- Леон Федин.

Глебов впустил Федина и снова закрыл дверь кабинета на ключ, недовольно выругался:

- Какой-то дурак не вовремя свет погасил.

- Начальник штаба, - сказал Федин.

- Какого штаба?

- Нашего. Титов.

- А он где?

- Ждет нас в танке за воротами. Уже все ушли. Нам надо поспешить. Меня за вами послал.

- А разве был сигнал отхода?

- Давно.

- Прозевал. Что же делать? Эту штуковину нам, похоже, не открыть. А там, видно, что-то интересное есть. Выходит, не обучены мы с тобой сейфы вскрывать. Придется оставить. Хотя и жаль. Так, говоришь, все ушли?

- Вы только и остались.

- Тогда пошли. Зови Гурова.

- Где он?

- Как где? Ты разве не видел его? За дверью. Меня караулит.

- Никого там нет.

Глебов взял под мышку портфель, а Федин открыл дверь и позвал негромко:

- Гуров. - Потом громче: - Николай! - Потом еще громче: - Товарищ Гуров!..

В это время у ног его что-то брякнуло. Федин мгновенно сообразил: граната! Толчком закрыл дверь, из которой должен был выйти следом за ним Глебов, и сам упал тут же у порога, ожидая взрыва. Его ослепило и оглушило. Потом был сильный толчок - это Глебов толкнул его дверью, осветил фонариком коридор. В луче, стуча каблуками, мелькнула фигура в военной немецкой форме. Емельян выстрелил. Убегающие шаги гулко громыхали вниз по лестнице. "Промазал". Направил луч фонарика в другую сторону коридора. Никого. Погасил свет и дотронулся до Федина:

- Ты ранен?

- Кажется, да. - Федин закрыл лицо руками. - Глаза. Ничего не вижу.

- Темно, потому и не видишь. Ноги целы?

- Кажется, целы. - Федин попробовал сделать шаг. Ничего, нормально.

Глебов торопливо сказал:

- Тогда побежали. Держись за меня.

Титов нервничал, сидя в танке. Он слышал взрыв гранаты и стрельбу в первом корпусе. Значит, наши ребята еще ведут бой. А со стороны города, на шоссе, приближался гул моторов, виднелись многочисленные огни машинных фар. Выходит, прорвались, смяли отряд Иваньковича. Или Егоров дал Иваньковичу сигнал отхода? Хотя нет, не может быть - с КП не было серии красных ракет. Ему хотелось бежать в первое здание на помощь своим. Но для этого пришлось бы оставить танк и, значит, потерять его. Нет, танк им еще нужен, они должны вырваться из петли, которая уже затягивается немцами вокруг дома отдыха. Наконец он услышал голос Глебова.

- Пришли…

- Ты, Емельян? - спросил в смотровую щель.

- Мы, открывай… Комбриг уже дал сигнал общего отхода.

- Выходит, нас не дождались, - буркнул Титов, открыв верхний люк. - А где Гуров?

- Гурова нет. Пропал, - мрачно ответил Глебов.

Отряды Булыги и Законникова уже прошли через КП. Командиры доложили комбригу о выполнении задачи и о своих потерях. Штаб стрелкового корпуса гитлеровской армии был разгромлен, большая часть офицеров перебита. В плен взят генерал. В мундире и без штанов он сидел на тачанке под охраной трех здоровых парней и Нади Посадовой и что-то говорил, чего-то требовал. Его не понимали. Подошел Егоров, на минуту осветил генерала фонариком, распорядился:

- Набросьте ему на голову мешок вместо плаща, чтоб не простудился. Ни у кого нет лишней телогрейки?

- Лишней нет, а своей я с ним, так и быть, поделюсь, - сказал Законников и начал расстегивать брезентовый плащ.

- А вы как же? Простудитесь.

- Да нет, Захар Семенович, мне душно. В плаще оно полегче будет. А потом еще вон сколько отмахать придется.

- Пусть и мой возьмет, - сказал Булыга и тоже бросил генералу свой ватник. - Мы привычные, а он, чего доброго, захворает. Порядком продрог, пока несли мы его.

Прежде чем отпустить Булыгу и Законникова, Егоров предупредил их:

- Имейте в виду - завтра или послезавтра немцы бросят на нас карателей. Задача - не допустить их до своих баз. Устраивайте на пути засады, изматывайте их короткими внезапными ударами. Нанесли удар - и тут же уходите, исчезайте, так, чтоб и следов ваших не осталось.

Два отряда - несколько сот вооруженных людей - растаяли в ночи. Дождь перестал, но намокшая одежда сковывала движения. Справа и слева на шоссе не прекращалась стрельба. Это отряд Петра Иваньковича вел бой с рвущимися на помощь штабу гитлеровцами. Примчавшийся от командира отряда посыльный доложил, что партизанам удалось взорвать тол на шоссе, бронетранспортеры остановлены, однако отряд вражеских мотоциклистов пошел в обход и, наверно, к этому времени, пока скакал на лошади связной, прорвался к дому отдыха. Командир отряда ждет вашего приказа.

Егоров молча выслушал связного. Он знал, что Иванькович ждет приказа на отход, что ему сегодня досталось труднее всех. С сожалением подумал: "Неправильно распределили силы. Надо было все наоборот: в нападение один отряд - Булыги, а в прикрытие - два: Законникова и Иваньковича". Но почему же нет начальника штаба и разведчиков? Из-за них он не может давать сигнал отхода Иваньковичу.

Егоров достал из кармана плаща ракетницу, вложил в нее ракету. Он нервничал. Все глаза проглядел. Но видел лишь огненные мечи осветительных фар, устремленные к штабу корпуса. Да, это, несомненно, мотоциклисты. Теперь уже все равно. Поднял ракетницу и сказал со вздохом:

- Ну что, комиссар, даем отход?

- Может, сейчас самое время бросить туда резерв? - ответил Свиридочкин вопросом, готовый броситься со своими конниками на помощь невернувшимся Титову, Глебову, Федину и Гурову.

- Нет, у тебя другая задача. Ты прикрываешь отход Иваньковича. - С этими словами он выстрелил вверх. Красная ракета со свистом вонзилась в рыхлую стылую мякоть ночи. За ней другая, третья.

- Что прикажете передать командиру отряда? - напомнил о себе посыльный от Иваньковича.

- Приказ вашему командиру я отдал: отходить, - сказал Егоров и крикнул адъютанту: - Саша, мою лошадь.

Федоров подвел комбригу вороную кобылицу, подал повод. Егоров передал ему ракетницу и, легко вскочив в седло, сказал:

- Сигнал еще раз повтори. А мы поехали. И так задержались.

- А что мне делать? - спросил Федоров.

- Пока жди начальников штаба и разведки.

Легкая тачанка с пленным генералом тронулась. Конный конвой шел впереди и сзади. Егоров ехал замыкающим. Он думал о том, что операция, кажется, прошла успешно, что сейчас нужно сообщить по радио об этом за линию фронта и попросить немедленно прислать самолет за генералом. А вот где его принять, этот самолет? В бригаде есть одна посадочная площадка на поляне, но сейчас дожди, очевидно, превратили ее в болото и вряд ли сможет летчик посадить самолет. Разве что вездесущий У-2. Несмотря на явный успех боя, на душе у Егорова было тревожно. Беспокоила мысль о Титове и Глебове. Что с ними? Неужто погибли? Эх, молодежь, горячая, безрассудная, неосторожная! Потерять в первом же бою начальника штаба и начальника разведки бригады - дело немыслимое и непростительное. Он думал о лучшем и почему-то верил, что они живы и вернутся. Ему доложили, что Титов сидит в танке. Это вселяло надежду на благополучный исход.

На КП Титов, Глебов и Федин появились на танке спустя четверть часа после отъезда Егорова. Танк пришлось сжечь, поскольку боеприпасы кончились, горючее тоже было на исходе, и сам он был в это время партизанам как-то ни к чему, обузой. Последней возвратилась в штаб бригады конная группа Павла Свиридочкина. Уже светало. Над лесом висели холодные тучи, кое-где сверкая зелеными просветами. Глебов с нетерпением ждал Свиридочкина. Спать в эту ночь он не ложился. Не спал и Титов. Первым делом вместе с Егоровым они допросили генерала, который оказался не командиром корпуса, как думали партизаны тогда ночью, в час операции, а начальником штаба. Допрос был предельно кратким: генерал-майор Карл Вирт сообщил лишь свою фамилию и должность, что, собственно, было и так видно из его удостоверения личности, найденного в кармане кителя. Вид у генерала был комичный: в мундире, в сапогах и без штанов он напоминал какого-то опереточного героя, да к тому же еще спесиво хорохорился: