводу древности и геологического местоположения находок”. Но, несмотря на все эти убедительные свидетельства, многие ученые продолжали упорствовать в своих ничем не обоснованных сомнениях. Причина стала понятной в Брюсселе, на состоявшейся в 1872 г. сессии Международного конгресса по доисторической антропологии и археологии.