— А разве в армиях султана нет своего Юденича-паши?

   — Выходит, что нет. Но волей Аллаха он обязательно появится. Бьём же мы англичан в Месопотамии, да ещё как бьём!

   — Уважаемый Энвер-паша, Месопотамия от Анатолии[10] и Стамбула гораздо дальше, чем Сарыкамыш и Карс.

   — Это ещё как сказать. В Турецкой Армении одни горы, да ещё какие зимой! По ним ни пройти, ни проехать, а вы твердите мне об угрозе Анатолии и Стамбулу.

   — Не твердили бы, если бы русский мушир Юденич-паша не воевал в горах словно на дунайской равнине...

Сарыкамышская победа имела сильный резонанс в начавшейся полгода назад мировой войне. О победе русского оружия сообщали фронтовые корреспонденты, о ней много писалось в газетах прежде всего стран Антанты.

За проявленное на поле брани мужество и доблесть более тысячи солдат, казаков, ополченцев и офицеров были представлены к воинским наградам Российской империи. Самой почётной для низших чинов традиционно был Георгиевский крест четырёх степеней. В полках гордились своими георгиевскими кавалерами.

Николай Николаевич Юденич, только недавно ставший главнокомандующим Отдельной Кавказской армией, сумел продемонстрировать истинное полководческое искусство. Это было оценено российским Отечеством и императором Николаем II по самой высшей мерке. Кавказский полководец производится в чин полного генерала русской армии — генерала от инфантерии.

Одновременно Юденич награждался самой прославленной командирской наградой старой России — императорским Военным орденом Святого великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени. В наградном листе так и было написано:

«Награждается... за Сарыкамыш и проявленную воинскую доблесть при начальствовании армией».

Отныне генерал от инфантерии Николай Николаевич Юденич именовался георгиевским кавалером.

В Великобритании и прежде всего во Франции отметили блестящую победу русского оружия. 6 января 1915 года посол Французской Республики в России М. Палеолог с известной долей восторга записал в своём дневнике:

«Русские нанесли поражение туркам вблизи Сарыкамыша по дороге из Карса в Эрзерум. Этот успех тем более похвален, что наступление наших союзников началось в гористой стране, такой же возвышенной, как Альпы, изрезанной пропастями и перевалами. Там ужасный холод, постоянные снежные бури. К тому же — никаких дорог и весь край опустошён. Кавказская армия русских совершает там каждый день изумительные подвиги...»

Значение Сарыкамышской победы состояло в том, что теперь российская государственная граница за Главным Кавказским хребтом была надёжно защищена. Генерал от инфантерии Николай Николаевич Юденич докладывал в могилёвскую ставку Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича-Младшего:

   — Кавказский край на начало кампании 1915 года защищён полностью и его территориям Турция больше не угрожает…

Теперь Отдельная Кавказская армия могла получить заслуженный отдых и приступить к своему устройству. Стали прибывать пополнения людей, запасов провианта и огневых припасов. Конница проводила «конский ремонт». Вовсю работали большие и малые штабы. Улучшались фронтовые коммуникации.

Имя Юденича теперь было широко известно в России. Во фронтовых публикациях «Русского инвалида», «Московских ведомостях» и многих других газет его называли продолжателем славных традиций вождей русского воинства, на протяжении двух столетий воевавшего на Кавказе.

Вероятно, стиль управления войсками главы Кавказской армии был чем-то сродни стилю таких личностей в российской военной истории и в истории войн на Кавказе, как прославленные генералы А. П. Ермолов и Н. Н. Муравьев-Карский.

Образ генерала Юденича теперь привлекал к себе многих пишущих людей. Один из современников так описывал в своих мемуарах его фронтовой быт:

«В небольшом, довольно грязном и неприветливом городишке стоит двухэтажный дом с двумя часовыми у подъезда с развевающимся над фронтоном флагом. Из-под крыши его выбегает целый пучок телефонных проводов, на дворе постоянно пыхтят автомобили. До поздней ночи, когда небольшой городок уже засыпает, светятся окна дома. Это ставка командующего Кавказской армией. Здесь помещение штаба, квартира генерала Юденича, ряда офицеров управления, точнее, кабинеты, в углу которых стоят кровати.

С вечера курьерами, по телефону и телеграфу поступают донесения. Некоторые из них немедленно докладываются командующему. Общий же доклад генерал-квартирмейстер обычно делает в 10 часов утра. Затем подаётся завтрак. Он проходит в общей столовой — отношения в ставке чисто товарищеские. После завтрака все приступают к работе...

Её много. Она своеобразна. Дело в том, что отдельные армейские отряды но существу являются самостоятельными объединениями, небольшими армиями. Для каждого из них приходится оборудовать тыл, налаживать связь, думать об их усилении за счёт армейских резервов. Если к этому ещё прибавить, что турки сохраняют численное превосходство, что действовать нашим войскам приходится зачастую среди воинственного мусульманского населения, то вся сложность работы генерала Юденича станет ещё понятнее.

В 18 часов командующий и штаб сходятся за обедом. Он тянется недолго. После обеда генерал Юденич нередко выезжает в войска. Чаще же после часовой прогулки он возвращается в Ставку, где до поздней ночи принимает доклады о снабжении войск, об организации тыла, о решении кадровых вопросов...

Так изо дня в день тянется трудовая жизнь в затерянном среди гор Закавказья Ставке командующего».

В начале 1915 года русская Кавказская армия получила долгожданное усиление — прибывший с Северного Кавказа 4-й Кавказский армейский корпус, которым командовал генерал от инфантерии П. И. Огановский. Корпус насчитывал в своём составе более 30 пехотных батальонов и почти 40 кавалерийских эскадронов и сотен, но они были укомплектованы людьми менее чем на треть.

По поводу появления 4-го Кавказского армейского корпуса у Юденича состоялся по телеграфу не совсем приятный разговор с Верховным главнокомандующим великим князем Николаем Николаевичем-Младшим:

   — На линии Ставка Верховного. У аппарата главнокомандующий и начальник штаба Ставки генерал Янушкевич, докладывайте.

   — Сегодня первые эшелоны 4-го корпуса прибыли в Карс, через две-три недели весь корпус будет на фронте.

   — Каково состояние корпуса Огановского?

   — Большой недокомплект в личном составе. В пехоте налицо четверть людей, в кавалерии — треть.

   — Что вас ещё беспокоит?

   — Большой недокомплект офицерского состава.

   — Восполните это своими резервами.

   — Такой возможности не имею. Число офицеров запаса, числившихся в бывшем Кавказском военном округе, почти исчерпано, из других округов поступления офицеров запаса нет.

   — А что же ваши армейские школы прапорщиков, Тифлисское военное училище?

   — Ускоренные выпуски из училища и кавказских школ прапорщиков в Тифлисе и Гори не восполняют убыль офицеров даже в действующих войсках.

   — Какой вы видите выход из положения?

   — Принял решение открыть ещё две школы прапорщиков. Командирам отдельных частей приказано отобрать для учёбы в них лучших унтер-офицеров, Георгиевских кавалеров из рядовых.

   — Хорошо. Так дальше и действуйте: смело выдвигайте перспективных прапорщиков на должности командиров пехотных рот. Военные училища много выпускников на Кавказ дать не могут. Для России Главный фронт — Восточный.

   — Это мне понятно. Но большая нужда есть в артиллерийских офицерах. Поступившая группа выпускников Константиновского училища проблему с командирами батарей не решает.

   — Мой совет здесь — готовьте своих прапорщиков для артиллерии. Из инженерных и военно-топографического училищ пополнения вам тоже пока не будет.