– Аргументы? – Вадим опять растерялся. То ли от наглости Димы, то ли от его уверенности.
– Ты – игрок. Простые дела тебя не интересуют. Второе – тебя совесть замучит, если ты откажешь бывшему однокласснику. Ты ведь сентиментален. Плюс тебе стало скучно вести гражданские дела – ты заранее знаешь, что выиграешь. Мало? Могу продолжить.
– Ты занимаешься информацией или психоанализом? – окончательно растерявшись, спросил Вадим.
– Людями! Людями я занимаюсь! – сознательно коверкая слово, рассмеялся Дима.
– Хорошо, я подумаю. – Вадим решил взять паузу. – А ты женат?
Когда бывшие одноклассники вернулись к зданию суда и Вадим пересел в свои «Жигули», у него наконец появилось время подумать. Не о деле, здесь все ясно. У Марлена много лет назад проходило схожее по фабуле транспортное поручение, и Вадим хорошо помнил, как тогда выстроил защиту заведующий. Подумать следовало о Диме. Что-то не состыковывалось. Первое – Дима слишком много знал про Вадима. Второе – его уверенность. Нет, не в том, каков будет результат. Это – бравада. А в том, что Вадим возьмет дело. О деньгах даже не заговаривал. Значит, гонораром соблазнять не собирается. Компромат? Зачем привлекать адвоката, прессуя его компроматом? Глупо. Нет, явно что-то было такое, чего Дима недоговаривал. Но, не зная причины, почему обратились именно к нему, браться за эту историю явно не хотелось. Инстинкт подсказывал Вадиму, что речь идет о чем-то очень и очень серьезном. И еще. Дима явно темнил по поводу своей работы.
Назавтра Вадим позвонил по телефону, который ему оставил Соловьев, и предложил встретиться в консультации. Дима сразу согласился.
– Привет! – Вадим пожал руку Соловьева.
– Привет! Ну, что ты решил?
– Пока ничего. Точнее, скорее «нет», чем «да».
– Не понял! Почему? – Дима растерялся. Теперь была его очередь.
– Все просто. Ты просишь помощи и при этом морочишь мне голову! Ты чего-то недоговариваешь. А я не хочу лезть в дело, не понимая, что там происходит.
– А что там происходит? – обозлился Дима. – Все, что тебе надо знать, я сказал. «Зебра», труп, баба-дура за рулем! Что еще?
– Все! И прежде всего, почему это дело тебя так волнует? Предупреждаю, почувствую, что врешь, – разговор закончится сразу. – Вадим откровенно давил, не скрывая этого.
– Помнишь выражение «Меньше знаешь – лучше спишь»? – Дима что-то быстро обдумывал.
– Давай я о своем сне позабочусь сам. А вот ты позаботься, чтобы я не думал, будто ты меня за наивного дурака держишь! – окончательно вскипел Вадим. Может, еще и потому, что на «своей территории», в консультации, он вовсе не привык, чтобы клиент ему не подчинялся.
Дима помолчал с минуту. Бросил взгляд на Вадима, отвел глаза в сторону. Потом тяжело вздохнул и произнес:
– Ну что ж, ты сам этого захотел. Ты мне не оставил выбора. Только сначала я тебе напомню, – твоя и моя мама по очереди водили нас в школу в начальных классах.
– А это здесь при чем?
– А при том, что ты сентиментален. И вспомнив это, – Дима в упор смотрел на Вадима, – вспомнив это, ты поклянешься мне, что никогда, никому и ни при каких обстоятельствах не расскажешь, что я «расшифровался». Это, конечно, не разглашение государственной тайны, но должностное правонарушение – точно!
– Клятва – это пафосно, но ненадежно, – Вадима забавляла, но и будоражила таинственность происходящего. Он вдруг вспомнил, как в детстве они играли с Димкой в казаки-разбойники. – Считай, что на все, что ты скажешь, распространяется принцип адвокатской тайны. Благо мы в консультации. Это – гарантия!
– Хорошо! – Дима улыбнулся. – Я работаю в 1-м Управлении КГБ. Внешняя разведка. Прежде всего, объясню, чем занимаюсь. Разведка интересуется не только военными секретами, политическими планами, внутренней ситуацией в странах – потенциальных противниках. Есть еще одно, на мой взгляд, самое важное и перспективное направление – научно-техническая разведка.
– Это прослушка, спутники и тому подобное? – уточнил Вадим.
– Нет. Конечно, нет. То, о чем говоришь ты, – эта способы. А я – о целях. Скажу проще – промышленный шпионаж. Знаешь, откуда у нас атомная бомба? – неожиданно перебив сам себя, спросил Дима.
– Курчатов изобрел. В вашей комитетской шарашке, между прочим. Можете претендовать на соавторство! – Вадим органически ненавидел Комитет, хотя впервые общался с человеком из Конторы.
– Ага, Курчатов! Если без подробностей и упрощенно, то он просто проверил правильность чертежей, которые ему на блюдечке с голубой каемочкой мои старшие товарищи доставили из логова врага. Нет, извини, на тот отрезок времени – союзника. – Дима попытался смягчить тон разговора. – Ладно, не перебивай…
– Ты сам спросил.
– Тоже верно. Но я же не знал, что ты такую глупость ответишь. Дитя советского агитпропа! – Дима неискренне засмеялся и бросил взгляд на Вадима. Красноречивый взгляд: «Теперь ты понимаешь, что мне можно доверять?» Вадиму сразу вспомнился персонаж из «Семнадцати мгновений весны». Тот, которого к пастору Шлагу подсылают. Ну, тот, которому все разрешалось говорить, и люди открывались, подкупленные его откровениями по поводу режима.
– Продолжаю. Промышленная разведка – это то, что приносит исключительно пользу нашему государству. Думаю, ты не станешь спорить – именно научно-технический прогресс в конечном итоге определяет уровень жизни населения. В промышленно развитых странах люди живут лучше, чем в экономически отсталых. С этим ты согласен?
– С этим да. А как быть с угнетаемыми массами трудящегося населения? – Вадим не мог не иронизировать, общаясь с представителем власти. Ну просто не мог!
– А их там эксплуатируют на конвейерах, а не на тростниковых плантациях. Значит, им тоже лучше! – Дима с удовольствием подхватил новый тон беседы. И, судя по всему, к глупостям агитпропа относился даже более иронично, чем сам Вадим. Осипову это понравилось. – Ты можешь не любить ребят из Пятого главка. Вы их называете «душителями свободы». Но нас…
– Извини, а вы их как называете?
– А это по ситуации. Но, поверь, оцениваем адекватно. Я же тебе говорил – я работаю на интеллектуальном направлении. Думать приходится много. И по их поводу тоже! Но знаешь, у каждого своя работа. Ты ведь тоже преступников часто защищаешь. Тебя волнует, как тебя называют? – Дима показал, что и он может срезать.
– Меня – волнует! И я защищаю не преступников, а людей, которые обвиняются…
Вадик, перестань! Ты с кем разговариваешь? Эту волынку я в твоих интервью читал. Журналистам голову морочь. По крайней мере, я буду просить тебя защищать преступника!
– Временно проехали. – Вадиму стало интересно, как дальше поведет разговор Дима. Если это вербовка, то просто пошлет его с указанием точного адреса. Не те времена!
– Ну и хоп! Так вот. Моя роль в искусстве. Я занимаюсь тем, что добываю промышленные секреты. Но я не аналитик, а оперативник. То есть работаю с людьми.
– Вербуешь резидентов? – решил проявить эрудицию Вадим.
– Резиденты – это наши люди. Наши штатные сотрудники. Их не вербуют, а долго готовят. Вербуют агентуру. Специалист! – Дима хихикнул.
– Ну, уел. Признаю! – Вадим смутился.
– Ладно. Пошли дальше. – Дима перешел на тон милиционера, проводящего у старшеклассников урок правил дорожного движения. – Так вот, я занимаюсь именно вербовкой агентуры. Делается это по-разному. Иногда, да что там, очень часто, не совсем этичными способами. С использованием слабых сторон тонкой человеческой души. Так вроде писатели излагают? – Дима слегка улыбнулся, но не собственной шутке, а какой-то своей мысли. – Понимаешь, надо просто найти слабое место у человека и его разрабатывать.
– То есть вербовка на компромате? – уточнил Вадим.
– О нет! Это – пошло! Могу тебе сказать, что у нас вербовка на компромате считается проявлением недостаточного профессионализма. С нашими мы так почти никогда не делаем. С западниками – приходится. Хотя, конечно, идеологическая основа вербовки – куда более действенный способ. Ну, конечно, деньги. Но гораздо интереснее и, главное, надежнее – использование человеческих слабостей, точнее, комплексов. – Дима, казалось, пересказывал прослушанную им когда-то лекцию по разработке агентуры. – Ты меня понимаешь?
