- Мне хотелось с тобой поговорить.

- О чем? Говори, пожалуйста. - К ней уже начало приходить спокойствие, Емельян это видел.

- Пойдем ко мне в комнату. - Он взял ее за руку.

- Я должна сейчас уйти. К подруге. У нее что-то случилось. Потом расскажу. Ладно? Я вернусь, и мы поговорим. Ты дома будешь?

Она явно торопилась. Емельян не стал задерживать. Он думал о тайне "девичьей". Но ведь Савинов был там. Целую ночь. О какой же тайне может идти речь?

Потом приблизительно через час к нему зашел Иван Титов. Он был взволнован. Рассказал, что сегодня с ним разговаривал оперуполномоченный особого отдела, интересовался сестрами Шнитько, которых в чем-то подозревают.

- Я зашел предупредить тебя на всякий случай, - глухо, натянутым голосом произнес Титов. - Не влипнуть бы в неприятную историю.

- Я знаю, - прервал его Емельян. - И больше на эту тему не будем говорить. И ни о чем меня не спрашивай. Только ответь мне: ты был в их спальне?

- Нет. И вообще я в этом доме всего в пятый раз. В первый раз при мне здесь был молоденький летчик, который хотел жениться на Гале. Парень довольно болтливый. Во второй раз я был один, вернее, с Галей - Марьяны дома не было. В третий раз мы были вчетвером: инженер-майор, я и сестры. В четвертый раз с тобой и вот сейчас…

Помолчали. Спокойная линия бровей Ивана дрогнула.

- Когда вот так все взвесишь, продумаешь, действительно многое в их поведении кажется странным. Уж очень заботились, чтоб мы не были трезвыми. Интересовались новыми танками. Мы как раз получили "тридцатьчетверки". А знаешь, Емельян, не лучше ли тебе уйти сейчас на другую квартиру, подальше от греха.

- Нет, теперь нельзя, - категорично отклонил Глебов. - И ты учти: при встрече с Марьяной или Галей не подавай вида. Будь таким, каким был.

Иван пристально посмотрел на друга - в глазах его стоял открытый, явный вопрос. Емельян кивнул дружески, и в этом кивке, в глазах с грустными блестками, в уголках насмешливых губ Иван разгадал бессловесный ответ: не спрашивай, так нужно. Он понял, что Емельяну известно гораздо больше, чем знает он, Иван Титов.

Титов сидел недолго. Через час после его ухода вернулась с работы Марьяна, спросила, заглянув в его комнату:

- Ты не спишь? У тебя кто-то был? Не Савинов?

- Иван был, - вяло ответил Емельян.

- А Савинов? Мне привет не передавал?

- Не понимаю, что ты в нем нашла, - так же вяло, с легкой ухмылочкой произнес Емельян. - Циник он. А я циников не люблю. И тебя не понимаю.

- Да где тебе понять! Ты и Галину не понял. Малыш. - В ее голосе все те же снисходительно-иронические нотки. - А у нее такие женихи были!

- Слыхал, сама рассказывала, - перебил Емельян. - Только ведь ей не женихи нужны…

- Как сказать. Значит, не нашла по душе.

- По душе, - большие глаза Емельяна сощурились, затрепетали длинными ресницами. - Что вы понимаете в душе?

- А вы, а ты? - подхватила быстро Марьяна. - Ты много понимаешь? Девчонка в него влюбилась, а он о душе рассуждает.

- Больно влюбчивая твоя девчонка, - язвительно бросил Емельян. - В Ивана влюблялась, в какого-то мальчишку-летчика - тоже.

- В мальчишку, ха-ха-ха, - деланно расхохоталась Марьяна. - Как будто сам не мальчишка. Да он точно твоих лет. И к твоему сведению, не Галя в него влюблялась, а он в Галю. - Села рядом на кровать, запросто обняла Емельяна, поучала дружески-покровительственно: - Да ты не ревнуй. Галка будет верная, преданная тебе жена, она тебя любит и никого до тебя не любила. Все было так - баловство.

- Баловство, в результате которого дети рождаются…

- Ах, милый мой мальчик, - она запустила свои пальцы в его каштановую шевелюру. - Ты плохо еще разбираешься в жизни. Живешь по книгам. А в книгах все не так. Я знаю Галку: если она полюбит, то на всю жизнь. Ей Иван нравился. Но он человек несвободный, у него невеста. - И сразу, без паузы: - Когда Савинов зайдет?

- Скучаешь?

- Немножко.

- Хорошо, завтра специально разыщу его, скажу, что соскучилась.

- Скажи.

И он действительно сказал Савинову в конце следующего дня. Разговор был долгий и обстоятельный. Емельян выкладывал свои предположения, анализировал факты вчерашнего дня. Для него проблемой номер один была "девичья". Что происходит там, за наглухо запертой дверью, ежедневно в семь часов вечера? Савинов слушал внимательно, ход мыслей Емельяна ему нравился, и это внушало ему доверие. Савинов становился более откровенен. Наконец сказал:

- Говоришь, ежедневно в девятнадцать ноль-ноль? Хорошо, сегодня Галя задержится на работе. Домой вернется часа на два позже. Но ты будь дома в девятнадцать ноль-ноль. Понаблюдай.

Да, Галя не вернулась домой, как всегда, в седьмом часу. Но без четверти семь пришла Марьяна. К Емельяну в комнату не заглянула, лишь, проходя мимо его двери, спросила:

- Дома, мальчик?

- Что так рано? - вместо ответа спросил он вдогонку.

Но она не ответила, она торопилась - Емельян это чувствовал по ее походке и голосу. Выждав несколько минут, он прошел в гостиную. Через плотно закрытую дверь из спальни доносились шорохи. Значит, Марьяна там. Потом все стихло. Емельян сел на подоконник рядом с дверью в спальню, прислушался. Тишина - ни звука, ни шороха. В нем разгорелся азарт разведчика. Как ему хотелось сейчас распахнуть дверь и внезапно переступить порог "девичьей"! Но он знал: дверь заперта на английский замок. Савинов намекнул, что ключ у него от этого замка уже есть, но сообщил, что изнутри комнаты дверь запирается на засов. Емельян нетерпеливо смотрел на часы - медленно ползла стрелка. Ровно в семь он позвал:

- Марьяна, к тебе можно? - Потом негромко постучал, повторив свой вопрос. Никто не отозвался. Точно никого там нет и не было. Он снова сел на подоконник и весь превратился в слух. Невероятно медленно ползло время. Ходики мешали слушать - он остановил маятник. Минут через десять в спальне снова послышались шорохи, затем было слышно, как осторожно отодвигали засов, щелкнул замок, открылась дверь. На пороге стояла Марьяна. Она не стушевалась, увидев сидящего на подоконнике Емельяна, не удивилась, точно знала, что он здесь, только спросила, не закрыв за собой дверь:

- Ты меня звал?

- А ты не слышала?

- Заходи, - вместо ответа позвала его в спальню. - Садись.

Емельян не сел. Он подошел к туалетному столику, посмотрел в зеркало, потом мельком оглядел комнату и сказал с наивным восторгом:

- Как уютно у вас! Хорошо!.. А у меня на заставе - две комнаты, сарай сараем. Эх, не хватает женских рук. Надо жениться.

Он опустился на плюшевую банкетку, чувствуя, как внимательно слушает его и наблюдает за ним Марьяна. Поднял на нее грустновато-лирический взгляд, сказал:

- Что, думаешь, не женюсь? Женюсь, как тот летчик: выйду на улицу и первой встречной сделаю предложение.

Наступил, пожалуй, самый острый и напряженный момент, психологический поединок.

- Ты только это мне хотел сказать?

- Нет, Марьяна, - он устало вздохнул. - Я хотел доложить тебе, товарищ начальник, что приказание твое выполнил: Савинову сообщил о твоих вздохах о нем. Он обещал зайти.

- Когда?

- А черт его знает, не спросил… И еще я хотел тебе сказать, что по уши влюбленная в меня твоя сестричка, кажется, начала мне изменять. Вчера вечером куда-то скрылась, сегодня тоже почему-то не явилась вовремя. А я ее тем не менее жду. Может, не стоит? Как ты думаешь?

- Ревнуешь?

- Возможно.

- Значит, любишь. Это к лучшему. А мне надо бежать на работу.

- Ты разве не совсем?

- Да нет, на минутку отпросилась. Думала Галю увидеть, а ее почему-то нет. Ты дома будешь? Скажи ей, что я приходила, что она мне нужна.. Была нужна. Теперь обойдусь. Ну, я побежала. А с Галкой поговори. По-хорошему. Женщины ласку любят.

Она ушла так же торопливо, как появилась. Вслед за ней вышел из дому и Емельян, и через полчаса он уже разговаривал с Савиновым.