Итак, каким образом азиаты-тюрки стали европейцами-германцами? Естественно, что, прежде всего, необходимо привлечь данные языкознания.

В XIX в. оформляется компаративистика, или сравнительно-историческое языкознание, – «область языкознания, объектом которой являются родственные, то есть генетически связанные языки» [139, с. 486]. Иными словами, основное направление этой отрасли науки – выяснение родства языков. Идея, вообще говоря, весьма здравая и очевидная. Сравнивая языки, удалось уточнить не только их типологию, но и степень родства. Хотя отдельные идеи высказывались такими мыслителями, как Данте, Постелл, И. Ю. Скалигер (1599) и Г. В. Лейбниц, но настоящий расцвет компаративистики начался в XIX в. «Главные фигуры той революции в сравнительно-историческом языкознании, которая привела к созданию сравнительно-исторической грамматики, были Ф. Бопп (“О системе спряжения санскритского языка в сравнении с таковою в греческом, латинском, персидском и германских языках”, 1816), Р. К. Раск (“Разыскания о древнесеверном языке”, 1818), Я. Гримм (“Грамматика немецкого языка”, т. 1–4, 1819–1837) и В. фон Гумбольдт (“О сравнительном изучении языков применительно к различным эпохам их развития”, 1820) и др.» [139, с. 487]. Как видим, В. Н. Топоров считает возникновение компаративистики настоящей научной революцией и имеет на это полное право. Впервые удалось показать фонетические соответствия в развитии разных языков, и эти законы изменения вполне напоминали формулы физики. Впервые одна из гуманитарных наук, языкознание, смогла дойти до такого уровня формализации, где вполне возможно было применять математические методы. И естественно, что это направление становится в языкознании ведущим, своего рода знаменем эпохи.

Получается весьма интересное распределение сфер деятельности между двумя отраслями языкознания. Научная этимология занимается рассмотрением заимствований (главным образом слов, реже – грамматических или фонетических явлений) из одного языка в другой; поскольку чаще всего языком-донором для таких заимствований оказывается древнегреческий или латинский язык, то есть время не старше античности, эти языковые связи можно считать синхроническими, или горизонтальными (в абсолютном исчислении древность таких заимствований не превышает 2500 лет). Сравнительно-историческое языкознание изучает язык-основу, который существовал более 5000 лет назад; такие связи можно считать диахроническими, или вертикальными, они охватывают в 2–3 раза более продолжительный период. В совокупности они дают полную картину развития языка, так что любое его слово можно считать либо заимствованным из другого языка, либо доставшимся в наследство от общего языка-основы (и преобразившегося по фонетическим законам развития данного языка). В результате получилась вполне замкнутая и жизнеспособная система объяснения происхождения любых слов в европейских языках (и даже в персидских и индийских). Чего же более? Достигнуто понимание развития основной совокупности европейских языков, и эту картину можно разве что уточнять. Редкий случай существования устраивающей всех лингвистов картины происхождения языков.

Центр и периферия. Всем хороша полученная картина развития языков, да вот беда – строили ее немцы. Казалось бы, поскольку в XIX в. Германия была как раз лидером в науке, это совсем не плохо. Однако оказалось, что «точка зрения наблюдателя», в данном случае немецких исследователей, внесла существенные искажения. То, что казалось немцам само собой разумеющимся, было совсем не так применительно к истории.

Так что же казалось немцам само собой разумеющимся? Их центральное положение в Европе. В принципе, в географическом отношении так оно и есть: севернее Германии расположена Дания, Финляндия, Швеция, Норвегия, Исландия; южнее – Франция, Италия, Греция, Балканские страны. С точки зрения Запада и Востока они тоже в центре: западнее находятся Ирландия, Великобритания, Франция и Испания, восточнее – славянские страны, Венгрия, Румыния, Россия, Турция. Недаром их железнодорожная компания называется «Митропа»: Mittel Europa, Срединная Европа.

Поэтому произошла некоторая подмена понятий: «европейское» – это, прежде всего, «немецкое». И когда было установлено родство европейских языков с таким азиатским, как санскрит, немецкие ученые, конкретизируя его, назвали не «евразийским», а «индогерманским». На самом деле так и было: филологи констатировали близость индийского и германского языков.

Со временем, однако, выяснилось, что родственными являются также и другие европейские языки, так что название было изменено: праязык стал называться «индоевропейским». Но, естественно, его стержнем был «серединный европейский язык» – германский. Все остальные языки располагались несколько поодаль. К числу европейских языков относилось также семейство славянских языков, а внутри него – русский. Но это была как бы языковая периферия.

Как утверждает В. В. Седов, «Первая схема дифференциации индоевропейских языков была выполнена еще в середине XIX в. немецким ученым А. Шлейхером – основателем теории родословного древа в языкознании [167; 227; 228]» [122, с. 14] (рис. 10).

Легко видеть, что прямая линия соединяет у этого исследователя индоевропейский и греко-итало-кельтский языки. Понятно, что до германцев существовали греки и римляне, так что они и являются как бы прямыми продолжателями традиций индоевропейского языка. Две остальные ветви можно понимать как северную и южную. Северная ветвь – это германский, который тоже является прямым продолжением индоевропейского, и некий славяно-литовский, который отпочковывается от германского. Южная ветвь – это арийский язык, который позже делится на иранскую и индийскую ветви. Таким образом, если уж прямые потомки индоевропейцев – это латины и кельты, то на севере Европы это, конечно же, германцы. А прибалты и славяне не в счет, это – поздние народы.

Славяне – поздние пришельцы? Откуда мы знаем, что славяне пришли в Европу поздно? Ответ мы находим в книге словенского исследователя Йожко Шавли. «После того как Эней Сильвий Пикколомини (1405–1464), ставший в 1458 г. папой Пием II, в своей книге “De Europa”, опубликованной в 1490 г., высказал предположение, что славяне пришли в Европу из Азии в период так называемого переселения народов, эта мысль была заимствована венским историком Вольфгангом Лазиусом (ум. 1565). Будучи ярым сторонником пангерманской исторической концепции, Лазиус в книге “De genitium aliquot migrationibus”, опубликованной в 1600 г. во Франкфурте, утверждал, что потомками Иафета, сына Ноя, который якобы вместе со своими семью сыновьями заселил необитаемую Европу, были германцы или тевтонцы.

В тот период в Польше, Чехии и Дальмации писались книги, полемически направленные против зарождавшегося германского национализма. Авторы этих книг указывали на распространенность в прошлом по всей Европе славянского языка. Из словенских авторов здесь прежде всего необходимо назвать Адама Бохорича, который в своей грамматике (1584) дал не только первое научное описание словенского языка, но и идентифицировал словенцев с венетами.

До Пикколомини никто ничего не знал о гипотетическом “переселении народов”, и ни один писатель или хронист не сообщал, что славяне не жили постоянно на своей исконной территории. Ранние славянские хронисты считали славян автохтонным населением, например, русский летописец Нестор (ум. 1116), чешские хронисты Космос (ум. 1125), Далимил (ум. 1311), Пулкова (ум. 1380), польские хронисты Галл (ум. 1130), Кадлубек (ум. 1220) и Длугза (ум. 1460). Нет никаких доказательств в пользу того, что на территории обитания славян проживал какой-то другой этнос. Тем не менее, с этим мнением считались все, поскольку об этом некогда заявил сам папа Пий II (Пикколомини), у которого, по причине войн и народных волнений V–VI вв., не было четких представлений об этнографическом облике Европы» [163, с. 11]. Из этих строк мы видим, что с периодом Великого переселения народов, то есть с нашествием гуннов на Европу под руководством Аттилы, папа Пий II стал связывать не вторжение в Европу тюрков, а появление на европейской арене славян. И это шло вразрез со всеми славянскими источниками, которые считали славян автохтонами, а пришельцами как раз гуннов и, следовательно, возникших из них германских народов. Так что в отличие от Шавли, ущербность этой теории состояла не в том, что Великого переселения народов на самом деле не было, а в том, что она приписана не тем народам. На самом деле не славяне пришли в германскую Европу, а тюрки, которые позже стали германцами, переселились в Европу русских и славян.