— Я здесь совсем по другой причине, — заявил Баррис. — Этот человек болен. У него поврежден мозг. От Вещества С. Причина, почему я здесь…

— Нас не интересует, почему вы здесь, — перебил Хэнк. — Нас интересует только, стоит чего-то ваш доказательный материал или нет. Все остальное — ваши проблемы.

— Благодарю вас, сэр, — не переставая ухмыляться, закивал головой Баррис.

Вернувшись обратно в комнату 203, полицейскую лабораторию психологического тестирования, Фред без особого интереса слушал, как оба психолога излагают ему результаты тестов.

— Вы продемонстрировали то, что мы склонны расценивать скорее как явление конкуренции, нежели как повреждение. Присядьте.

— Ага, — стоически отозвался Фред, садясь.

— Имеется в виду конкуренция, — пояснил другой психолог, — между правым и левым полушариями вашего мозга. Там не столько единственный сигнал, дефектный или искаженный; скорее там два сигнала, которые сталкиваются друг с другом путем внесения противоречивой информации.

— Обычно, — объяснил другой психолог, — человек пользуется левым полушарием. Там располагается система «я», или «эго», или сознание. Левое полушарие является доминантным, ибо именно там всегда находится речевой центр; если быть более точным, двухсторонность заключается в локализации речевых способностей, или валентности, в левом, а ориентационно-пространственных способностей в правом полушарии. Левое полушарие можно сравнить с цифровым компьютером, правое — с аналоговым. Таким образом, функция двухсторонности не сводится к простому дублированию; две системы восприятия принимают и обрабатывают вновь поступающие данные различным образом. Однако в вашем случае ни одно из полушарий не доминантно, и они не действуют друг по отношению к другу в компенсирующей манере. Одно сообщает вам одно, другое — другое.

— Это как если бы в вашей машине было два топливных расходомера, — подхватил другой спец, — и один показывал бы полный бак, а другой регистрировал бы пустой. Сразу оба не могут быть правы. Они противоречат друг другу. Однако в вашем случае ситуация не такая, что один работает, а другой испорчен; тут скорее… Вот что я имею в виду. Оба расходомера имеют дело с одним и тем же объемом топлива — с одним и тем же топливом в одном и том же баке. На самом деле они тестируют одно и то же. Вы, как водитель, располагаете лишь опосредованной взаимосвязью с топливным баком — через расходомер или, в вашем случае, расходомеры. По сути, бак может совсем опустеть, а вы об этом не узнаете, пока какой-нибудь индикатор на приборной доске не сообщит или пока машина не остановится. В машине ни в коем случае не должно быть двух расходомеров, сообщающих противоречивую информацию, ибо как только такое происходит, вы полностью лишаетесь всякого знания о реальном положении дел. Тут не та ситуация, как в случае с основным и резервным расходомерами, где резервный включается лишь когда отказывает основной.

— И что это значит? — спросил Фред.

— Уверен, вы уже это поняли, — сказал левый психолог. — Вы уже это испытывали, не сознавая, почему это и отчего.

— Два полушария моего мозга конкурируют? — спросил Фред.

— Да.

— Почему?

— Из-за Вещества С. Функционально оно зачастую такое вызывает. Именно этого мы и ожидали; тесты лишь подтверждают наши предварительные выводы. Повреждение происходило в обычно доминирующем левом полушарии, а правое полушарие пыталось это повреждение скомпенсировать. Однако в данном случае парные функции не сливаются в единое целое, ибо подобное состояние является ненормальным, к которому организм не подготовлен. Такого никогда не должно происходить. Явление «перекрестных сигналов», как мы его называем. Связанное с расщеплением мозга. Мы могли бы предпринять удаление правого полушария, однако…

— А это пройдет, — перебил Фред, — если я перестану принимать Вещество С?

— Вполне возможно, — ответил левый психолог, кивая. — Это функциональное нарушение.

— Но тут может быть и органическое поражение, — заметил другой спец. — Тогда это необратимо. Время покажет. И только после того, как вы достаточно долго не будете принимать Вещество С. Совсем от него откажетесь.

— Что? — переспросил Фред. Он так и не понял, что ему ответили — да или нет. Так это навсегда? Что они ему сказали?

— Даже если это поражение мозговой ткани, — утешил один из психологов, — то в настоящее время продолжаются эксперименты по удалению небольших фрагментов из каждого полушария, чтобы устранить конкуренцию в процессе обработки гештальта. Считается, что в конечном итоге это может привести к восстановлению нормальной доминантности левого полушария.

— Однако проблема здесь такова, что далее, всю оставшуюся жизнь, индивид может получать лишь частичные впечатления — поступающие чувственные данные. Вместо двух сигналов он получает половину сигнала. Что, на мой взгляд, является в равной мере дефектом.

— Да, но частичная неконкурирующая функция все же лучше, чем совсем никакой функции, раз конкуренция двух перекрестных сигналов сводится к нулевой форме восприятия.

— Видите ли, Фред, — обратился к нему другой спец, — вы уже не обладаете…

— Я больше не буду принимать Вещество С, — перебил Фред. — Всю оставшуюся жизнь.

— Сколько вы принимаете сейчас?

— Немного. — После паузы он добавил: — В последнее время больше. Из-за стресса на работе.

— Вас, несомненно, следует освободить от всех заданий, — заключил один психолог. — Снять вас отовсюду. Вы неадекватны, Фред. И так будет еще очень долго. В лучшем случае. Но даже после этого никто не может быть уверен. Вы можете полностью восстановиться; а можете и не восстановиться.

— Какого черта, — проскрипел зубами Фред, — если оба полушария моего мозга доминантны, они не получают одни и те же стимулы? Почему они не могут каким-то образом на пару синхронизироваться, как бывает со стереозвучанием?

Молчание.

— Я хочу сказать, — продолжил он, бурно жестикулируя, — что левая и правая рука, когда они хватают один и тот же предмет, должны…

— Леворукость альтернативна праворукости. Взять, к примеру, значение этих терминов для зеркального отображения, когда левая рука «становится» правой… — Психолог наклонился над Фредом, который так и не поднял голову. — Как вы определите перчатку с левой руки в сравнении с перчаткой с правой руки для человека, который не имеет понятия о значении этих терминов? Чтобы он не взял другую? Когда перед ним зеркало?

— Перчатка с левой руки… — начал было Фред, но тут же умолк.

— Это как если бы одно из полушарий вашего мозга воспринимало мир отраженным в зеркале. Через зеркало. Понимаете? Так что левое становится правым — и все, из этого вытекающее. Впрочем, мы еще толком не знаем, что из этого вытекает — что значит видеть мир, таким образом реверсированный. Выражаясь топологически, перчатка с левой руки — это перчатка с правой руки, пропущенная через бесконечность.

— Через зеркало, — уточнил Фред. Помрачненное зеркало, подумал он; помрачненный сканер. И апостол Павел имел в виду зеркало. Не стеклянное зеркало — таких тогда еще не было, — а собственное отражение в отполированной до блеска металлической сковороде. Лакман в своих теологических чтениях что-то такое цитировал. Образ, полученный не через телескоп или систему линз, которые не реверсируют, а через собственное лицо, обращенное к тебе же, реверсированное — пропущенное через бесконечность. Как эти спецы мне и сказали. Не видимый сквозь стекло, а отраженный стеклом. И это отражение тебе возвращается: это ты, твое лицо, и в то же время не твое. Фотоаппаратов в те времена еще не было, и единственным способом увидеть себя оставался именно такой: наоборот.

Я увидел себя наоборот.

В каком-то смысле я всю вселенную стал видеть наоборот. Другой стороной моего мозга!

— Топология, — говорил один из психологов. — Мало исследованная наука или один из разделов математики — кому как больше нравится. Подобно черным дырам в космосе…