— Белой армии нужно все; продовольствие, снабжение, снаряжение, деньги.

   — Есть ещё пожелание союзным державам и Эстонии!

   — Какое, господа генералы?

   — Оказать добровольческой армии активную помощь в её предстоящем наступлении на Петроград.

   — Каково может быть участие правительства по руководству белой армией?

   — Никакого. В дела армии мы требуем не вмешиваться!

   — Как это так?

   — А вот так. Ездить на фронт господам министрам без разрешения мы не позволим.

   — Но мы же правительство Северо-Запада России!

   — А мы сражающаяся армия. Вы с нами, господа министры, в штыковые атаки не пойдёте и умирать за Россию не станете.

   — Как вы разговариваете с правительством, господа генералы. Вы же наша армия!

   — Мы не ваша армия, а добровольческая армия России.

   — Мы примем постановление!..

   — Приказы по белой армии подписываем только мы...

Всё же на другой день генерал Родзянко с Вандамом, очевидно, пожалели о случившемся. Всё же любое правительство есть правительство со всеми вытекающими из своего положения полномочиями. Вернувшись в Нарву, Родзянко поспешил исправить свою «ошибку». Он послал с берегов реки Нарвы в эстонскую столицу Ревель телеграмму следующего содержания:

«Из Штаба Северо-Западной армии. № 830 с/сл. 14 августа. 16 час. 40 м.

Отдел внешних сношений

Председателю Северо-Западного Правительства

Северо-Западная Армия приветствует в Вашем лице правительство С.-З. России и надеется найти в нём полную поддержку в начатом деле по свержению большевистского ига, водворению правопорядка и законности, доведению России до Учредительного Собрания, а также установлению хороших отношений с соседними государствами.

14 — 1919 Нарва

Командующий С.-З. Армией ген.-майор Родзянко».

Но откровенная «правительственная» авантюра генерала британской короны Марша дала осечку. И виной её стал не кто иной, как главнокомандующий белой добровольческой армией генерал Юденич, человек с твёрдым пониманием государственного устройства обновлённой монархической России.

Николай Николаевич, умудрённый жизненным опытом, прекрасно понимал, что такая «политическая сводня», как излишне самоуверенный в познании российских дел британец, не может быть авторитетной личностью в правящих кругах Антанты. И тем более в белоэмигрантских кругах и у Верховного правителя адмирала Колчака. В последнем кавказский полководец не ошибался.

Своему ближайшему окружению из доверенных гельсингфорцев Юденич так резюмировал действия генерала Марш и «утверждённый» им состав русского правительства на Северо-Западе:

   — Генерал Марш несколько превысил свои балтийские полномочия. Да и к тому же он для России не повторяет личностей британца Вильсона или француза Фоша.

   — Но он же должностное лицо союзной миссии в Ревеле.

   — Союзная миссия — это ещё не лондонский комитет министров. Тот ориентируется не на господина Лианозова, а на адмирала Колчака.

   — Вы в том уверены, Николай Николаевич?

   — Абсолютно уверен...

Поэтому главнокомандующий армией Северо-Запада поручил ближайшему своему окружению подобрать для будущего правительства деятельных, нужных и достойных людей. Им предстояло при вступлении белых добровольческих войск в Петроград сразу же приступить к управленческой деятельности.

Только осенью 1919 года правительство Северо-Западной области было образовано окончательно и в полном составе. Его состав довольно долго утрясался при помощи заинтересованных антантовских советников. И эта утряска добавила Юденичу немало хлопот, отвлекая от решения дел чисто военных.

Председателем правительства стал профессор столичного Технологического института, член конституционно-демократической партии (кадет) А.Н. Быков, министром финансов — бывший товарищ (заместитель) министра финансов в царском правительстве С. Ф. Вебер, министром путей сообщений — известный инженер М. Д. Альбрехт, морским министром — адмирал А. В. Развозов, министром религиозных культов — в прошлом член Временного правительства А. В. Карташев. Петроградским градоначальником намечался полковник Люндеквист.

Была обсуждена и будущая программа правительства Северо-Западной области. Активного участия в этой работе генерал Юденич не принимал. Он занимался военными делами, готовя продолжение наступления белых войск на Петроград. До которого, как виделось многим в белой эмиграции, было рукой подать. В действительности же — только на географической карте.

Первый чувствительный удар главнокомандующий Северо-Западной армией получил не от Красной Армии, а от... подчинённого ему полковника Бермондта. Тот преподнёс Юденичу сюрприз из разряда судьбоносных, которые, как свидетельствует не только российская история, возможны лишь в мутной воде гражданских войн.

Бермондт, он же князь Авалов-Бермондт, он же мемуарист 20-х годов князь Авалов, не ставя старших начальников в известность, неожиданно для них заключил с германским командованием на Востоке уникальный договор. Он договорился о включении в состав своего русского Западного корпуса немецких воинских частей в качестве добровольцев, готовых сражаться за императорскую Россию.

Действия немецкого военного командования для Антанты были вполне понятны. Германия никак не хотела уходить из прибалтийских земель. Поэтому и нашёлся для Латвии «троянский конь» в лице полковника Бермондта.

В ходе Гражданской войны в России «нарисовалась» удивительная картина. В Латвии была сформирована антибольшевистская Западная монархическая добровольческая (русско-немецкая) армия под командованием полковника Бермондта. Шутка шуткой, но её численность составила почти в один день 52 тысячи человек. В числе их оказалось почти 40 тысяч германских военнослужащих. Штаб новоявленной армии возглавил недавний соратник Бермондта, бывший командир немецкой Железной дивизии майор Й. Бишофф.

Так неожиданно князь Авалов оказался командиром армии, которая по численности и особенно по вооружению значительно превосходила белую добровольческую Северо-Западную армию. Генералу Юденичу ничего не оставалось, как назначить полковника Бермондта командующим внезапно появившейся в Латвии Западной добровольческой армии, в которой четыре пятых личного состава русского языка не знало.

Более того, Николаю Николаевичу пришлось в приказе похвалить «инициативного» князя Авалова-Бермондта. И «промолчать» по той причине, что аваловские русские добровольцы по приказу Юденича у Нарвы не появились. Им предстояло участвовать в столкновениях с латышскими войсками.

В той истории удивительны были следующие моменты. Во-первых, так и не удалось обнаружить, кто и когда произвёл князя Авалова-Бермондта в чин полковника. Во-вторых, то, что он собирался со своей армией повести наступление на большевистские столицы Петроград и Москву. Но для этого ему требовалось захватить город Ригу, чтобы заставить правительство этой страны пропустить его войска через латышскую территорию.

Когда впоследствии, уже в эмиграции, Николая Николаевича Юденича спросили, что он думает о Бермондте, то он ответил:

   — Авантюристом его назвать никак нельзя. Не тот уровень.

   — Почему?

   — Потому что он в один день создал многочисленную и боеспособную армию. Полубелую, полунемецкую. И не только поэтому.

   — Почему же ещё?

   — Потому что полковник князь Авалов-Бермондт был ничем иным, как продуктом Русской смуты под названием Гражданская война.

   — Значит, в своих поступках Бермондт просто уникален. Вы так считаете?

   — Почему же он уникален? В истории Белого движения были и другие подобные ему личности.

   — Кто, например?

   — Взять хотя бы генерала барона Унгерна. Хотел же он создать в азиатских степях и песках своё бурят-монгольское государство, построенное на основах буддизма.

   — Но Унгерну удалось не больше, чем Бермондту. Это факт.