— Иногда еще заходят приблудные музыканты — сыграть за кружку пива, — но эти парни и вдвоем справятся.

Он оказался прав. Нахлынула публика, и зазвучала музыка. Барабанщик отбивал двухчастный ритм. Аккордеон вторил отрывистыми каденциями. Стихи в основном состояли из односложных слов. Почти все присутствовавшие поднялись с первым же тактом.

— Пойдем на танцпол, пока там еще осталось место, — сказал Джок и потянул за собой Малику.

Разучивать движения было бессмысленно, подражать другим танцорам — тоже, потому что каждый танцевал по-своему. Это была некая комбинация буги, шаффла, бопа и польки. Среди танцующих было много стариков, возраст мешал им двигаться свободно, но не мешал наслаждаться происходившим. Все они, как предупреждал Джок, были одеты в костюмы и платья пятидесятых. В конце концов Малика совсем запыхалась и попросилась отдохнуть. Они вернулись к своему столу.

Пульсация в зале утихла — оркестр заиграл медленную мелодию. К их столику подошел старик. И так сгорбленный годами, он согнулся еще ниже, дабы проявить уважение, и заговорил с Джоком. А Джок потом прошептал Малике в ухо:

— Этот джентльмен служил во время Второй мировой в нашей Пятой армии и был ранен в битве при Монте-Кассино. Бойцы из Четвертой индийской пехотной дивизии спасли ему жизнь. Он понял, откуда ты родом. Говорит, для него будет честью потанцевать с тобой.

Малика встала, принимая приглашение. Им освободили место на танцполе, а когда танец окончился, зазвучали одобрительные аплодисменты. Малика поцеловала старика в щеку, он кивнул и пошел восвояси.

— Ему, наверное, лет девяносто, — сказала она, садясь на место.

— И он только что танцевал с первой красавицей в этом заведении. Вот тебе типичный каджун. Живет полной жизнью.

Впрочем, вскоре на них навалилась усталость. А ведь еще предстояло ехать домой.

— Пора, пожалуй, — сказал Джок. Он заплатил по счету, положил в банку пятьдесят долларов — чаевые музыкантам. К выходу они пробрались без труда — почти вся публика еще танцевала.

— Минуточку, mon ami.

Джок обернулся. К нему приближался мужик ростом шесть футов пять дюймов и весом фунтов триста; за ним следовали еще двое, помельче.

Намерения их не вызывали ни малейших сомнений. Джок толкнул Малику вперед и сунул ей ключи от машины.

— Садись и запри дверь.

— Я еще не танцевал, — возразил здоровила.

— Давайте выйдем, — сказал Джок. — Только с вами я буду танцевать по очереди.

— Ладно, тогда я первый, — сказал громила.

Задира весил больше Джока фунтов на сто. Он встал, расставив ноги, длинные руки свисали по сторонам. Джок шагнул ближе, высоко подняв руки, будто собирался обнять партнера и закружить в вальсе.

— Ну, — сказал он, — потанцуем?

— Дурной ты…

Джок ударил его коленом между ног, заставив глухо ухнуть. Потом опустил подбородок к шее, опустил руки ниже и приступил к знакомой процедуре. Торс громилы размером был как раз с его боксерскую грушу. Град стремительных ударов обрушился тому на ребра, почки, рыхлый живот. Несколько минут Джок колотил не останавливаясь. Когда противник согнулся пополам от боли, кулак Джока въехал ему прямо в лицо, и он вырубился.

Тогда вперед выступил первый из его группы поддержки.

— Не будет этого. Ça ne va pas arriver. — Из тени показалась хрупкая фигурка: старик, которому Малика подарила танец. В морщинистом кулаке он сжимал финку.

Оба громилы расхохотались:

— Эй, папаша, отвали. Думаешь, ты нас остановишь?

— Я? Вряд ли. Но я — только пехота. А за мной идет артиллерия.

Дружно щелкнули несколько взведенных затворов — за спиной ветерана стояли четверо вооруженных мужчин.

Больше не было произнесено ни слова. Нападавшие подобрали пострадавшего товарища, отступили к своей машине и вылетели с парковки, разбрызгивая из-под колес гравий и пыль.

— Не здешние они, — сказал один из мужчин. — Это чтоб вы знали. Леди-то в порядке?

— Нормально, — ответил Джок. — Спасибо.

Они обменялись рукопожатиями, а потом Буше вернулся в свою машину. Его спасители отправились танцевать дальше.

— Он тебя ударил? — спросила Малика, когда они отъехали.

— Даже и не дотронулся.

— Прости меня. Я не думала, что из-за меня выйдет такая заваруха. Я бы с ним потанцевала, если бы он пригласил.

— У них не танцы были на уме, — ответил Джок. — Они нарывались на драку. Один из ребят сказал, что они не здешние. Я и сам так подумал. Выговор у них новоорлеанский. Какой смысл ехать сюда из города, только чтобы ввязаться в драку? Разве что…

Закончил он эту фразу про себя: «Разве что они специально меня искали».

Перед домом Буше стояли две патрульные машины: одна перегораживала подъезд; на обеих работали мигалки. Рядом был припаркован седан темного цвета. Буше припарковался бампер в бампер с полицейской машиной, мешавшей ему подъехать к дому.

— Что тут происходит? — спросил он у одного из полицейских.

— А вы кто такой? — поинтересовался коп.

— Окружной федеральный судья Джок Буше. Это мой дом. Что тут, кража со взломом?

— Нет, — ответил коп. — А кто с вами в машине?

— Моя знакомая.

— Попросите, пожалуйста, вашу знакомую выйти.

Малика вылезла из автомобиля и подошла к Джоку. Коп уставился на нее так, будто в обозримом прошлом вообще не видел ни одной женщины.

— Где вы были? — осведомился он.

Джоку Буше в этот день уже хватило наглецов.

— Я требую, чтобы мне сообщили, что вы делаете в моем доме и чья это машина стоит рядом.

— Знаете, судья, хорошо бы, чтобы вы тоже нам кое-что сообщили. Может быть, подойдете сюда и поможете нам разобраться. А вот даму попросите пока постоять в сторонке.

Полицейский подошел к седану, встал рядом с водительской дверью. Боковое стекло было опущено. Буше заглянул внутрь.

— Господи боже.

— Знаете ее?

— Да, по имени. Ее зовут Рут Калин.

Входное пулевое отверстие имело форму черной дыры на левом виске. По лицу темной дорожкой стекала кровь.

— Тоже ваша знакомая?

Джок Буше стиснул кулаки. Но тут прибыл инспектор в штатском и подошел к судье — казалось, он устал так, что уже никаким отдыхом не исправишь.

— Инспектор Фитч, — представился он. Они пожали друг другу руки. — Я вас знаю, судья. Давайте пройдем в дом.

Они прошли внутрь. Фитч остановился на пороге. Осмотрелся.

— Вас весь вечер не было дома? — спросил он.

— Да. Я приехал и обнаружил возле дома полицию, а у дверей — эту машину.

Фитч взглянул на Малику и нагнул голову.

— Мадам, — произнес он любезно. Она ждала, когда Буше ее представит.

— Малика Чопра, моя знакомая, живет в Нью-Йорке, — сказал Буше.

Фитч задал ей несколько коротких вопросов, она отвечала сдержанно, лаконично. Видимо, удовлетворившись ее ответами, инспектор отвернулся и выглянул из окна столовой. Патрульные машины отбыли. Санитарная машина забрала тело, а седан убитой как раз грузили на эвакуатор.

— Знаете, судья, полагалось бы мне дать своим ребятам распоряжение обыскать дом, но в сложившихся обстоятельствах…

— Инспектор, если считаете нужным, обыскивайте. Собственно, мы с моей подругой можем переночевать в отеле, а дом будет в полном вашем распоряжении.

— Спасибо за такое понимание. Только знаете что? Можете зайти ко мне в Восьмой участок на Роял-стрит в воскресенье с утра? Я здесь сделаю все, что положено, а потом запру дверь. Мне представляется, пока не нужно вмешивать во все это мисс Чопра.

— Можно, мы прихватим кое-что из ванной? — спросил Джок.

— Разумеется.

Они с Маликой извинились и вернулись через несколько минут. В руке у Джока была небольшая сумка. Он повел Малику к дверям.

— Мы вернемся часов в девять утра. Хватит вам времени?

Фитч кивнул. Они уехали.

— Это та женщина, которую я видела вечером, когда вернулась? — спросила Малика, как только они уселись в машину.