— Экспедиционный корпус отошёл не под давлением турок.

   — Как это надо понимать, Николай Николаевич?

   — Наши войска оказались в непривычном для себя маловодном и выжженным солнцем районе Ханекина. Только от солнечного удара погибло очень много людей. Пошёл падеж конского состава.

   — Но ведь такое можно было предвидеть.

   — Предвидели и докладывали о том в Ставку.

   — Николай Николаевич, могу только сказать, что требования союзников к России государь считает обязательными для выполнения.

   — Но тот же Ханекин показал, что англичане на юге Месопотамии даже с места не сдвинулись.

   — Мы об этом запрашивали Лондон. Там сослались на трудности боев на берегах Тигра.

   — Тогда какие могут претензии к генералу Баратову, Михаил Васильевич? Ведь он мой прямой подчинённый.

   — У Ставки нет претензий к вам. Только будьте, пожалуйста, в следующий раз предупредительнее во взаимоотношениях с англичанами на вашем театре войны.

   — Хорошо. Я учту ваш добрый совет...

Баратов отвёл войска Экспедиционного корпуса в более здоровые по климату горные районы. Если в боях с турками за май месяц он потерял всего 460 человек, то от болезней и прежде всего от малярии — 2430 человек, больше трети всего боевого состава корпуса. Некоторые батальоны и сотни напоминали собой малярийные лазареты.

Англичане содействия наступлению русских на город Ханекин не оказали. Это дало право командующему Кавказской армии подтвердить свой приказ на отступление от границ Месопотамии в случае неудачи, что генерал Баратов и исполнил.

Опасаясь контрударов неприятеля, генерал Юденич приказал постоянно вести разведку с воздуха. Лётчики имели возможность не только наблюдать за передвижениями турок с малых высот, но и фотографировать их войсковые колонны на дорогах в горах, а артиллерийские батареи на занимаемых позициях.

10 апреля армейские воздухоплаватели донесли, что ими обнаружено передвижение крупных частей турецкой пехоты и конницы в направлении на Харпут. Было отмечено передвижение и нескольких батарей полевых орудий.

Как выяснилось позже, султанское командование решило вернуть себе Эрзерум, хотя к тому времени разгромленная 3-я неприятельская армия своих сил ещё не восстановила. Новый её командующий генерал-лейтенант Вахиб-паша торопился отличиться перед султаном. Но его затея вызывала энтузиазм разве что у германских советников.

В лице прибывшего из Стамбула генерала у Юденича появился действительно серьёзный противник. Это был младший брат Эсад-паши, известного турецкого военачальника, прославившегося защитой города Янины во время Первой Балканской войны 1912-1913 годов. Вахиб-паша, по данным разведывательного отдела штаба Отдельной Кавказской армии, относился к новому поколению «европеизированных» султанских военачальников. Сам фон Сандерс придерживался о нём высокого мнения.

Со вступлением Турции в Первую мировую войну Вахиб-паша был назначен командующим хорошо оснащённой и обученной германскими инструкторами 2-й армии, которая (находилась в стратегическом резерве Верховного командования Турции и квартировалась в европейской части Турции, Прикрывая собой столицу. В марте паша принял командование 3-й султанской армией.

Вахиб-паша настоял перед султаном, военным министром и Генеральным штабом на значительном увеличении сил вверенной ему армии, уже дважды за войну оказавшейся разгромленной русскими. В мае она получила значительные подкрепления (их собирали всюду, где только можно), и число дивизий в ней было доведено до пятнадцати. В состав 8-й турецкой армии влились новые корпуса — 5-й и 12-й.

Когда о том армейская разведка донесла, встревожился Не только юденичский штаб, но и могилёвская Ставка. На Кавказе назревали новые серьёзные события. Становилось ясно: Вахиб-паша попытается вырвать из рук противника давно утерянную Турцией стратегическую инициативу.

Генерал Юденич не стал медлить с контрмерами. По его распоряжению 5-й Кавказский армейский корпус упредил неприятеля, нанеся удар на Гюмиш-Хене и в направлении города Эрзинджана. Начали активные действия и другие корпуса. В ходе наступательных усилий русских завязалась упорная борьба за Байбурт, Килькит и особенно важный из стратегических соображений Эрзинджан.

К началу этих сражений Отдельная Кавказская армия заметно прибавила в силах и в военно-техническом оснащении. Когда командующий в середине мая 1916 года попросил начальника своего штаба доложить о боевом составе подчинённых ему войск, тот положил на стол следующий документ:

«Совершенно секретно.

Списочный состав Отдельной Кавказской армии:

Пехотных батальонов — 183 и одна отдельная пехотная рота.

Дружин государственного ополчения — 49.

Казачьих сотен и кавалерийских эскадронов — 175.

Пулемётов — 675. (Преимущественно системы «Максим»).

Орудий различных артиллерийских систем — 470 (полевых, горных, осадных).

Инженерных рот — 26.

Авиационных и воздухоплавательных отрядов и рот — 4.

Автомобильных и мотоциклетных команд и рот — 6.

Броневых автомобилей — 9.

Всего личного состава:

Штыков — 207 293.

Сабель — 23 220...»

Ознакомившись с документом и привычно расписавшись в левом верхнем углу, командующий спросил начальника штаба:

   — На какое число данные?

   — На 18-е число мая месяца.

   — Прибавление к этим силам в ближайшее время ожидается?

   — Нет. У Ставки теперь всё внимание отдано Галиции и Прибалтике. Подготовленные резервы и боевая техника идут туда, Кавказу перепадает совсем мало.

   — Что известно разведотделу о составе 3-й турецкой армии на настоящее время?

   — По нашим данным в ней сейчас насчитывается 206 батальонов пехоты и 45 эскадронов кавалерии.

   — По людям, выходит, мы примерно равны с турками.

   — Да.

   — Отмечено ли появление у турок большого числа немецкого оружия, боеприпасов?

   — Пока нет, но ожидается в самое ближайшее время. Такова информация от пленных.

   — Что известно о курдской коннице?

   — В курдских племенах теперь не очень охотно собирают конные ополчения.

   — Какова же её численность в составе 3-й армии?

Оценка различных источников колеблется от 7 до 10 тысяч всадников, всё так же плохо обученных и плохо вооружённых. Дисциплины не знают по сей день.

   — Это хорошо. Но для диверсий в горах и в нашем тылу лучше людей Вахиб-паше сыскать трудно.

   — После многих поражений курды сейчас воевать идут не очень-то охотно.

   — Почему?

   — Мы наказываем племена за проведённые их воинами разбои — отнимаем овечьи стада.

   — Помогает такая мера?

   — Ещё как: голод — не тётка...

Бои вокруг Байбурта, Килькита и Эрзинджана, упорство ж настойчивость турок и прежде всего их военачальников свидетельствовали: в Стамбуле не без наставлений из Берлина и Вены и поддакивания со стороны германской военной миссии фон Сандерса решили 1916 год сделать переломным в борьбе за Кавказ. Для этого султанское высшее командование сделало действительно очень много.

Прежде всего на помощь 3-й армии Вахиб-паше пришла с берегов Дарданелльского пролива хорошо подготовленная и ещё не знавшая в войне ни малых и тем более больших поражений 2-я турецкая армия. Первое известие об этом в штабе Кавказской армии восприняли с немалой озабоченностью: одно дело воевать против одной неприятельской армии, другое — против двух.

   — Николай Николаевич, только что получена депеша из Ставки Верховного за подписью генерала Алексеева. Он сообщает, что турки начали переброску на Кавказ своей 2-й армии.

   — В телеграмме указывается источник информации?

   — Да, стало известно от агентурной разведки. Скорее всего такая информация поступила по дипломатическим каналам из самого Стамбула.

   — Это серьёзно и даже очень.

   — Известно, что эта армия формировалась из отборных войск для защиты Стамбула и черноморских проливов.