— Такое впечатление, будто ты только что вышел за ворота школы, — пробормотала она.

— Мне уже двадцать два, — тихо запротестовал он. — А сколько тебе лет?

— Разве даму спрашивают об этом?

Она начала щекотать его за ухом.

— Нет, но дамы не сидят на коленях и в одних трусиках над матросом. Ой! — Он схватился за ухо, которое она слегка укусила. — Так сколько же лет матроне?

— Двадцать восемь.

— Ну! Боже мой! — Кари в ужасе покачал головой. — Если бы я знал это раньше, то не дотронулся бы до тебя и пальцем!

— Ах, негодяй, — пробормотала она, потерлась грудями о его руки и покрыла поцелуями всю его крепкую шею и впадинку над гортанью. — Ты вкусно пахнешь.

— Учеником?

— Очень аппетитным прелестным парнем.

Она раскрыла воротник его рубашки в чернобелую клеточку и провела языком по коже на его груди, потом двинулась дальше, расстегивая пуговицу за пуговицей, и остановилась, только дойдя до его пупка.

— Щекотно? — спросила она его.

Он проворчал что-то отрицательное и тихо вздохнул, когда кончик ее языка оказался в углублении его пупка. Одновременно она распахнула рубашку и начала гладить его грудь.

— Как хорошо, что ты украла меня со школьного двора, — прошептал он и слегка приподнялся, чтобы достать кончиками пальцев ее маленькие твердые соски.

На этот раз была очередь Кари снова и снова шептать ее имя, нервно и торопливо гладить ее и крепко обнимать, пока она вызывала в нем ответное желание.

Она попыталась снять рубашку с его плеч, и он сел, чтобы она могла ее стянуть. Со вздохом он откинулся назад и, по распоряжению Дианы, перевернулся на живот.

Ее страсть возрастала по мере того, как она целовала его затылок, а потом каждый сантиметр его спины. Кари положил голову на руки, вздыхал и стонал в подушку, когда она массировала его тело и, целуя спину, добралась до бедер.

Они были великолепной парой. Следуя легкому движению ее руки, он чуть приподнялся, чтобы она смогла расстегнуть его джинсы и стянуть их с него. И снова Диана ласкала и целовала каждый сантиметр его кожи, гладила крепкие ягодицы и массировала бедра, когда он вдруг быстро перекатился на спину.

Диана мгновение смотрела на него, потом наклонилась и крепко поцеловала. Кари смог только прошептать ее имя. Не он вел ее в этой любовной игре и диктовал правила, полностью доверившись ее фантазии, и она ласкала его, пока не почувствовала, что приближается к вершине наслаждения.

— Диана, что…

Он приподнял голову и смотрел затуманенным взором, как она устроилась на нем в позе наездницы и, медленно опускаясь, приняла его в себя.

Она не ошиблась: уже через несколько секунд Кари пережил свой первый экстаз в эту ночь, а она легла на него сверху и наслаждалась сладострастной борьбой. Вскоре она сумела вновь возбудить его, и на этот раз перехватив инициативу, не позволяя ему перевести дыхание до тех пор, пока они в изнеможении не рухнули на смятые простыни.

Они немного поспали, тесно обнявшись, потом проснулись и снова любили друг друга. В каюту уже проник бледный утренний свет, когда Кари как тень проскользнул к двери, и Диане было жаль, что он не разбудит ее утром и что она не сможет насладиться его нежностью.

Диане казалось, что она не идет по коридору, а парит над ним. Этому способствовал толстый ковер, полностью заглушающий ее шаги. Зеркало, занимавшее всю стену из красного дерева, выдавало причину ее прекрасного настроения. Диана с удовлетворением рассматривала свое изображение — очаровательная эмансипированная женщина. Ее жизненный путь был каменистым. Она провела счастливое детство в Майами. В восемнадцать лет вступила в брак, обреченный с самого начала. Она вышла замуж за врача, старше ее на пятнадцать лет. Он лгал, обманывал, использовал ее, не хотел иметь детей, не хотел, чтобы жена работала, пытаясь превратить ее в респектабельный предмет мебели с руками и ногами. В двадцать четыре года — развод, возвращение во Флориду к родителям, их постоянный контроль. Поездка в Европу, где она сразу же влюбилась в легкомысленного, ветреного мужчину. Так что домой она возвратилась еще более несчастной, чем раньше. Более несчастной, но зато и более умной, и уже способной взять жизнь в собственные руки! Работа журналисткой в одной из газет в Майами стала началом, а потом последовало предложение Ричарда Хилла, означавшее переезд в Лос-Анджелес, работу в журнале «Личности», признание и даже определенную славу.

И вот теперь она плавает на роскошной яхте по Карибам и наслаждается любовью двадцатитрехлетнего матроса.

Диана, ты распутная и порочная женщина! Ты поступаешь совершенно правильно! Я люблю тебя!

Она послала воздушный поцелуй своему отражению в зеркале и пошла на палубу, чтобы посидеть там под тентом.

Когда она поднялась на палубу, яркий свет на мгновение ослепил ее. Солнечные лучи превратили море в сверкающую поверхность. Яхта двигалась по непривычно спокойной воде к цепочке островов, вытянувшихся вдаль.

— Доброе утро, мисс Хильбург.

Кари в белых брюках и белой рубашке стоял рядом с лестницей, ведущей снизу на палубу.

Диана быстро осмотрелась вокруг, чтобы убедиться, что никто не может услышать их разговор. Ее шеф сидел с другими гостями на палубе под тентом, но все они были заняты беседой.

— Что ты здесь делаешь? — тихо спросила она.

— Я здесь работаю, мисс Хильбург, если вы это уже забыли.

Он также понизил свой голос.

— Экипаж судна говорит, что ты всю ночь якобы провела с каким-то матросом. Я решил посмотреть, как ты будешь выглядеть при свете дня.

С видом знатока он окинул взглядом ее белое платье с узкой облегающей юбкой.

— Сексуально, очень возбуждающе.

— Тихо, — взволнованно прошептала она. — Ты можешь нас выдать!

Наверху на палубе произошло какое-то движение.

— Как называются эти острова? — спросила она подчеркнуто громко.

— Это Виргинские острова, что означает острова дев, — так же громко ответил Кари и, понизив голос, добавил: — Совсем неподходящее для тебя место.

— Бесстыдник, — прошептала она и положила руку на полированные поручни лестницы, ведущей на верхнюю палубу.

— Может, я доберусь до суши и снова стану девой. Кто знает?

— Я не верю в чудеса. Но даже если это и произойдет, то я уж постараюсь, чтобы снова восстановить прежнее состояние. — Он был явно доволен собой.

— Диана! — Альма Фраймер-Девенпорт перегнулась через поручни верхней палубы. — Ричард уже волнуется и с нетерпением спрашивает, куда это вы пропали, моя дорогая. Если мужчина дарит настоящие рубины, нельзя заставлять его ждать слишком долго, даже если камушки получены, гм, за хорошую работу.

Диана поймала на себе заинтересованный взгляд Кари и, в свою очередь, испытующе посмотрела на Альму.

— Альма, — сказала она преувеличенно дружелюбно, — не нужно никому засовывать скелет в пустой шкаф. Иначе жертва ответит тем же и начнет искать скелеты в других шкафах. — Она улыбнулась в высшей степени любезно. — А вы знаете, я всегда нахожу то, что ищу.

— Браво! — Альфред Фраймер с энтузиазмом зааплодировал. — Ищите, Диана, ищите! А если вы что-нибудь найдете, то позвоните моему адвокату. Я поделюсь с вами своей долей алиментов, если она благодаря этому увеличится. Ведь Альме придется заплатить мне.

Ричард протянул руку Диане.

— Идите ко мне, на мою сторону. Вы, конечно, еще не завтракали. Наверстывайте упущенное и полюбуйтесь одновременно прекрасным видом на Виргинские острова.

Диана последовала его приглашению, поздоровалась кивком с обеими семейными парами спортсменов. Она села между супругами Сантори и Ричардом. К удивлению Дианы, Мэнди Шелли сидела рядом с миссис Сантори, которая подчеркнуто дружелюбно обращалась к старлетке, укрепленной силиконом.

— Может быть, вы, Мэнди, хотели бы начать все сначала на Виргинских островах, ведь недаром они называются островами дев? Это такое многообещающее название.