– Я хочу передать вам одно дело, – перешла к деловой части разговора Ирина Львовна. – Гражданское, по разделу имущества.

– Наследство? – заинтересовался Вадим.

– Нет, бракоразводное. Там довольно большой объем. То, что я успела выяснить, – две «Нивы» и «Волга». Супруг – внешторговец, так что наверняка есть еще и чеки Внешпосылторга.

– Три машины в семье, – ахнул Вадим.

– Я почему-то так и подумала, что вас это дело заинтересует, – снисходительно улыбнулась Ирина Львовна. – Но дело непростое.

– А что может быть непростым в разделе совместно нажитого имущества супругов? – удивился Вадим. – Пополам и с песнями. В смысле – «тебе половина и мне половина».

– Я не это имею в виду. Первое, с противной стороны – Рыскин. Это всегда сопряжено с сюрпризами…

– Он же такой тихоня, говорит еле слышно, милейший, тишайший, забитый еврей.

И да и нет. Не забывайте – «в тихом омуте черти водятся»– И второе: клиентка – потрясающе красивая женщина. Потрясающе!

– И чем это плохо? – хохотнул Вадим.

– Это опасно. – Ирина Львовна вдруг стала очень сосредоточенной. – Мы не знаем ни как она поведет себя с вами, ни как вы… – Ирина Львовна явно подбирала подходящие слова. – Не будет ли вам это мешать, отвлекать, так сказать.

Вадим вспомнил откровение одного из «стариков», услышанное им месяц спустя после прихода в консультацию. «Прекрасную профессию выбрали, молодой человек!» Вадим тогда решил, что сейчас ему прочтут краткую лекцию о благородстве профессии и общественном служении долгу гуманизма или какую-нибудь другую банальность в том же роде, но «старик» вдруг изрек: «В нашей профессии хорошо то, что всегда можно выспаться днем!» Ожидание Вадимом пафосной тирады настолько не соответствовало цинизму сказанного, что он не удержался и захохотал во всю глотку. А ветеран адвокатуры, довольный произведенным эффектом, похлопал его по плечу и, довольный собою, удалился.

Вадим невольно улыбнулся разному подходу к одному вопросу со стороны адвокатов разных полов…

– А почему вы отдаете это дело? – скорее чтобы сменить тему, нежели интересуясь ответом, спросил Вадим.

– Так я же уезжаю в Кисловодск! Вы забыли, Вадим, в первые выходные октября, неизменно, вот уже… – Ирина Львовна замялась, – много лет я с братом и его семьей выезжаю на воды.

«На воды – это звучит гордо», – подумал Вадим.

Новое дело – это всегда хорошо. Но Вадима сейчас занимала совершенно иная история. Намыкавшись в крохотной квартирке и скопив достаточно денег для вступления в кооператив, Осиповы задумались о новом жилье.

Проблем в связи с этим возникала масса. Лена и Машка были прописаны в их «трешке». Вадим – по-прежнему у родителей. Получалось, что Лену в очередь на кооператив не поставят, поскольку на двоих приходилось 34 метра, то есть много больше, чем норма – 8 на нос.

В квартире Осиповых-старших на 48 метрах числилось официально четверо. Опять норма превышалась. Но Вадим имел право на 10 метров дополнительной площади как аспирант и еще на 10 – как адвокат. При таком раскладе появлялся шанс: до нормы не дотягивали каждый по метру. Конечно, Вадим знал, что право на дополнительную площадь не суммируется, но… можно попробовать.

Сунулся в Управление Жилищно-кооперативного хозяйства. Просто пришел «с улицы», отсидел в очереди и показал свои документы по жилью инспектору. Вадима подняли на смех.

Откажи ему чиновник просто, не унижая, не высмеивая, Вадим, может, на том и успокоился бы. Но после такой «смазки» решил – теперь уж точно разрешение на кооператив я из вас выбью.

Основной аргумент ЖКХовцев был прост и, надо признать, вполне разумен – у вас есть жена, живите с ней. Семья – ячейка общества, вот и не оригинальничайте!

Отработанный советскими очередниками на жилье вариант – фиктивный развод с Леной – вызвал у жены взрыв негодования. Начала она с заявления «Ты хочешь от меня избавиться». Уверения Вадима в обратном свели упреки к аргументу неопровержимому: «Я – суеверная. Сама идея может нам дорого обойтись!»

Словом, Вадим понял, что путь развода – не их путь. Хотя применялся этот прием сплошь и рядом. Да о чем говорить, он сам давал клиентам такую рекомендацию чуть не раз в неделю.

Масла в огонь подлила Ольга Громова, давняя приятельница Вадима. В первые годы в коллегии их кинули на один участок общественной работы.

Ольга попросила его помочь разобраться в одном наследственном деле. А поскольку семьи Осиповых и Громовых приятельствовали много лет, Лена поехала с мужем. Когда адвокаты разобрались с дележом чужого имущества, сели пить чай. Тут Ольга возьми да брякни:

– Ты, Вадька, конечно, крутой, но Саша Морозов – круче!

– Это почему? – обиделась за мужа Лена.

А он пробил разрешение на четырехкомнатную квартиру в новом доме ЖСК Союза журналистов. На троих! Представляешь – 60 метров жилой площади на семью из трех человек. Нет, Вадь, ты бы такое не смог! – Ольга будто брала реванш за неспособность самостоятельно разобраться с наследственным делом клиента.

– А что конкретно за кооператив? – нахмурившись, поинтересовался Вадим.

– Не знаю. Ты ему позвони.

Вадим в тот же вечер набрал номер Морозова. А назавтра сидел в приемной заместителя главного редактора «Известий» Николая Ивановича Павлова. Лена в то же время неожиданно навестила папу – в редакции «Правды». Получился у Осиповых такой своеобразный День печати.

Разговор, правда, и там, и там шел не о коллективном агитаторе и пропагандисте партийных идей и дел – газете, а только о сугубо личном – жилищном вопросе.

Владимир Ильич прямо сказал дочери – просить не пойду. «Это невозможно. Вадим не член Союза, значит, вступить в этот ЖСК не может. А тебя не примут, поскольку ты жильем обеспечена, хоть и моя дочь. А может, потому и обеспечена, что моя дочь…» – пошутил на всякий случай не без самодовольства Ленин папа.

Визит Вадима оказался более продуктивным.

Уже больше года Вадим трудился в «Известиях» как внештатный корреспондент. Началось с того, что зам. главного редактора обратился к Вадиму с каким-то юридическим вопросом. Потом предложил написать статью для газеты. Видимо, чтобы за консультацию не платить. Вадим написал. Неплохо. Опубликовали. Потом отдел морали и права стал сам уже Вадима доставать – а об этом не напишете? А этот вопрос не разъясните?

Выяснилось, что у Вадима легкое перо, да к тому же дарованные властью перестройка и гласность позволяли советским гражданам все меньше стыдиться желания иметь и отстаивать личные права. (Знала бы та власть, до какой страшной крамолы это доведет, – граждане вскоре потребуют не просто личной свободы, а свободы личности!)

Редактор отдела – Женя Збаров, гениальный журналист и непросыхающий пьяница, стал привлекать Вадима к редактированию чужих материалов. Мотивировал – тебе учиться надо, вот я и даю такую возможность. На самом деле, просто самому лень было.

Николай Иванович с легкостью необыкновенной заверил: «Да мы тебя в пять минут в Союз примем. У тебя же в нашей газете публикаций двадцать прошло, не меньше». И продиктовал соответствующее письмо-рекомендацию Председателю СЖ СССР.

Через две недели позвонил расстроенный и растерянный Павлов – в Союз принимают только штатных сотрудников редакций. Будь Вадим хоть штатным корректором или курьером, после первой же его заметки или информашки, опубликованной на «известинской» полосе, – дверь в Союз открыта. А коли в штате тебя нет, пиши по подвалу в каждый номер – не достоин!

Но Павлов завелся. То ли не хотел выглядеть трепачом в глазах Вадима, то ли возмутился несправедливостью заведенного порядка. Николай Иванович решил пойти в обход. Теперь он написал письмо Конотопу – председателю Мосгорисполкома. Мол, так вот и так, есть у нас ценный внештатный корреспондент Осипов, просим в счет квоты Союза журналистов выделить квартиру в кооперативном доме СЖ. Понимая, с кем имеет дело, Павлов позвонил в секретариат Союза и попросил их направить аналогичное письмо. Отказать Павлову было невозможно. Оба письма одним курьером доставили в приемную Конотопа.