А она, горемычная вдовушка в свои 22 года, вместо ответа бросилась ко мне, повисла на шее и залила слезами и мои боевые ордена, и аксельбанты, и своим неутешным горем перевернула всю мою душу. И мне стало так неловко, даже стыдно, что я так нарядно одет, когда у них большое и непоправимое семейное горе. И мои боевые офицерские ордена, честно заслуженные в Должности младшего офицера сотни, меня уже смущали и давили на психику.

Успокоились. Начались расспросы, как всегда у неискушённого казачества: где? когда? как именно погиб Гриша?

Что я им мог сказать в утешение? Сын ведь погиб, погиб безвозвратно. Я даже не мог сказать им всю правду, чтобы ещё больше не усилить их горе. Что он, Гриша, убит в лоб, убит наповал, не пикнув, как цыплёнок, так как такие подробности их убили бы ещё больше. Ведь все хотят услышать, что «умирающий ещё дышал, смотрел, вспоминал отца, мать, жёнушку-подруженьку... и перед последним вздохом просил им кланяться...» А тут — их сын и муж убит «наповал и в лоб». И какое могло быть здесь утешение для них...

Рассказал подробно, как их хоронили. Сказал, что мы умыли их лица, поставили православный крест (я не сказал, что это был маленький крестик из палочек, чтобы не огорчать их). Сказал, что могилу можно будет после войны найти и тело перевезти в станицу. Это я врал уже умышленно, желая хоть чем-нибудь, хоть как-нибудь посеять в их душах радость, утешение, успокоение.

От этого рассказа, вижу, посветлели их лица. Они уже смотрели радостно на меня, уже рассматривают мой мундир, ордена. Они уже называют меня по-станичному, по-старому — Федюшка. Но мне от всего этого стало неловко. И вот почему. Их сын, рядовой казак, погиб в бою, зарыт в чужой «распроклятой турецкой земле», а вот он, офицер, не только что жив, но и здоров, весел, приехал в отпуск, да ещё к самой Святой Пасхе и — с орденами... Ну, какая же тут может быть справедливость?!..

Были тяжкие минуты, и было такое человеческое горе, которое никакими доводами, никакой логикой не доскажешь и не докажешь.

Наговорились. Успокоились...»

...По решению Ставки Верховного главнокомандующего в декабре 1915 года в Туркестанском военном округе вновь создаётся Хорасанский отряд в составе около тысячи человек при четырёх конных орудиях. Он направляется в провинцию Хоросан — северо-восточную часть Персии и перекрывает путь германо-турецким отрядам, пытавшимся пройти в Афганистан, чтобы оттуда совершать нападения на южные границы России.

Хоросанский отряд конными заставами перекрыл все известные караванные тропы. Туркестанцы — казаки-семиреченцы и стрелки одним своим присутствием отбили у вождей местных племён всякое желание воевать за обещания посланцев турецкого султана.

Британцы тоже были заинтересованы в прикрытии с персидской территории подступов к самой большой жемчужине английской короны — Индии. Русские, действуя совместно с английскими войсками, установили подвижную, конную завесу на рубеже Бирджент — Систан — Оманский залив. Так были сорваны далеко идущие планы Берлина и Стамбула по закреплению своих позиций в Персии.

Значение наступления экспедиционного корпуса генерала Баратова оказалось велико не только в чисто военном плане. Теперь русские войска могли запросто выйти к границе Месопотамии, современного Ирака. А там действительно тяжёлые бои с турками вели союзники-англичане. Не было большим секретом, что Лондон никак не хотел видеть русские знамёна на берегах Тигра и Евфрата.

Однако британское командование пока не просило здесь помощи у России, у командующего Отдельной Кавказской армией генерала Юденича. Это оно сделало несколько позже {хотя дела у англичан в Месопотамии шли из рук вон плохо).

Наступавший вверх по течению реки Тигр экспедиционный корпус генерал-лейтенанта Чарльза Таунсенда был разгромлен в сражении при Ктезифоне 6-й турецкой армией, которой командовал 72-летний немецкий генерал- фельдмаршал, барон Кольмар Вильгельм Леопольд фон дер Гольц. В Турции он прошёл путь от адъютанта султана до командующего сперва 1-й армии, стоявшей на защите Стамбула, затем 6-й армией, действовавшей в Месопотамии.

Перед убытием к своей армии, генерал-фельдмаршал фон дер Гольц заявил в Стамбуле высшим турецким военным чинам:

— Я сброшу англичан в воды Персидского залива и не позволю русским казакам появиться в Месопотамии...

Действительно, под сильным натиском неприятеля войска Таунсенда отступили к водам Персидского залива и укрылись в крепости Кут-Эль-Амара. Турки осадили англичан и не позволяли извне прорвать блокадное кольцо. Командовавший 6-й султанской армией немецкий барон послал с юга Месопотамии в Стамбул немало победных реляций.

Попыток прорвать блокадное кольцо новый главнокомандующий английскими войсками в Месопотамии генерал- лейтенант Перси Генри Ноэль Лейк, прибывший из Индии, предпринял четыре. Однако пробиться к осаждённой Кут-эль-Амаре британцам так и не удалось. При этом им неожиданно пришлось столкнуться с турецкой флотилией на реке Тигр, подобной которой генерал Лейк не имел.

Опасаясь усиления русского влияния в Месопотамии, на северных арабских землях, бывший начальник Генерального штаба английских войск в Индии, отверг предложение командования союзников соединиться с баратовским экспедиционным корпусом в Персии и вести совместные боевые действия против турок. Такое решение генерала Лейка вызвало в дипломатических кругах немало кривотолков. Ясно было только одно — военачальник британской короны дружественно к Российской империи не относился.

В результате вскоре осаждённые в Кут-Эль-Амаре английские войска капитулировали. Месопотамия в годы Первой мировой войны стала единственным театром боевых действий, где Турция не потерпела поражения...

После Сарыкамышского поражения З-я турецкая армия наконец-то восстановила свои основные силы. Об этом стало известно штабу Кавказской армии. Рано утром в кабинет командующего постучал его постоянный докладчик по оперативной обстановке полковник Масловский:

   — Евгений Васильевич, у вас что-то срочное?

   — Да, Николай Николаевич. Радиостанцией штаба 1-го Кавказского корпуса перехвачена шифровка из штаба 3-й армии в Стамбул.

   — Удалось расшифровать радиограмму?

   — Да, наши шифровальщики нашли к ней ключ.

— Кем подписана радиограмма?

   — Начальником штаба 3-й армии германским майором.

   — Содержание?

   — Даётся состав армии Махмуда Камиль-паши и её численность на первое июня сего года.

   — Вот это удача! Передайте командиру корпуса — пусть промедления представляет наградные листы на всех участников радиоперехвата. А теперь доложите.

   — На сегодняшний день 3-я армия состоит из трёх корпусов — 9-го, 10-го и 11-го, 2-й кавалерийской дивизии.

   — Старые знакомые. А какова их общая численность после Сарыкамышского погрома?

   — 36 тысяч человек.

   — Ясно. Значит до штата ещё не набрали. Это для нас хорошо и даже очень. Кто ещё входит в состав армии?

   — Группа Хамди и немца Штанге. Действует на левом неприятельском фланге. Численность — около 10 тысяч человек.

   — Что у них в Персии?

   — Группа Халила. Около 20 тысяч. По данным нашей разведки — половина из курдской конницы.

   — Общая численность 3-й армии даётся в шифровке?

   — Да, даётся. Но, Николай Николаевич, удивительная вещь — начальник армейского штаба не знает общей численности своей армии. Он оценивает её в 60 — 70 тысяч бойцов.

   — Такое не удивительно, Евгений Васильевич. Много дезертиров, часть ополчений курдов время от времени расходится по домам.

   — По нашим данным, Махмуд Камиль-паша приказал ужесточить сбор дезертиров в приграничных местах.

   — Правильное решение. В шифровке есть сведения о турецких резервах и пополнениях?

   — Есть. Ускоренное обучение проходят 28 тысяч новобранцев.

   — А сколько ожидается ещё?

   — На пути к Кавказу ещё 7 тысяч пополнения. Только в радиограмме не говорится о том, обучено оно или нет.