Диана закрыла за собой дверь, прислонилась к ней и уставилась на темно-синюю поверхность. Почему она спаслась бегством сюда, а не к своей маме в Майами? Ее родительский дом, который всегда успокаивал ее или, во всяком случае, действовал на нервы вполовину меньше, чем эти люди, с которыми она оказалась здесь.

И это при том, что еще совсем недавно она находила удовольствие от общения с подобными людьми. Имеет ли это отношение к Кари… нет, не думать о нем!

Она расстегнула платье и сняла его с себя. Было прекрасно ощутить на своей коже воздух.

— Будь ты проклят, Кари Никол! — громко крикнула она.

Пусть другие считают ее за сумасшедшую. Она и на самом селе сумасшедшая.

— Ты ничего не сможешь мне сделать, ты — отвратительный юнец! Я не хочу! Не хочу!

Она решила немного освежиться под душем, сняла белье и вошла в кабинку. Где-то в глубине дома послышалось глухое урчание в трубах. И ни одной капли воды! И вот тогда она засмеялась, но этот смех вряд ли можно было назвать веселым.

До обеда Диане все-таки удалось извлечь из душа несколько капель воды, так что она почувствовала себя немного свежее. В белой юбке и черной блузке она спустилась вниз.

Пока гости поглощали закуски, она вызвала на разговор Эрни Баркера, поведавшего обо всех своих аферах, с помощью которых он выманивал деньги главным образом у богатых пенсионеров. Когда подали омаров, она слушала монолог Ханны Блекворт, полный оскорбительных высказываний в адрес Кэтрин Хепбёрн, Гленды Джексон и Бетт Дэвис, потому что эти «бесталанные старые коровы уже получили несколько Оскаров, и ни один человек не знает, за что»! А во время десерта Диана держала в поле зрения Елену, которая с улыбкой обратилась к своей самой старой подруге — Кики.

— Ты прекрасно выглядишь, дорогая, — заверила ее владелица дома. — Наверное, целый день потратила сегодня на то, чтобы так прекрасно выглядеть. Не споешь нам сегодня вечером одну из своих знаменитых песенок, благодаря которым Жозефина Бейкер уступила тебе первенство? Впрочем, ты в свое время могла бы позволить себе «роллс-ройс», если бы не подтрунивала над этой божественной «каретой любви». Ты же занималась в ней любовью, по крайней мере один раз?

Кики Максвелл бросила злобный взгляд на Патрика, понимая, что причиной этих слов была его нескромность. Однако предпочла ничего не отвечать на этот выпад, хотя позже, вечером, действительно пела своим надтреснутым голосом одну песню за другой под аккомпанемент расстроенного пианино. После этого Диане больше всего хотелось, чтобы Кики умолкла навеки.

Эти споры, а паче того пение, вызывающее боль в ушах, имели определенное преимущество. Только оказавшись в постели, Диана снова начала думать о Кари. После бесконечных вздохов и беззвучных проклятий она все-таки заснула. Утром ее разбудила Кики Максвелл, которая бодро, очень громко и совершенно фальшиво пела рыбацкую песню. В результате Диана встала с головной болью.

До завтрака на террасе ее мигрень только усиливалась, а после второй чашке кофе у нее уже было такое чувство, будто в черепе шумит мотор. Она поняла свою ошибку лишь тогда, когда Патрик Догерти показал на небо.

— Что он там делает? — взволнованно закричал писатель. — Это же не вертолет! Такая машина с пропеллером не может приземлиться на острове!

Все собрались у поручней и толкались, чтобы лучше видеть подлетающую машину, а Диана осталась сидеть на своем месте и почти не заинтересовалась тем, что в самолете открылся люк.

— Парашютист! — начал ликовать Патрик Догерти. — Что за парень! Мне кажется, что это блондин.

Блондин? Диана взглянула на море. Ерунда, на свете миллионы блондинов.

— Посмотри, моя дорогая!

Елена сунула ей в руки бинокль.

— Гляньте-ка на Деда Мороза, который слетает на парашюте со своих саней.

Диана всмотрелась, и ее самые плохие предчувствия подтвердились. На мгновение она увидела знакомое лицо, голубые глаза и белокурые волосы, которые выбивались из-под защитного шлема.

— Елена, вы же мне обещали не приглашать его! — закричала она и была готова бросить бинокль в голову своей хозяйки.

— А я его вовсе и не приглашала. — Елена улыбнулась, явно наслаждаясь ситуацией. — Я просто прочитала ему список приглашенных и описала местоположение острова.

Она мельком глянула на парашютиста, который опускался с безукоризненно синего неба на безукоризненно синее море.

— Любимое хобби старой гетеры — устраивать браки. О Боже!

Диана резко повернулась при этом крике и с ужасом смотрела на вершину в форме иглы. Парашют Кари зацепился за нее, а сам он сильно стукнулся о скалы и неподвижно повис на высоте двух или трех метров над пляжем.

Диану охватил безграничный ужас. Она, спотыкаясь, помчалась вместе со всеми на пляж. Кари висел на скале, на ремнях, которыми был пристегнут парашют, и глаза у него были закрыты. Эрни Баркер, принц Руди и Фил Блекворт вскарабкались вверх по скале и расстегнули ремни.

Диана видела только совершенно застывшее лицо Кари, его губы были слегка приоткрыты. Она бросилась рядом с ним в песок и с силой оттолкнула Патрика в сторону.

— Грубая Ксантиппа! — вспылил писатель.

Диана расстегнула защитный шлем и сняла его с головы Кари.

— Догерти, это же — друг Дианы, разве вы не видите? — резко сказал Эрни Бекер.

— Диана, где ты? — прошептал Кари, шаря вокруг себя руками, и крепко схватил Диану. — Ты здесь? Значит, я еще живу?

Он прикрыл веки, но сделал это слишком быстро. К тому же в его глазах мелькнуло весьма довольное выражение.

Диана оттолкнула его руку, встала и решительно направилась к дому.

— Диана, подожди же! — Кари нагнал ее на террасе. — Разве ты не видишь, как нужна мне? — Он встал у нее на дороге и протянул навстречу руки. — Дорогая, разве так здороваются со своим будущим мужем? — Она старалась не смотреть в такое знакомое лицо и не поддаваться его почти магнетической притягательной силе.

— И почему только ты не свернул себе шею на этих скалах?

— Потому что тогда ты еще до свадьбы стала бы вдовой, а я не хотел бы причинить тебе такое горе, Диана! — В его голосе появились вкрадчивые нотки. — А как бы ты отнеслась к романтической свадьбе в греческой часовне на самой вершине горы?

— Ты можешь вместе со своими греками окопаться на вершине любой горы, но меня оставь в покое! — фыркнула она и прошла мимо него в дом.

— Вот это да!

В холле он снова ее нагнал.

— До сих пор ты не особенно любила острить. Брак пошел тебе на пользу еще до того, как мы его заключили.

Она остановилась на середине лестницы, повернулась и сделала вид, что размышляет. Это было непросто, поскольку она была очень взволнована и плохо владела своими чувствами.

— Даже если мне будет столько лет, как Елене и Кики, вместе взятым, я все равно буду говорить нет, Кари!

— Ну, до этого осталось не так уж много, — заверил он. — На улице при ясном греческом солнце я увидел на твоем лице глубокие морщинки. Радуйся, если ты вообще сможешь найти какого-то мужчину.

Она стукнула кулаками по перилам.

— Ты меня не добьешься! Никогда! Никогда! Никогда!

Диана убежала в свою комнату, закрылась и бросилась на кровать.

Кари не дал себя запугать. Он последовал за ней в Грецию. Не отказался от своего предложения, а повторил его снова. Итак, у нее оставалась только одна возможность — полностью его игнорировать.

Спустя двадцать минут Диана в своем черном купальнике, который можно было воспринимать теперь уже как борцовский костюм, начала его игнорировать — прошла мимо гостей, сидящих на террасе, и вышла на лестницу, ведущую к пляжу.

Был ли на террасе кто-то по имени Кари и окликнул ли ее этот кто-то? — спросила себя Диана. Нет, она не знала никого, носящего это имя. Но она игнорировала этого не существовавшего в природе мужчину на протяжении всего пути в бухту для купания. Но когда она забралась в резиновую лодку и поплыла на ней, гребя веслами, из бухты, ей больше не нужно было его игнорировать, потому что он исчез.