Сам Михаил Леонидович обеспечил наличие водки «Столичной» с винтом – свидетельство хорошего вкуса и возможности доставать дефицит, и грузинского вина «Хванчкары» – свидетельство очень хорошего вкуса и возможности доставать абсолютный дефицит.
Бабушка Аня готовилась по-своему. Третий день она сидела в библиотеке райкома КПСС и штудировала подшивку «Правды», выискивая публикации Владимира Бакова. Имя-отчество ей нравилось, но надо было посмотреть и его тексты. И для того, чтобы оценить литературные способности (как вдова писателя она в этом хорошо разбиралась), и для правильного понимания твердости советско-партийной позиции человека, на дочери которого собирался жениться ее внук. Хотя, конечно, «дети за родителей не в ответе», но лучше все-таки, когда и отвечать не за что!
Началась встреча на удивление легко. Но и Вадим, и Лена чувствовали, что легкость эта наигранная. Родители очевидно присматривались друг к другу.
Довольно скоро, то ли чтобы снять напряжение, то ли чтобы быстрее провести первый пункт тестирования, Михаил Леонидович предложил:
– А давайте я Окуджаву поставлю? Илона ведь с Арбата.
– И я – арбатский, – радостно-удивленно откликнулся Владимир Ильич.
– Окуджава – хороший поэт, – светски согласилась Наталия Васильевна.
– У него грамотная рифма, – констатировала бабушка Аня.
– А мне нравится, что он не славит постоянно Советскую власть, – вставила свое слово бабушка Эльза. За что была немедленно одарена гневным взглядом бабушки Ани.
После первых же аккордов Булата Шалвовича Владимир Баков стал подпевать. Михаил Леонидович выразительно посмотрел на жену, сам себе кивнул – «первый пункт пройден».
Когда бобина с пленкой песен Окуджавы дошелестела да конца, Михаил Леонидович заправил в «Союз» Галича. Песни Окуджавы где-то с середины бобины не мешали беседе новых знакомых, но вот Галич…
Бабушка Аня демонстративно встала, громыхнув отодвигаемым стулом. Владимир Ильич внимательно посмотрел на Михаила Леонидовича, что-то для себя решил и неожиданно заявил:
– Уважаю людей, которые не боятся хранить у себя дома записи Галича! А почему вы не воевали? – Наталия Васильевна не смогла утаить радостной улыбки: вот сейчас-то все и лопнет!
– Мне 18 исполнилось в октябре. В июле, в самом начале, я, разумеется, пошел в военкомат записываться добровольцем. Но военком сказал – до 18 права не имею, и вообще, за три месяца мы их разобьем. Пошел в институт поступать. Сами понимаете, конкурса никакого – зачислили, считай, без экзаменов. Даже не посмотрели, что «сын врага народа». В сентябре приказ Сталина: студентов не призывать.
Опять я – мимо. А когда после первого курса, уже в Алма-Ате снова пришел в военкомат, то мне прямо объявили – отец-мать осуждены? Значит, на передовую не попадешь. Я обозлился. Добровольцем записываться не стал, а как студента меня не призывали. А уже в 45-м по распределению попал в прокуратуру. Так что под погонами три года походил.
– Да… – Владимир Ильич задумался. – А ведь правда у нас на фронте никого, чьи родители сидели по политическим статьям, не было. Странно, я об этом как-то не задумывался.
Наталия Васильевна поняла, что скандала не получится. Хотя, может, это и неплохо. Ей так интересно было болтать с Илоной, что… «Ладно, поживем – увидим, – сама с собой помирилась Наташа. – Но торопиться не станем!» – польский гонор сдавал позиции медленно…
Вечером, уже дома, Наталия Васильевна жестко сказала дочери:
– Очень милая семья. Но о свадьбе и думать до осени забудь. Вот лето пройдет, посмотрим. То есть – сама посмотришь, – быстрый взгляд на мужа. – Выходить замуж или нет, решать тебе. Но мне решать, приду я к тебе на свадьбу или не приду, – опять взгляд на мужа. – Так вот, до осени не приду!
– Пожалуй, мама права, – неожиданно поддержал жену Владимир Ильич. – Если замуж – то на всю жизнь. Тут торопиться не стоит. Хотя я почему-то думаю, что ты за Вадима выйдешь. Мне так «ка-а-ется!», – спародировал Райкина отец.
– Да я и не тороплюсь, – соврала Лена, решив, что на данном историческом этапе она получила максимум возможного. Ее встречам с Вадимом мама больше препятствовать не будет и, главное, перестанет навязывать ей «перспективных» мальчиков.
Через неделю и Осиповы, и Баковы перебрались на дачи. Осиповы в свое любимое Кратово, а Баковы – в Малаховку. Осиповы по-прежнему квартировали у Елены Осиповны, Для которой наступал очередной откормочный сезон, а вот у Баковых дача была почти своя. Ее построили еще в начале 30-х годов родители Владимира Ильича. Они там и хозяйничали. Володя с Наташей приезжали туда только на выходные, а Лена с момента рождения жила в Малаховке с конца мая и до 31 августа. Дача была ее самым любимым местом. Там она и по деревьям лазила, и над подружками верховодила. И первые ухажеры именно в Малаховке появились. Давно, лет пять назад.
Вадиму же переезд на лоно природы дарил новую проблему – транспортную.
От дачи до платформы Кратово – 25 минут пехом, до Малаховки на электричке еще минут 10, потом 20 минут пешком до дачи Баковых. Итого, как ни крути, час в одну сторону. Такой роскоши Вадим себе позволить не мог.
Сын Елены Осиповны, Саша, уже много лет гонял летом на мотоцикле. Вадим, конечно, тоже был бы не против. Но материальное положение семьи не давало на то ни малейших шансов. Дешевле, чем за 800 рублей, мотоцикл не купишь. Да еще права получать. Но вот мопед… Вадим выяснил, что мопеды, прибалтийские, шли с движками 48 кубических сантиметров, а водительские права требовались, если объем превышал 49. То есть, вопрос с правами при покупке мопеда отпадал. Расстояние от Кратова до Малаховки – километров 15, на мопеде одолеть его можно за 15-20 минут. Это вам не час! А удовольствие какое!
Деньги на мопед у Вадима были. Трату в 120 рублей он мог себе позволить. Мало того, мопеды продавали в кредит.
Преграда возникала только одна – родители! Михаил Леонидович вообще недолюбливал все двухколесное, даже велосипед у него почтением не пользовался. А у Илоны так и вовсе мотоциклы вызывали чувство панического ужаса.
На последнем Вадим и решил сыграть.
Недели не прошло после переезда на дачу, как Вадим объявил родителям, что решил купить мотоцикл. К Лене ездить. Оба в один голос, что не часто бывало, произнесли категорическое «нет!».
Причем, если мама, выдохнув «нет», вошла в ступор, моментально представив в силу артистической натуры картинку: сына-мотоциклиста, сбитого грузовиком, то Михаил Леонидович стал приводить какие-то обоснования того, почему мотоцикл покупать категорически нельзя. Даже бабушка Эльза, редко упускавшая случай возразить зятю, на сей раз его поддержала со всей мерой страсти, которую могла себе позволить в рамках полученного воспитания.
Вадим, побрыкавшись для виду минут 20, согласился. Но не полностью. Используя теперь уже аргументы отца, он шаг за шагом отвоевывал плацдарм: да, с мотоциклом он «погорячился», но есть еще мопед, – как раз то, что, хоть и не в полной мере, но удовлетворит его потребности и при этом позволит снять большинство возражений отца. Михаил Леонидович мобилизовался для новой схватки, теперь уже по поводу иного объекта сыновних вожделений, но его подвела жена.
Продолжая оставаться во власти своих апокалиптических видений, Илона неожиданно спросила:
– А на мопедах шлем обязательно надевают?
– Разумеется, хотя это и лишнее, скорость не больше 40 километров, как на спортивном велосипеде, – быстро поняв, куда можно повернуть разговор, сообщил Вадим.
Теперь начнется обсуждение условий и деталей, но сам факт покупки мопеда останется за рамками дискуссии.
Так оно и получилось. Родители выдвинули ряд условий: ездить только в шлеме, за рулем не пить, по ночам не гонять, в Москву носа на мопеде не совать. «Ну, насчет ночи мы еще посмотрим», – подумал Вадим и со всем согласился.
Дело оставалось за малым – мопед купить. Не в смысле найти деньги, а в смысле найти мопед. Конечно, это был не автомобиль, и на него открытка не требовалась. Очередь за мопедами на 10 лет вперед, как за «Москвичами» или только что появившимися ВАЗ-2101, по предприятиям не расписывалась, но все равно, купить это транспортное средство, особенно в начале лета, можно было только по большому блату.
