Сначала замерзшие напитки супруги сложили в таз. Когда все оттаяло, через дуршлаг, проложенный марлей в четыре слоя, получившийся коктейль, состоявший из шампанского, мартини, белого и красного вина, процедили, дабы избавиться от осколков стекла, в кастрюлю. Туда же Лена нарезала яблоки, вывалила хранившиеся для Машкиного дня рождения две банки ананасов в сиропе, жуткого дефицита, полученного Ленкиным отцом в одном из ветеранских заказов, и банку персикового компота, которую Вадиму полгода назад подарил один благодарный клиент.

Но без шампанского встречать Новый год нельзя! Ленка позвонила своим родителям, родителям Вадима и «развела» каждую чету на бутылку шампанского. Вадим же был отправлен за соломинками для коктейлей, без указания, где и как их искать. Его слабое возражение, что сей зарубежный товар достать 31 декабря еще сложнее, чем в обычный день, в который его все равно достать невозможно, вызвало вопрос глобального плана: «Ну хоть что-то ты можешь сделать, кроме как в мороз бутылки на балконе оставлять?»

Вадим смог, вспомнив, что несколько месяцев назад консультировал по наследственному делу директора ресторана Дома Советской армии.

Когда вечером собрались гости, на стол были выставлены три графина с новомодным коктейлем, рецепт которого Лене «дала подруга из Франции, по телефону».

Короче говоря, если искренние любители водки и не стали изменять своим привычкам, то все остальные настолько оценили прелесть «французского рецепта», что до откупорки второй бутылки шампанского дело так и не дошло…

С тех пор Вадим суеверно почитал Ленины способности действовать с выдумкой и крайне рационально в критических ситуациях. Но – только в критических. В обычных она расслаблялась, полностью полагаясь на него.

Вадим действовал, согласно Лениному сценарию.

После оглашения обвинительного заключения судья спросил старика, признает ли он себя виновным? Тот ответил утвердительно. Сразу после этого Вадим заявил ходатайство об отложении слушания дела в связи с болезнью хозяина вечеринки, внука подсудимого, поскольку у него – адвоката – есть веские основания полагать, что именно показания отсутствующего свидетеля могут быть чрезвычайно важными для суда. Удостоверившись в наличии больничного листа, судья согласился и отложил дело на десять дней.

Лена ждала Вадима на улице, возле здания суда. Когда Вадим вышел и увидел, сколько набралось окурков на земле у Лениных ног, он понял, что волнуется жена не на шутку.

– Ну, теперь рассказывай, в чем дело? – жестко потребовал Вадим.

– А ты ругаться не будешь? – чуть ли не со стоном выдавила из себя Лена.

– А какое это сейчас имеет значение?

– Ну, если тебе не понравится то, что я придумала, все еще можно переиграть. – Ленка явно растеряла уверенность, с которой все последние дни давала Вадиму инструкции или задавала вопросы.

– Рассказывай, – вновь потребовал Вадим.

Лена тяжело вздохнула и стала излагать Вадиму свой план. Все десять минут, что она говорила, Вадим стоял, приоткрыв рот, и смотрел на свою жену так, будто видит ее впервые в жизни. Лена закончила говорить. Образовавшаяся пауза показалась ей бесконечной.

На самом деле Вадим все понял еще по ходу рассказа, просто сейчас он еще раз прокручивал в голове Ленину схему. Кивнул и сообщил то ли восхищенно, то ли испуганно:

– Да ты просто аферистка! Котенок мой любимый!

Через десять дней процесс был продолжен. Дед уверенно подтверждал свои показания, данные на предварительном следствии. Да, именно он, именно обеих. «А что вы думаете, я не способен?!» – бахвалился он, нагло глядя на судью.

Судья же явно сомневался в подлинности его показаний. Сам пытался найти в них изъян и Вадиму не мешал. То же самое произошло и при допросе свидетелей. Совместными усилиями судьи и Вадима, может, точнее сказать, Вадима и судьи, все показания, косвенно подтверждавшие вину деда, стали сыпаться и смотреться еще менее убедительно, чем по протоколам допроса у следователя. Однако этого было явно мало.

Конечно, не признавай дед своей вины, обвинительный приговор судья бы не вынес. По крайней мере этот судья. Вадим был уверен. Но процесс подходил к концу, а зацепиться все еще было не за что. Судья ждал чего-то от Вадима, а тот, казалось, тянул время.

Дошли до стадии дополнений. Той стадии, которую так любил Вадим, до которой он, как правило, и берег свои основные аргументы. Осипов попросил судью дать ему возможность задать по одному дополнительному вопросу подсудимому и его внуку.

Опытный судья по тону Вадима, по тому, как он был напряжен, понял, что приближается развязка, и сделал вывод, что сейчас его собственная версия – дедушка выгораживает внука – найдет свое подтверждение.

Первый вопрос Вадим задал внуку.

– Что для вас важнее – честь семьи, незапятнанность вашей фамилии или собственная кооперативная квартира?

– Я не понимаю, вы о чем? – растерялся юноша.

– Я о том, что бы вы предпочли: купить квартиру в ЖСК, или чтобы на вашей семье не оказалось позорного пятна преступления?

– Разумеется, честь семьи! Не нужна мне квартира.

– Спасибо! – Вадим дал понять, что допрос закончен.

– Я не понял, товарищ адвокат, какое обстоятельство дела вы пытаетесь установить? – раздраженно спросил судья.

– Сейчас объясню, товарищ председательствующий. Только разрешите вначале задать вопрос подсудимому, – как можно вежливее отозвался Вадим.

– Задавайте! – позволил судья.

Вадим повернулся к деду, сидевшему на скамье подсудимых за его спиной:

– Вы слышали ответ вашего внука на мой вопрос?

– Да, слышал.

– Вы слышали, как он сказал, что честь семьи для него важнее квартиры, денег, машины?

– Товарищ адвокат, – прервал Осипова судья, – я, разумеется, понимаю, что для дела это не имеет значения, но все-таки попрошу вас быть точным. Свидетеля ни о деньгах, ни о машине вы не спрашивали!

– Да, извините, товарищ председательствующий. – Вадим вновь повернулся к деду. – Так вы слышали его ответ?

– Да, я слышал. А что? – Дед явно не понимал, чего от него хотят.

– А то, что ваши неуклюжие попытки заработать внуку на квартиру ему не нужны! – неожиданно для всех вдруг выпалил Вадим, глядя при этом не на своего подзащитного, а на судью.

– Что вы имеете в виду? – моментально отреагировал председательствующий. Народные заседатели, казалось, при этом проснулись.

– Я прошу приобщить к материалам дела, – начал, вставая, говорить Вадим, – выписку из лицевого счета моего подзащитного в сберегательной кассе. Дело в том, что на следующий день после начала слушания дела, когда, как вы помните, мой подзащитный на ваш вопрос ответил, что признает себя виновным полностью, так вот, назавтра на его счете появились пятнадцать тысяч рублей. И я собираюсь спросить моего подзащитного, – в голосе Вадима зазвучал металл, причем как минимум сталь, если не титан, – откуда у него при пенсии в сто двадцать рублей, – Вадим повернулся к ничего не понимавшему и глупо моргавшему деду, – откуда у вас вдруг образовалась такая астрономическая сумма денег?! Откуда? Отвечайте!! – Вадим чуть ли не кричал на деда.

И без того растерянный старик, на которого были устремлены взгляды всех находившихся в судебном зале, еще больше теряясь от того, что на него орет его собственный адвокат, совсем стушевавшись, тихо произнес: «Не знаю!»

– Ну, хорошо, – продолжал наседать Вадим, – откуда Деньги, вы не знаете. А как вы будете смотреть в глаза внуку, дочери, опозорив семью? И это при том, что, я уверен, ни внук, ни дочь никогда не захотят воспользоваться такими вашими деньгами? Это вы знаете?! Об этом вы подумали?!

Лена, сидевшая в коридоре под дверью – в зал ее не пустили, поскольку дела об изнасилованиях всегда слушались в закрытом процессе, – услышав раскаты голоса мужа, поняла, что развязка наступила. Она ломала пальцы, ей не хватало воздуха, накатил страх. Что будет, если ее план не сработает?