Они уже выходили из поля боя. Стали попадаться казаки отряда. Курды бросили преследование. Сотник Артифексов был спасён.

Глухою ночью он проснулся. Нестерпимо болела ушибленная нога. Кошмары давили. В пустой хате, где его положили, было темно и страшно. Шатаясь, он вышел на воздух. В бескрайней пустыне горел костёр. Кругом сидели казаки.

   — Братцы, дайте мне побыть с вами, страшно мне одному. Голова болит, — сказал Артифексов.

Молча подвинулись казаки. Офицер сед у костра. Он прилёг. Чья-то заботливая рука прикрыла его ноги буркой.

Тихо горел костёр. Трещали чуть слышно мелкие сучья. В стороне жевали кони. Высоко в небе ткали невидимый узор звезды, точно перекидываясь между собою лучами-мыслями.

Молчали казаки.

Подвиг братской христианской любви и самопожертвования был совершён.

По уставу.

Как офицер «дома» учил. Как наказывал отец. Как говорила, провожая мать. Как обязан был поступать каждый казак, как поступали тогда все...»

Пётр Николаевич Краснов в своей книге «Тихие подвижники. Венок на могилу неизвестного солдата Императорской Российской Армии» трогательно описал лишь один эпизод героизма Великой войны на Кавказе. Их же совершено там было тысячи...

...Всё же так называемая Евфратская операция Отдельной Кавказской армии имела успех. Так её, в отличие от самого Юденича, расценили в Могилёвской Ставке Верховного главнокомандующего. Там посчитали, что в такой сложной по исполнению контрнаступательной операции полного, запланированного успеха достичь было просто невозможно. По этому поводу у Юденича состоялся разговор с великим князем Николаем Николаевичем-Младшим:

   — У аппарата Верховный главнокомандующий. Доложите результаты Евфратской наступательной операции!

   — Операция завершена. Войска 4-го Кавказского корпуса заняли оборону от перевала Мергемир до Бурну-булаха.

   — Вас можно поздравить с тем, что линия фронта заметно улучшилась. На карте это хорошо видно.

   — Так точно: левый армейский фланг вышел к Ванскому озеру, чего мы и добивались.

   — Возможен ли теперь обход вашего левого фланга?

   — Нет. Южный берег и дороги вдоль него сторожит своей Конницей Азербайджанский отряд.

   — Какие потери понёс противник людьми в ходе операции?

   — Как я уже докладывал в Ставку, турки потеряли только пленными одного пашу, 81 офицера, 5209 аскеров. Число раненых точно определить пока трудно.

   — А взятые трофеи?

   — У турок отбито 12 орудий и десяток пулемётов. Немного.

   — Умаляете результаты, Николай Николаевич. Потеря турками двух батарей — это для них ощутимо.

   — Согласен, но трофеев могло быть и больше.

   — Генерал Баратов и отличившиеся офицеры к наградам Представлены?

   — Да. Наградные листы в Ставку отправлены ещё вчера утром.

   — Чем интересна была для вас проведённая операция?

   — Своей незавершённостью и утраченными возможностями, ваше сиятельство.

   — Что ж, самокритично. А для общественности, газетчиков?

   — Во время контрудара было захвачено в плен 300 только что произведённых в пехотные подпоручики выпускников Константинопольского военного училища. Они так и не успели увидеть свои полки.

   — Любопытный факт. Надо, чтобы для газет России и союзников это стало фронтовой информацией.

   — Штабом армии это уже сделано.

   — Хорошо. Могу порадовать вас лично — государь повелел мне представить вас к следующему Георгию.

   — Ваше сиятельство, прошу передать государю мою глубокую признательность.

— Передам сегодня же. Государь вместе с цесаревичем Алексеем сегодня поездом прибывает в Ставку...

Высокая награда не заставила себя ждать. За умелое руководство Отдельной Кавказской армией при срыве широкого неприятельского наступления летом 1915 года генерал от инфантерии Юденич удостоился ордена Святого Георгия 3-й степени. Высочайший указ начинался словами:

«В воздаяние доблестных трудов и умелого предводительства русскими войсками на Кавказе награждается...»

Первая мировая война охватывала всё новые и новые земли. Наступила пора ввода в соседнюю Персию крупных сил русских войск, чтобы воспрепятствовать действиям турецкой и германской агентуры. К тому времени в Тифлисе появился новый царский наместник на Кавказе.

Император Николай II был крайне недоволен развитием событий на Восточном фронте и уходом армий России из Польши и Галиции, хотя серьёзным военным поражением это назвать никак было нельзя. Этим была обеспокоена и Антанта, которая испытывала большие трудности на Западном фронте. Так назрел вопрос о смене Верховного главнокомандующего.

На фронтах такое известие поразило многих. Полковник Николай Александрович Романов сменил на высшем командном посту воюющей России авторитетного, много повоевавшего и потому достаточно опытного генерала от кавалерии Николая Николаевича-Младшего. Последний был отправлен в почётную отставку на Кавказ, получив там должность наместника Его Величества.

Юденичу с великим князем удалось сразу же наладить контакт и в решениях армейских вопросов достичь полного взаимопонимания. По предложению командующего Отдельной Кавказской армии и при поддержке нового царского наместника для действий в Персии создаётся экспедиционный корпус.

Предыстория решения была такова. После краха Дарданелльской десантной операции престиж Великобритании на Востоке заметно пал, и это отразилось на внутриполитическом положении в Персии. Душой германских интриг стал дипломат граф Каниц. Он нашёл поддержку у ряда вождей кочевых племён на юге страны и в персидской жандармерии, созданной и обученной шведскими военными инструкторами, открыто симпатизировавших Германии.

В Лондоне в этом усмотрели прямую угрозу безопасности Британской Индии и стали требовать ввода в Персию крупных сил русской армии. После колебаний правительство Сазонова согласилось с чуть ли не ультимативной просьбой своего союзника по Антанте.

Ни Юденич, ни великий князь Николай Николаевич-младший сторонниками такого решения не были. Для них это означало только одно: Кавказский фронт растягивался с 800 вёрст до 1000 вёрст. Сразу же вставал вопрос — где взять войска для удержания такой фронтовой линии?

Экспедиционный Персидский корпус создавался в самые сжатые сроки. Командование им поручалось хорошо зарекомендовавшему себя в войне генерал-лейтенанту Баратову. Изначально корпус задумывался как маневренный. Поэтому в его состав вошло на первых порах 39 казачьих сотен, всего 3 пехотных батальона и 5 артиллерийских батарей. Всего набралось около 8 тысяч бойцов и 20 полевых пушек.

Перед убытием командующий экспедиционным корпусом генерал Баратов прибыл на аудиенцию к Юденичу. Разговор шёл о ближайших и последующих задачах корпуса:

   — Николай Николаевич, я хочу высказать вам и вашим бойцам от имени великого князя и меня лично самые добрые Пожелания на будущее.

   — Премного благодарен и великому князю, и вам, Николай Николаевич.

   — Задачи, поставленные перед корпусом, доведены начальником оперативного отдела штаба армии?

   — Да, приказ доставлен мне в опечатанном пакете и был вскрыт лично мною.

   — Вопросы есть ко мне?

   — Нет. В приказе всё изложено предельно ясно.

   — Тогда давайте поведём разговор о сложностях вашей задачи. Они прежде всего касаются взаимоотношений с союзниками.

   — Но англичане выходят на армейский штаб.

   — Пока так. Но когда турки припрут их на беретах Тигра, то они могут обратиться лично к вам.

   — Что мне делать в таком случае?

   — Прежде всего сообщите в штаб по искровой станции, мы вам ответим соответствующей инструкцией.

   — Будет ли она обязательна к неукоснительному исполнению? Ведь в боевой обстановке ситуация за один-единственный день может резко измениться.

   — На сей счёт у меня уже был разговор о вас с великим князем.

   — Что он может разрешить мне в крайней ситуации?

   — Действовать по собственной инициативе и руководствоваться обстоятельствами.