– Кажется, теперь я смогу меньше вкалывать!

– Свежо предание, да верится с трудом, – мрачно отозвалась Лена. – И как это будет выглядеть?

– Ребята из «Гиппократа», ну, того кооператива несостоявшихся врачей, предложили 20-процентную долю в туалетном кооперативе на Павелецком. По моим прикидкам этих денег…

– Ты с ума сошел! – не дала договорить мужу Лена. – Ты, вообще, соображаешь, что несешь? Ты – и туалетный кооператор! Уж лучше бы оставался юрисконсультом пищекомбината! Телезвезда, кандидат наук – туалетный магнат! Супер!

– Но пойми, или я должен зарабатывать ежедневно, или я получаю доходы от бизнеса. Третьего не дано! И не говори, что нам хватает! Это сегодня хватает – смотри, как цены растут.

– В государственных магазинах не растут!

– Разумеется! Еще не хватает, чтобы пустые прилавки дорожали! Ты где покупаешь продукты – в нашем гастрономе или на Черемушкинском рынке?

– В любом случае, туалетным кооператором я тебе быть не позволю! Лучше бы я хинкали лепила! Кстати, на фоне твоего туалетного бизнеса мой несостоявшийся цветочный благоухал бы несравнимо лучше!

– Деньги не пахнут! – ляпнул сдуру Вадим.

– Нерон, к твоему сведению, на туалеты ввел налог, а не сам их содержал! – И тут Лена неожиданно сделала предложение, заставившее Вадима от удивления открыть рот. – А ты вместо доли в бизнесе просто увеличь размер своего гонорара «Гиппократу». Сам говорил – адвокат не бизнесмен, он только участвует в перераспределении прибавочной стоимости, а не создает ее!

Открытие первого в Москве туалетного кооператива прошло с большой помпой. И «Московская правда», и «Вечерняя Москва» сообщили своим читателям о столь важном событии в жизни многомиллионной столицы. Что было, впрочем, вполне естественным. Не зря же кооператоры заплатили 500 долларов 2-му секретарю МК КПСС за то, что тот приехал на открытие. А ленточку всего за 300 долларов перерезал 1-й заместитель министра путей сообщения.

Кто первым воспользовался новой платной услугой населению – установить не удалось.

В порядке хохмы «гиппократовцы» выдали Вадиму и Лене сертификат на право пожизненного бесплатного пользования всеми туалетами кооператива, включая еще не открытые.

Из истории с туалетным кооперативом Вадим сделал вывод – Лена не даст ему заниматься бизнесом. А если учесть, что единым фронтом с ней выступят и мать с отцом, то на этой идее можно ставить крест. С другой стороны, вкалывать всю жизнь не хотелось. Да, сегодня денег было навалом. Но что такое деньги? Бумажки! Они сами по себе дохода не приносят. По своим клиентам Вадим видел – деньги надо во что-то вкладывать, там они начинают «работать» и приносить доход. Ты при этом ничего не делаешь. Тут Осипову вспомнился институтский курс политэкономии капитализма…

Лена очень удивилась, застав вечером мужа не за традиционными бумагами вперемешку с кодексами, а увлеченно читающим «Капитал» Маркса. Мало того, – Вадим что-то выписывал, покрякивал от удивления, смешанного с удовольствием, и все время изумленно покачивал головой.

– Слушай, 100 лет прошло, а он будто про сегодняшний день пишет, – поделился с женой Вадим.

– Товар-деньги-товар? – Решила проявить эрудицию Лена.

– Да нет! Все намного серьезнее и интереснее. Сейчас-то я понимаю, что он имел в виду. А когда мы это проходили – так, голая теория, – и Вадим вновь погрузился в изучение основ капитализма.

В ближайшее воскресенье чета Осиповых неторопливо прогуливалась по Ленинским горам. Традиционные выезды возобновились после Лениного «бунта». Вадим задумчиво сообщил:

– Я, кажется, придумал, что надо делать.

– Это ты о чем? – удивилась Лена, поскольку несколько минут назад разговор шел о необходимости вечером заехать к «свесям», как с недавних пор стали называть Осиповых-старших. Ленины родители, соответственно, обозначались как «теси» – слово, образованное Вадимом от «тестя» и «тещи».

– Это я о том, чем мне заняться! – как бы самому себе ответил Вадим.

– Ну, и что ты придумал? – почему-то с вызовом, заранее отвергая все, что будет сказано, поинтересовалась Лена.

– Вот смотри, – не обращая внимания на тон жены, увлеченно стал объяснять Вадим, – из моего гонорара, я не про миксты, а про то, что в кассу вносят…

– Но это же десятая часть, сам говорил!

– Вот именно! А мне надоело жить подпольно! Почему я должен скрывать свои заработки? Я что, ворую? – завелся Вадим.

– Понимаю, – примирительно кивнула головой Лена. – Излагай дальше.

Так вот, 30% из гонорара у меня удерживают в консультации. Деньги эти – и мои, и других адвокатов, перечисляются в Президиум. А уже Президиум потом распределяет их опять по консультациям – на ремонт, стулья, столы, скрепки и тому подобное. Что получается? От качества моей работы не зависит, за каким столом я работаю и на каком стуле сижу. Более того, это даже не зависит от того, как работают все адвокаты нашей консультации. Тупизм и в другом. Зарплата секретарши у нас и зарплата секретарши в другой консультации, где адвокатов втрое меньше, – одинаковая. То есть много зарабатывающие адвокаты фактически содержат тунеядцев, платя за них зарплату секретарям, покупая им мебель и так далее.

– Да, но так везде!

– Нет, у кооператоров не так. Погоди! Теперь послушай, что будет, если, например, пять хороших адвокатов объединятся. На эти тридцать процентов можно купить самим себе и мебель, и нанять секретаря на приличное жалование. Словом, организовать все так, чтобы клиентов принимать не дома. Ты что, полагаешь, только я один дома с клиентами общаюсь?

– Разумеется, нет.

– Можно пойти дальше. Почему именно 30%? Устанавливаем ежемесячные отчисления в твердой сумме…

– Лучше в твердой валюте. – Лена рассмеялась.

– Согласен! – улыбнулся Вадим. Он почему-то на сей раз не разозлился на то, что его перебили. – Например, 50 долларов. Хочешь – работай, хочешь – в этом месяце отдыхай. Отдай свой взнос – и свободен. Можно снять помещение, организовать все по-человечески.

– Погоди, – вдруг до Лены дошла подоплека Вадимовых планов. – Ты хочешь уйти из адвокатуры и организовать юридический кооператив?

– В том-то и дело, что нет! Сейчас в этих правовых кооперативах осели те, кого поперли из милиции, адвокатуры, пенсионеры-юристы. Престижа – ноль. Уровень – ниже плинтуса. Вот я и мучался несколько недель, соображая, как соединить ужа с ежом.

– Смотри, чтобы колючая проволока не получилась! – Лена вспомнила анекдот, который имел в виду муж.

– Типун тебе на язык! Кажется, я кое-что придумал.

Лена знала эту интонацию – сейчас последует нечто сногсшибательное, авантюрное. Она увидела, как в глазах Вадима загуляли «чертики». Это состояние мужа было ей хорошо знакомо. Сам Вадим называл его «кураж». Но это было другое. Подходящего слова Лена за все годы так и не нашла. Именно в этом состоянии в Вадиме раскрывался человек, которого она любила – отличный от всех, мальчишка, азартный и упертый одновременно, выдумщик и расчетливый дипломат в одном лице. Других таких она не встречала.

– Что?

– Слушай! Ты помнишь Олега Аксельбанта? Ну, кооператора-строителя? – Вадим смотрел на Лену с таким выражением, будто от того, помнит она Аксельбанта или нет, зависит сейчас вся его будущая жизнь.

– Помню. Зануда! – Страшный диагноз в устах Лены.

– Это и хорошо! Во-первых, он осторожен и труслив. Во-вторых, дико закомплексован и потому легко управляем. И, наконец, в-третьих, до хрена зарабатывает и потому, скорее всего, на чужие деньги не позарится!

– Ничего не понимаю! Что ты придумал?

– При его кооперативе создается филиал. В нем числятся мой отец, твоя мать, кто-то из родственников тех адвокатов, которые согласятся попробовать вместе со мной работать по-новому. Этот филиал заключает договоры с клиентами. Все деньги поступают туда. Никаких микстов! Все – вчистую. А уже кооператив Аксельбанта заключает договор на обслуживание, липовый, с консультацией. Туда перечисляется минимум-миниморум. Основные деньги оседают на счете кооператива. Но у филиала свой субсчет. То есть реальными деньгами распоряжаемся мы сами. Президиуму – хрен на постном масле! – Вадим взглянул на Лену с видом золотого призера Олимпийских игр.