На следующее утро Фитч позвонил Буше по стационарному телефону.

— Это Фитч. Я получил аудиенцию у его величества Джона Перри. Терпеть не могу, когда мне звонят всякие надутые секретарши и заявляют, что их босс соизволит принять меня в десять. В общем, около полудня буду у вас. Привезти что-нибудь?

— Ну, например, муфалетту.

— Привезу парочку.

— Лучше три. У меня гость.

— А, так он у вас? Хорошо.

Буше сварил кофе во френч-прессе, своем любимом кофейнике. От этого у него возникло ощущение, что жизнь еще может вернуться в нормальное русло.

— Гм, как замечательно пахнет, — заметил Пальметто.

Буше резко обернулся.

— Черт. Зачем вы так подкрадываетесь?

— Я не виноват, у меня просто шаг легкий. — Он выглянул в кухонное окно, за которым располагалось бывшее жилище рабов. — А что это у вас там на задворках? Оттуда они не могут забраться?

— За корпусом для рабов стоит еще один старинный особняк. Теперь там музей. Зайти туда можно только со стороны улицы, и в пять они закрываются. Кстати, мне тут пришла в голову одна мысль. В первом пакете вы прислали мне такой спичечный коробок с какими-то штучками. Напоминают слуховые аппараты. Вы так и не сказали, зачем они нужны.

— Я просто про них забыл. Эти штучки, собственно, и есть своего рода слуховые аппараты. Они у вас далеко?

— Сейчас принесу.

Он передал коробок Пальметто, тот вытащил из него пластмассовые штуковины размером с ноготь.

— Красные ушные вставки — это усилители. Ими можно пользоваться только в определенных ситуациях, когда нет сильного фонового шума. Вы можете услышать, как в соседней комнате по полу топает крыса, но если в это время мимо проедет пожарная машина с включенной сиреной, вы оглохнете. А белые — шумоподавители, просто такие продвинутые беруши.

— Я, пожалуй, допью кофе во дворе. Пойдете со мной?

— Нет, спасибо. Поднимусь наверх, побреюсь, приму душ. Я правильно услышал, что Фитч приедет около полудня?

Для прогулки по саду было достаточно легкой куртки. Буше обошел сад по периметру, погрузившись в размышления. Прошел мимо корпуса для рабов с нависающим вторым этажом, в его тени повеяло холодом. Кофе успел остыть, прежде чем он допил его и вернулся в дом.

Утренние часы тянулись бесконечно медленно. Кажется, Буше отсчитывал в уме каждое тиканье часов на каминной полке. Наконец зазвонил телефон. Это был Фитч. Он уже ехал.

Едва открыли дверь, Фитч ворвался в комнату.

— Перри прочно забаррикадировался, — объявил он. — Он заявил, что понятия не имеет, где сейчас Кантрел, и ни за что не поверит, что тот замешан в покушении на убийство. Попытался обвинить вас в том, что вы устроились к нему на работу, дабы выведать их внутренние тайны, а всю эту историю просто придумали.

Он прошел в кухню, держа в руке купленные бутерброды, и вытащил из холодильника три бутылки пива.

— А где Пальметто?

— Прямо у вас за спиной. У него легкий шаг.

— Здравствуйте, инспектор Фитч, — поздоровался ученый.

Они обменялись рукопожатиями.

— Так это вы заварили всю эту кашу сто лет назад.

— Да, именно тогда я начал учиться выживать, если вы это имеете в виду, — сказал Пальметто.

— Тогда вы тоже имеете право это знать. Наши эксперты подтвердили, что пуля, от которой погиб Декстер Джессап, и та, которую обнаружили в лаборатории «Рекскона» в Моргане, выпущены из одного оружия. Судья Буше — единственный свидетель того, что владельцем этого оружия является Кантрел и он же из него стрелял.

Фитч раздал всем бутерброды и пиво, после чего они стали обмениваться соображениями, по большей части — относительно местонахождения Берта Кантрела.

— Я думаю, он где-то неподалеку, — сказал Пальметто. — Судья Буше в состоянии загубить все их предприятие. Я полагаю, что он высматривает и выжидает в одном из соседних домов.

У Фитча были другие дела, он ушел. Пальметто поднялся к себе в комнату отдохнуть, а Буше пошел в кабинет и сел читать. Он успел углубиться в книгу, и тут снова позвонил Фитч:

— Двое патрульных уже доложили мне, что вы сидите прямо у окна. Задвиньте шторы и переберитесь в другое место.

Он повесил трубку, и не подумав добавить «пожалуйста».

Буше закрыл книгу, потом закрыл и ставни. Света в любом случае почти не осталось. Надвигалась ночь.

Буше долго вертелся и ворочался, а потом сел в постели, обдумывая слова Пальметто. Слабое место в круговой обороне: жилище рабов в дальнем углу. Он вылез из постели и прошел в кухню — света не включал. Постоял у раковины, всматриваясь во двор. Вернулся в спальню, оделся: черные носки, никакой обуви, черные брюки, черная рубашка с карманом.

Одевшись, он вернулся в кухню. Аккуратно, чтобы не издать ни звука, отпер и открыл кухонную дверь, шагнул наружу. Пересек двор и забрался по лестнице на второй этаж, туда, где когда-то жили рабы. Выбрал комнату, из которой было удобнее наблюдать, вошел туда. Крохотные каморки не запирались, не использовались, не содержались в порядке. Буше прижался спиной к стене за пустой дверной коробкой. Присел на корточки, в надежде, что сможет нужное время сохранять эту позу.

Не имея понятия, который час, он пристально смотрел на крышу над угловой комнатой корпуса для рабов. Угол крыши дотягивался до задней границы его участка. Буше был уверен, что заходить Кантрел будет оттуда. Он сунул руку в карман рубахи, достал усилители звука. Просто изумительно. Он слышал даже тиканье часов на каминной полке в гостиной. Буше приготовился к долгому ожиданию.

Наконец он услышал скребущие звуки — приближение хищника. По крыше ползли две крысы — двуногие крысы. Он не стал распрямляться. Прослушал, как они спустились по скату в коридор второго этажа, метрах в двух от него. Медленно сделали шаг вперед, потом еще один. Когда они оказались на расстоянии вытянутой руки, Буше правым кроссом ударил первого соперника в подбородок с такой силой, что вывихнул ему челюсть. Тогда Буше нагнул ему голову и столкнул бандитов лбами, сбив второго с ног. Второй упал вперед, прямо на прогнившие деревянные перила. Они треснули, и оба нападавших рухнули на землю. Буше спрыгнул следом, приземлившись сверху, погасив их телами скорость своего падения, слыша, как трещат их кости. Один все еще был в сознании и пытался пошевелиться. Буше ударил его хуком, а потом прямой левой — причем с такой силой, с какой не бил еще никогда: это была необузданная сила ненависти. Тот затих.

Буше включил внешнее освещение и встал над двумя телами. Мэт Квиллен лежал в луже крови. Он упал на охотничий нож, который принес как орудие убийства — смертоносное лезвие вошло ему в тело. Кантрел распростерся рядом. Неестественное положение головы говорило о том, что у него сломана шея.

— Они заслужили смерть.

На сей раз Пальметто его не напугал. Вместе они смотрели на тела, распростертые на земле.

— Вы убили их, судья. И это — торжество правосудия.

Буше отвернулся от трупов и зашагал к дому, потом по подъездной дорожке к воротам — и стал криком звать на помощь.

Можно было подумать, что во дворе у него освещенная съемочная площадка, столько туда набилось полицейских фургонов, машин «скорой помощи» и папарацци.

— Двое в форме пришли и сменили наших сотрудников, — доложил Фитч. — По всей видимости, их наняли Перри и Кантрел. Сработали хорошо: мои ребята им поверили и покинули пост. Таким образом Кантрел и Квиллен смогли спокойно подобраться через задворки.

Буше снова стоял у кухонного окна, глядя на свой двор: они с Фитчем и Пальметто потягивали кофе.

— И что теперь? — спросил Буше. — Убийцы мертвы.

— Но их босс жив, — напомнил Пальметто. — Пора окончательно разобраться с Джоном Перри и «Рекскон энерджи».

— Есть мысли, как нам добраться до Перри? — осведомился Пальметто. Они с Буше сидели во дворе за чугунным столом со стеклянной столешницей.