2 марта 1917 г., 10 ч. 15 м.

№ 1872.

Алексеев».

Прибывший во дворец генерал Юденич застал великого князя за чтением второй алексеевской телеграммы. Было ясно, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Царский наместник молча протянул генералу ворох телеграфных лент:

   — Читайте, Николай Николаевич. Хотя это адресовано лично мне, но касается и вас.

Пробежав глазами строчки на телеграфных лентах, Юденич посмотрел на великого князя, стоявшего перед ним с совсем не свойственной его натуре нерешительным видом.

   — От вас, ваше сиятельство, требуется срочное послание в Ставку.

   — Да, Михаил Васильевич Алексеев хочет знать моё мнение относительно завтрашнего дня Романовых.

   — Как я понял, начальник штаба Верховного солидарен с генералом Рузским, чей Северный фронт сейчас ближе всех к Петрограду.

К столице наша Кавказская армия отношения не имеет. Требуется только моё мнение, изложенное в телеграмме. Судьбу Романовых будут решать другие главнокомандующие.

   — Какой же ответ вы изволите послать в Могилёв?

   — Самый прямой. Вопрос стоит не сколько о судьбе монархии Романовых, сколько о судьбе России.

   — И о судьбе воюющей Русской армии.

   — Разумеется. Судьба Отечества и его армии всегда была едина.

   — Так на что вы решились, ваше сиятельство?

   — Трудно произнести. Но в Ставке ждут моей телеграммы не через час или два, а сию минуту.

Великий князь сел за стол и быстро набросал текст ответной телеграммы Алексееву, который оставался сейчас фактически главой всех фронтов, всех вооружённых сил Российской империи. Закончив писать, Николай Николаевич-Младший протянул листок Юденичу.

   — Прочтите, прошу вас. Может быть, что-то не так сказано?

«Ставка Верховного главнокомандующего. Могилёв.

Генералу Алексееву.

Для государя императора лично в руки.

Генерал-адъютант Алексеев сообщает мне создавшуюся небывало роковую обстановку и просит меня поддержать его мнение, что победоносный конец войны, столь необходимый для блага и будущности России и спасения династии, вызывает принятие сверхмеры.

Я, как верноподданный, считаю, по долгу присяги и по уху присяги, необходимым коленопреклонённо молить ваше императорское величество спасти Россию и вашего наследника, зная чувство святой любви вашей к России и к нему.

Осеняя себя крестным знаменьем, передайте ему — ваше наследие. Другого выхода нет. Как никогда в жизни, с особо Горячей молитвой молю Бога подкрепить и направить вас.

Генерал-адъютант Николай».

   — Каково ваше мнение, Николай Николаевич, по содержанию моей телеграммы?

   — Она искренняя. Значит, отречение государя неизбежно?

   — Это уже свершившийся факт. Передачей престола царевичу Алексею он спасёт России, её армию и династию. Другого выхода у нашего монарха просто нет.

   — Но есть же верные ему силы на фронтах. Верные и решительные генералы. Я знаю много таких.

   — Государь не пойдёт на пролитие крови своих верноподданных. Это ясно как Божий день. Он не будет врагом своему народу.

   — Если так, то нам остаётся только ждать ответа из Ставки.

   — И сообщения о том, на что решится всероссийский государь.

   — Думаю, что всё выяснится сегодня, 2-го марта...

Ни великий князь Николай Николаевич-Младший, ни генерал Юденич тогда ещё не знали, что император Николай II, получив из штаба Ставки телеграммы от главнокомандующих фронтов, послал две телеграммы. Одну — в Петроград. Вторую — в Могилёв.

«Петроград.

Председателю Государственной Думы Родзянко.

Нет той жертвы, которую я не принёс бы во имя действительного блага и для спасения родной матушки-России. Посему я готов отречься от престола в пользу моего сына с тем, чтобы он оставался при мне до совершеннолетия, при регентстве брата моего великого князя Михаила Александровича.

Николай».

Схожая телеграмма была адресована монархом начальнику своего штаба Верховного главнокомандующего генералу М. В. Алексееву:

«Наштаверх. Ставка.

Во имя блага, спокойствия и спасения горячо любимой России я готов отречься от престола в пользу моего сына.

Прошу всех служить ему верно и нелицемерно.

Николай».

Последний всероссийский император ещё надеялся удержать престол в руках династии Романовых. Но попытка посадить на царство цесаревича Алексея не удалась сразу. Отказался через сутки от подобного предложения и брат государя Михаил Александрович. Он после недолгих раздумий и совета близких ему людей не решился поднимать упавшую корону Российской империи.

Все вопросы решались в самом узком кругу российских политиков из Государственной думы и высшего генералитета в лице генералов Алексеева и Рузского. Первый являлся фактическим главой Ставки Верховного главнокомандующего и пока ещё держал в своих руках все нити руководства фронтами и тыловыми войсками. Второй имел под своим командованием самый близкий к Петрограду Северный фронт и, вполне возможно, мог бы повлиять военной силой на события, происходившие в столице. Однако ни тот, ни другой генерал своей верноподданнической признательности императору Николаю II выказывать не стали.

Великий князь Николай Николаевич-Младший, скорее всего, догадывался о закулисных политических играх вокруг будущего российского трона. Но повлиять на них из далёкого города Тифлиса уже не мог. Что же касается генерала Юденича, то он, можно сказать с уверенностью, оказался далеко от тех событий, которые вошли в историю России под названием Февральской революции.

Как всегда бывает в таких случаях, «дела» творились небольшой группой заинтересованных людей. Что же касается фронтов, то они продолжали жить своей повседневной жизнью. Войска сражались, и их далёкие тылы в столице и крупных городах митинговали и «делали политическую погоду» в государстве.

Всё, что знали на Кавказском фронте о событиях в Петрограде, в Могилёвской ставке и царском поезде, который находился на железнодорожных путях под Псковом, заключалось в ворохах телеграфных лент. Кавказ, как и вся Россия, замер в ожидании:

Поздно вечером 2 марта в штаб Отдельной Кавказской армии, опять же по телеграфу из Ставки, был доставлен высочайший манифест об отречении императора Николая II от российского престола. Он гласил следующее:

«Ставка.

Начальнику штаба.

В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу родину, Господу Богу было угодно ниспослать России новое тяжкое испытание. Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны. Судьба России, честь геройской нашей армии, благо народа, всё будущее дорогого нашего Отечества требуют доведения войны во что бы то ни стало до победного конца. Жестокий враг напрягает последние силы, и уже близок час, когда доблестная армия наша со славными нашими союзниками сможет окончательно сломить врага.

В эти решительные дни в жизни России почли мы долгом совести облегчить народу нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и, в согласии с Государственной Думой, признали мы за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с себя верховную власть.

Не желая расстаться с любимым сыном нашим, мы передаём наследие наше брату нашему великому князю Михаилу Александровичу и благословляем его на вступление на Престол Государства Российского. Заповедуем брату нашему править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях, на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу.

Во имя горячо любимой родины призываю всех верных сынов Отечества к исполнению своего святого долга перед ним, повиновение царю в тяжёлую минуту всенародных испытаний и помочь ему, вместе с представителями народа, вывести Государство Российское на путь победы, благоденствия и славы. Да поможет Господь Бог России.