Курдская конница охватила головную сотню, бывшую в версте от казачьих цепей. Курды, джигитуя, подскакивали к казакам шагов на четыреста и поражали их метким прицельным огнём.

В сотне появились убитые и раненые. Она подходила к обрывистому берегу Евфратского русла, вся каменистая долина реки пестрела курдскими толпами. Гул голосов, неясные вскрики, ржанье коней раздавались от реки. Повсюду были цели для поражения огнём и так велика была вера в технику, в силу артиллерийского и пулемётного огня, что полковник Тускаев приказал артиллерийскому взводу выехать вперёд цепей и огнём прогнать курдов.

Лихо, по конно-артиллерийски, вылетел по узкой тропинке к берегу подъесаул Певнев, развернулся за двумя небольшими буграми у самого берега и сейчас перешёл на поражение, ставя шрампели на картечь.

Курды не дрогнули. Нестройными конными лавами, сопровождаемыми пешими, с непрерывной стрельбой, они повели наступление на головную сотню, стоявшую в прикрытии батареи, и на орудия.

Терцы Волгского полка не выдержали атаки. Три взвода сотни оторвались и ускакали. Под берегом остался один взвод, — человек пятнадцать, и два орудия, яростно бившие в курдов.

Им на помощь был послан пулемётный взвод сотника Артифексова.

Широким намётом, имея пулемёты на вьюках, пулемётчики выехали вперёд орудий и сейчас же начали косить пулемётным огнём курдские толпы. Курды отхлынули. Пулемётный огонь был меткий на выбор, но курды чувствовали своё превосходство в силах и, отойдя на фронте, они скопились на левом фланге и, укрываясь холмами Евфратского берега, понеслись на бывшие сзади батареи сотни волгцев полковника Тускаева. Курды обходили их слева и сзади. Волгцы подали коноводов и ускакали, оставив и орудия под речным обрывом.

В величавом покое сияло бездонное синее небо над розово-жёлтыми кремнистыми скатами Малоазиатских холмов. Тысячам курдов противостояла маленькая кучка казаков, едва насчитывавшая тридцать человек. Орудия часто стреляли, непрерывно трещали пулемёты, отстреливаясь во все «стороны и осаживая зарывавшихся курдов. Телами убитых лошадей и людей покрывались скаты холмов, но крались и «Ползли курды, и меток и губителен становился их огонь.

Два молодых офицера, подъесаул Певнев и сотник Артифексов, с горстью всё позабывших и доверившихся им казаков, бились за честь русского имени.

Пулемётные ленты были на исходе. Взводный урядник Петренко — красавец и силач, — доложил Артифексову полушёпотом:

   — Ваше благородие, остались три коробки...

В то же мгновение первый пулемёт замолчал. Номера были ранены, а сам пулемёт повреждён. И сейчас же ранило 1-й номер второго пулемёта. Огонь прекратился.

Сотник Артифексов сел сам за пулемёт, тщательно выбирая цели и сберегая патроны.

Из тыла прискакал раненый казак Врлжец.

   — Командир полка приказал отходить! — крикнул он.

Из-за бугра показался Певнев.

   — Сотник, прикрывайте наш отход, а мы прикроем ваш.

   — Ладно. Будем прикрывать отход.

Заработал пулемёт.

Сзади звонко звякнули пушки, поставленные на передки. Загремели колеса. Орудия, со взводом терцев, поскакали назад... На месте батареи остался зарядный ящик с убитыми лошадьми, трупы казаков и блестели медные гильзы артиллерийских патронов.

На береговом скате офицер и десять казаков отстреливались от курдов пулемётом и из револьверов. Курды подходили на сто шагов. В неясном гортанном гомоне толпы уже можно было различить возгласы:

   — Алла... Алла...

Одному Богу молились люди и молились о разном.

Прошло минут десять. Сзади рявкнул выстрел и заскрежетал снаряд. Подъесаул Певнев снялся с передков. Пулемётам надо было отходить. Курды бросили пулемёты, и конная масса, человек в 500, поскакала стороною на батарею. Нечем было их остановить, орудия стояли под прямым углом одно к другому и часто били, точно лаяли псы, окружённые волками... Артиллерийский взвод умирал в бою.

   — Вьючить второй пулемёт! — крикнул Артифексов и сел на свою лошадь. Сознание силы коня и то, что на нём он легко уйдёт от курдов, придало ему бодрости.

Курды кинулись на казаков.

   — Ребята, ко мне!

И тут, в XX веке, произошло то, о чём пели былины на пороге IX века. Петренко, как новый Илья Муромец, врубился в конные массы курдов и крошил их, как капусту. На бескровном лице дико сверкали огромные глаза, и сам он непроизвольно, не отдавая отчёт в том, что он делает, хрипло кричал:

   — Ребята, в атаку... Ребята, в атаку... в атаку...

Рядом с ним, на спокойной в этом хаосе людских страстей лошади, стоял казак 3-го Волгского полка, Файда, и с лошади, из винтовки, почти в упор бил курдов.

Пулемёты ушли... От отряда осталось только трое: сотник Артифексов, Петренко и Файда. Петренко был ранен в грудь и шатался на лошади...

   — Уходи! — крикнул Артифексов, отстреливаясь из револьвера — и, как только Петренко и Файда скрылись в балке, выпустил своего могучего кровного коня...

Впереди было каменистое русло потока. Сзади нестройными толпами, направляясь к агонизировавшей батарее, скакали курды. Часто щёлкали выстрелы.

Большие камни русла заставили сотника Артифексова задержать коня, перевести его на рысь и потом на шаг. Лошадь Артифексова вдруг как-то осела задом, заплела ногами и грузно свалилась. Сейчас же вскочила, прянула и упала на Артифексова, тяжело придавив ему ногу.

Мимо проскакали курды. Они шли брать батарею. Иные соскакивали у трупов казаков и обирали их. Громадный курд увидел Артифексова, бившегося под лошадью, соскочил с коня и с ружьём в руках бросился на офицера. Он ударил Артифексова по голове прикладом, торчком. Мохнатая кубанская шапка предохранила голову и был только тяжёлый удар, вызвавший минутное помутнение в голове. Артифексов схватил курда одною рукою за руку, другою за ногу и повалил его, зажав ему голову под мышкой правой руки, а левой рукой старался достать револьвер, бывший под лошадью. Курд зубами впился в бок Артифексова, но тому удалось достать револьвер и он, выстрелом в курда, освободился от него.

Мутилось в голове, как в тумане, увидал Артифексов волгских казаков, скакавших мимо.

   — Братцы, — крикнул он, — помогите выбраться!

Казак по фамилии Высококобылка остановился.

   — Стой, ребята, пулемётчиков офицер ранен.

   — Я не ранен, я только не могу встать...

Высококобылка закричал что-то и стал часто стрелять по наседавшим курдам. Другой казак, Кабальников, тоже что- то кричал Артифексову. Артифексов рванулся ещё раз и выкарабкался из-под лошади. Но сейчас же на него налетели трое конных курдов. Одного убил Артифексов, другого — кто-то из казаков, третий поскакал назад.

   — Ваше благородие, бегите сюды! — крикнул Артифексову Высококобылка.

Казаки из-за больших камней русла не могли подъехать к офицеру.

Артифексов подошёл к ним. Они стали по сторонам его, он вставил одну ногу в стремя одному, другую — другому и, обнимая их, поскакал между ними по дороге. Но дальше Шла узкая тропинка. По ней можно было скакать только одному. От удара по черепу силы покидали Артифексова.

   — Бросай, ребята. Всё равно ничего не выйдет.

   — Зачем бросай, — сказал Высококобылка и спрыгнул со своей лошади.

   — Садись, ваше благородие. Кабальников, веди его благородие. За луку держитесь. Ничего, увезём.

На мгновение Артифексов хотел отказаться, но машинально согласился. Высококобылка опустился на колено у Покрытой в холме тропы и изготовился стрелять. И как только курды сунулись в промоину, меткими выстрелами стал их класть у щели.

Выпустив пять патронов, он догнал Кабальникова, вскочил на круп лошади и все трое поскакали дальше. Но не проскакали они и двухсот шагов, как курда! прорвались в щель и стали стрелять по казакам. Высококобылка соскочил с лошади, лёг и остался один против курдов, выстрелами на выбор он опять остановил их преследование, потом подбежал к Кабальникову и, взявшись за хвост лошади бежал за Артифексовым.