– А-Рак спешно готовится к защите,– сказала та. – Что скажешь, если я предложу тебе биться со мной об заклад, горянка? Спорю на что угодно, вам не придется далеко ходить, чтобы опустить меч отмщения на головы той самой своры гадов, которые учинили здесь побоище.

– Ты хочешь сказать, что мы повстречаем и убьем их? – не удержалась я.

– Вот именно, нунция, если их еще, конечно, можно убить. Да вы что, и в самом деле не понимаете, что ли, какая гигантская кормежка шла всю прошлую ночь? Неужели вы совсем ничего не почувствовали?

– Скажи, где они, – воскликнула я, – и мы тут же помчимся за ними в погоню!

– Кликните ваших собак и узнаете, – осклабилась Желтушница.

Мав тут же сунула два пальца в рот и свистнула так, что у нас чуть уши не полопались. Три пережившие прошлую ночь колченогие шавки прискакали неправдоподобно быстро. Должно быть, они уже неслись к нам с рассказом о том, что видно впереди, когда Мав позвала их.

– Там-паук, там-паук, там-паук!

Мав знаком приказала им поворачивать и сама понеслась вниз по склону, через проломы в изгородях, прямо в высокую траву. Мы поспешали за ней, как могли, – повозка мешала, но стоило только ведьме сказать, что она сама о ней позаботится, как мы помчались вперед во всю прыть, и я даже выхватила из ножен меч, рукоять которого так удобно ложилась в ладонь, а старый * надежный клинок был словно продолжением моей руки, заставляя сердце чаще биться в нетерпеливом предчувствии битвы, пробуждая видения окровавленной травы, покрытой паучьими внутренностями…

Мы нагнали Мав в самом начале огромного луга и все вместе бросились в высокую, по пояс, траву. Там мы рассыпались, пригибаясь к земле, и шавки перебежками повели нас к кустам.

О, леденящий душу трепет ужаса и жажды крови! Сквозь просвет в кустах мы увидали целую компанию пауков, которые затихли в неподвижности, точно спали, и мы, боясь упустить удачный момент, кинулись на них с мечами наголо…

И в ту же секунду застыли в разных смешных позах – до нас вдруг дошло, что именно лежало на залитой солнцем полянке среди кустов.

Некоторые пауки при жизни были здоровенные, между лапами вполне поместился бы небольшой домишко, но теперь от них остались лишь ссохшиеся, скукожившиеся оболочки с плоскими, расплющенными животами да пучками перекрученных ног. Все до единого были так же мертвы, как их недавняя добыча в Кой-Какой Деревушке. Солнце отражалось в граненых полушариях их адских гляделок, играло на лезвиях громадных клыков, освещало кошмарные пасти, бессильные отныне причинять вред.

Желтушница неторопливо вышла из-за деревьев, таща за собой поскрипывающую повозку.

– Ну вот, теперь вы видите, – заговорила она самодовольным, непереносимо игривым тоном, – что, как сказала бы наша горянка, их тут повстречали шибко большие братцы. Но не волнуйтесь, и на тех найдутся братцы побольше, и еще побольше, и еще. На первый взгляд, мое намерение отправить вас в дорогу в самый разгар этой оголтелой кормежки – а она еще далеко не окончена, уверяю вас, – выглядит как чистой воды убийство. На это, собственно, и намекала скользкая сучка доцента! Но это был гениальный план! Что еще могло так надежно отвлечь их внимание от Помпиллы в тот самый миг, когда колеса вашей тачки коснулись суши? Что, кроме их собственного неутолимого голода и слепой жажды убийства, могло послужить более надежным прикрытием для вашего продвижения по горам и долинам Хагии?! Да еще в то самое время, когда почуявший приближение Помпиллы А-Рак – а он почуял, куда ж ему деваться! – тоже начал жрать в три горла, подстегивая других?! Я знала, что так будет, и блестяще воспользовалась этим для маскировки! Но предупреждаю, с этой самой минуты и до конца пути нам предстоит все делать быстро, бегом. Так что вдохните поглубже, ибо сейчас начнется настоящая работа, и, пока все не кончится, у нас и секунды отдыха не будет.

Тут заговорил Ниффт:

– Прежде чем кинуться очертя голову в эту твою… зубодробительную работенку, я бы хотел задать несколько вопросов. Ты назвала свою доценту Угрезадницей. Уж не родственница ли она…

– Да она и есть сама Угревсадница, твоя дама-стихоплетка! Она-то и помогла мне заручиться твоей помощью. Кстати, ты, вор, больше других должен быть благодарен мне за то, что я рекрутировала тебя в ряды мстителей! Подумай только, какие перспективы откроются перед тобой, если все кончится благополучно! Какие возможности удовлетворения твоей жадности дарит тебе моя изобретательность!

Ниффт чопорно возразил:

– У меня имелся целый ряд безупречно благородных оснований, чтобы приехать сюда, моя добрая ведьма, однако я не желаю опускаться до их перечисления прямо сейчас.

– Ну разумеется!

– Другое беспокоит меня. Э-э-э, вот она, которая на тачке… Это она убьет А-Рака?

– Ну разумеется! Разве не об этом твержу я вам все утро?

– И ты хочешь сказать, – вмешалась Мав, – что она это сделает, когда мы поместим ее в его брюхо?

– Слава силам тьмы, все не так сложно, как кажется. Чтобы воскреснуть, ей достаточно оказаться внутри любого бога, необязательно того самого. Конечно, это должен быть очень крупный бог, другой для наших целей не подойдет. Вот примерно такой, как тот, что пожрал всю эту ораву. Чудовище такой величины наверняка обитает в каком-нибудь постоянном святилище, поэтому и нам предстоит отправиться к святилищу – причем сию секунду, мы отбываем к ближайшему храму, куда приведет нас дорога.

– И вот внутрь этого крупного обитателя святилища А-Рака, – заговорила я, горя, как и эфезионит, желанием расставить все точки над «и», – внутрь этого отпрыска А-Рака мы и должны поместить нашу Помпиллу?

– Правильно! Засунуть ее туда, запрятать, воткнуть, вставить, поместить, захоронить! Как только мы это сделаем, у нас в руках окажется оружие, с которым мы сможем развязать войну и против самого А-Рака, и против всего его кривоногого, кровожадного, ненасытного отродья!

И только когда мы вернулись на дорогу и понеслись дальше, я заметила, что, видать, пока мы трудились над погребальным костром для несчастных жителей Кое-Какой Деревеньки, ведьма насобирала в разграбленных домах и привязала к днищу нашей повозки множество полезных вещей: несколько мотков веревки, молотки, бочонок гвоздей, не меньше пяти топоров, запасные охотничьи луки и копья…

Прежде чем вернуться к рассказу о том, что приготовила для нас ведьма в тот день, со всей откровенностью скажу: глубокое уныние охватило меня, когда я осознал, какая роль в грядущих событиях мне уготована. На Хагию я прибыл вестником грядущей катастрофы, намереваясь без промедления приступить к сбору золотого урожая, которым она может быть чревата. Вместо этого я очень скоро обнаружил, что, по меткому выражению ведьмы, рекрутирован в ряды тех, кто своими усилиями эту катастрофу приближает (если можно так сказать). Создавшееся положение вещей раздражало меня вдвойне: во-первых, мне не терпелось показать свое искусство, и затянувшееся ожидание подходящего случая превратилось в пытку, во-вторых, я безумно боялся за свою жизнь, зная, с какими противниками нам предстоит столкнуться.

Желтушница Толстая высокомерием не уступала другим странствующим ведьмам, которых мне доводилось встречать, однако достоинство полководца отнюдь не мешало ей обсуждать стратегические тонкости с подчиненными, скорее даже наоборот; главная трудность заключалась в том, чтобы отвлечь ее от бесконечного переливания из пустого в порожнее, которое всем нам порядком надоело. Правда, Мав заявила, что ведьма рассуждает здраво, и нас это успокоило. Паук который в состоянии убить и сожрать с полдесятка тварей, подобных тем, что мы недавно видели в зарослях, наверняка живет при храме, точнее, в пещере под ним, и возможно даже, что он расположен недалеко от того места, где мы находились, поскольку, как выразилась Мав, здоровенные держатся поближе к своим приходам. Они боятся трогать таких же, как они сами.