— Я уверена, что с тобой ничего серьезного, но тебе нужно показаться врачу. Придется сделать общий анализ крови, проверить сердце. Может понадобиться полное обследование.

— Вики, как ты думаешь, что со мной? Опухоль мозга?

— Думаю, ты в порядке, дорогой. Просто у тебя был приступ панического страха.

— Страха? По поводу чего? Я никогда не чувствовал себя увереннее и счастливее, чем теперь.

— Не знаю. Ты ведь на самом деле не мой пациент.

— Исправим.

— Ты сказал, тебе снился кошмар, Алекс. Ты можешь рассказать подробнее?

— Ну, не такой уж это был и кошмар.

— Все равно расскажи.

— Можно выпить воды? Спасибо. Ну что ж. У этих снов одинаковое начало. Я заперт в маленькой… Я никогда никому не рассказывал об этом прежде.

— Все в порядке, продолжай.

— Может быть, лучше займемся любовью? А завтра расскажу.

— Нет!

— Ладно, ладно. Я заперт в маленькой комнате. Может быть, даже в шкафу или вроде того — о, зачем я об этом говорю?! Это просто глупый детский сон.

— Сны важны потому, что дают подсказку самых скрытых человеческих чувств.

— Ты говоришь, как учитель. В моем случае скрытые чувства неважны — тебе надо бы уже знать, что я довольно поверхностная личность.

— Рассказывай же, наконец, свой сон, дорогой.

— Да, ну ладно. Сон. Значит, так: заперт я в этом маленьком шкафу. Там невыносимо жарко и зловонно. В двери маленькое отверстие, сквозь которое я вижу соседнюю комнату.

— А что в соседней комнате?

— Ничего. Но в потолке отверстие. И я знаю, что в это отверстие спускается что-то плохое. Такие вот у меня ощущения. Что-то плохое должно прийти.

— Это зло всегда имеет одно обличие?

— Да. Это Паук. Он хочет убить меня. Он хочет убить всех.

— И ты бессилен перед ним?

— Да, бессилен.

— Потому что дверь закрыта?

— Нет, потому что я ничтожно мал по сравнению с ним. А дверь… дверь заперта. Я прячусь за ней, чтобы Паук не нашел меня.

— Сколько лет тебе в этом сне?

— Не знаю, — может, шесть или семь.

— И что ты делаешь? Где твои родители? Они не могут помочь тебе?

— У меня нет родителей. И никогда не было! Меня растил дед.

— Алекс, успокойся. Все хорошо.

— Извини. Никого, кроме меня, в этом шкафу нет. Я один. Я всегда был один. Я хочу закричать, но не могу. Потому что Паук услышит меня и найдет. Через некоторое время я уже не могу этого выдерживать, открываю рот и кричу — но ничего не выходит.

— Алекс, тебя снова трясет. Ты в порядке?

— Нет, не в порядке. Мои сны, моя жизнь… иногда я не могу отличить их друг от друга. Кажется, я всегда находился между раем и адом, и не знаю, куда попаду в итоге.

— О, Алекс.

— Ты знаешь, я правда не хочу об этом больше говорить. Давай оставим эту тему, ладно? Мне уже тридцать семь лет. И каким-то образом мне удалось многого достичь в жизни без всяких там врачей-психиатров, которые копались бы в моем прошлом, а сейчас мне особенно не хочется, чтобы в нем кто-то копался.

— Почему ты так зол?

— Ты пытаешься влезть в мою жизнь. Но она лишь моя, и ничья больше.

— Я просто пытаюсь помочь. Ты ведь сам пришел ко мне.

— Правда. Я виноват, извини. Мне не нужно никакой чертовой помощи. Прости, что потревожил. Я вернусь к себе, спасибо за все. Спокойной ночи!

— Алекс, тебе надо с кем-то поговорить об этом. Если не со мной, так с кем-то другим.

Дверь хлопнула — он вышел.

— Спокойной ночи, Алекс, — сказала Вики и выключила свет.

Она лежала, глядя в темноту минут десять, нервно поправляла подушки. Она теперь не могла заснуть. Тем более что пролежала в кровати двое суток. Она чувствовала себя бодрой. Легкая контузия? Очевидно, ошибочный диагноз.

Она снова включила свет, встала, надела шорты-хаки и белую футболку с изображением черного ястреба, которую ей дали на яхте. Взглянув в зеркало, вспомнила, что у нее перевязана голова.

Открыв ящик стола, она вынула шарф, который Алекс купил ей на Нью-Бонд-стрит в Лондоне. На нем были изображены дельфины и киты. Обмотала шарф вокруг головы и пошла искать лестницу.

Она знала, где можно найти Эмброуза. Ей были известны его привычки: он, скорее всего, сидит на палубе под звездами, завершая день порцией коньяка. Именно Эмброуз впервые представил ей Алекса. Это произошло в Лондоне. В тот день был бал в доме американского посла. Вики была в числе приглашенных — хозяин и его жена являлись друзьями ее отца. Кроме того, недавно была издана ее книга «Карусель», гремевшая на весь Лондон, и поэтому ее приглашали ужинать во многие известные дома.

В тот вечер Алекс был почетным гостем, а она сидела рядом с ним. Когда подали уже основное блюдо, этот красавец старался не смотреть на нее; ей пришлось обернуться к очаровательному старине Эмброузу, чтобы спросить: почему этот невоспитанный гость справа не ухаживает за ней? Он ответил, что этот человек — его друг, и он рад будет посодействовать.

Эмброуз что-то написал на обороте визитки и передал карточку Вики. Она дотронулась до плеча невоспитанного гостя и передала визитку ему. Прочитав, он побледнел и сказал Вики:

— Извините, я ужасно скучаю. Но вы окажете мне двойную честь, если согласитесь потанцевать со мной хотя бы раз.

Эмброуз не сказал ей, что написал на карточке. Но когда она обернулась к красивому мужчине и спросила, что значит «двойная честь», началось их знакомство.

В итоге они втроем провели следующие две недели в веселом водовороте пабов, вечеринок и уик-эндов в замечательных старинных загородных домах. Последний уикэнд они провели вдвоем с Алексом в его доме на окраине Котсуолдса. С тех пор и полюбили друг друга.

Поэтому она хорошо знала ночные привычки Эмброуза. Сейчас он, скорее всего, на верхней палубе сидит в шезлонге. Это было его излюбленное место. Там он курит трубку и пьет коньяк, а именно всего этого она и хотела в настоящий момент.

На закругленной скамье у самой кормы она заметила два знакомых силуэта. Они склонили головы друг к другу, о чем-то тихо беседуя, и даже не заметили, как она подошла.

Она приблизилась и поцеловала лысую голову.

— Ах, милый доктор Виктория Свит! — сказал Эмброуз, вставая. — Вышли на полуночную прогулку? Хотите подышать соленым морским воздухом? Восхитительно!

— Я не могу спать сегодня, — заявила Вики. — Привет, милый Эмброуз, привет, Сток.

— Добрый вечер, Виктория, — сказал Сток. — Присаживайтесь. Если вы пробудете эту ночь с нами, то увидите и метеоры, и кометы, и спутники, и по крайней мере три падающие звезды. Эмброуз уже видел сегодня четыре, но не стоит забывать, что при этом он осушил пять бутылок бренди.

— О нет, спасибо, я не хочу садиться, — сказала Вики. — Я хочу веселиться, танцевать под луной. Есть ли поблизости место, где девушка может потанцевать с двумя очаровательными мужчинами и крепко напиться?

— Пожалуй, для этого вполне подходит яхт-клуб «Стэниел-Кей», — сказал Эмброуз. — Там бармен Эмен Лиллиуайт подает знаменитый коктейль «Страдающий ублюдок», от которого голова идет кругом.

— Тогда вперед! — скомандовала Вики. — Как туда добраться?

— Вплавь. Видите множество ярких гирлянд, которыми увешаны деревья на том острове? Всего пару миль, — сказал Сток. — Но, учитывая возраст нашего дорогого Конгрива, мы поплывем на катере.

— Поедем, Эмброуз? Возьмем с собой Стока!

— Конечно, Вики, с удовольствием. Сток, может, позвонишь Брайану, чтобы подготовил катер и отвез нас туда?

— Все это уже происходит, пока мы говорим, — сказал Сток.

— А как насчет Алекса? Может, спросить, поедет ли он с нами? — спросил Эмброуз.

— Ну, не знаю, — сказала Вики. — Может, его это и обрадует, ведь ему всю ночь снятся кошмары.

— Ах, как нехорошо! Плохие сны — плохая ночь! — Конгрив посмотрел на Вики, и та кивнула.

— Это заведеньице всю ночь будет буйствовать, — сказал Сток. — Сегодня там фестиваль Джункану.

— Джункану? Что это? — спросила Вики.