И вдруг со страшным грохотом отодвинулись два стула. Варька с Иркой бросились ко мне обе разом, с протянутыми вперед руками, и с такой быстротой, как будто на мне что-то загорелось. Это, оказывается они мои упражнения по грамматике за правду приняли. И как только я вставил вводные слова «будьте добры», они бросились ко мне с карандашами.

Я уже открыл рот, чтобы рассказать им всё, но вдруг понял, почему вчера Варька так сияла, и решил им секрета не открывать. И правильно сделал, потому что они обе сразу стали такие хорошие, что готовы были отдать мне резинки и карандаши насовсем.

Потом мы вместе играли — оказывается, девчонки выдумали много таких интересных игр, до которых мальчишки еще и не догадались додуматься.

Мне захотелось даже и в слово «девчонки» вместо суффикса «онк» поставить «очк» и называть их «девочки», но в последнюю минуту я передумал… Одно слово дела не решает, а «девчонки» всё-таки как-то выразительнее!

А в общем, если знать кой-что из грамматики, то оказывается, что девчонки — очень даже неплохой народ.

Давно хотелось мне поймать тушканчика. Эти грызуны вредят полям не меньше сусликов. Весной беда от них зеленям кукурузы, подсолнухов, а летом — посевам хлеба.

Все наши отряды идут весной в поход на грызунов, сразу после каникул. И каждый год я беру на сборе отряда обязательство уничтожить двадцать пять сусликов и одного тушканчика. Беру и не могу выполнить? Не по сусликам, нет! По ним я даже перевыполняю. А тушканчика поймать мне не удавалось.

Вот Борис Сохин, — я с ним соревнуюсь, — у него обязательство поймать два тушканчика, а ловит по три и даже больше. В прошлом году четыре шкурки сдал. Норы он ловко находит, а я не могу.

Суслик — с тем проще, особенно весной. Сойдет снег с полей, у суслика все запасы кончаются, вот и выходит он из норы за свежей травкой. Вялый какой-то, полусонный, лови его — и в мешок. А то можно в норку полведра воды налить, — он и вылезет, отфыркиваясь. Хватай его за загривок.

Летом, правда, с сусликами дело потрудней. Уйдет в глубокую нору кривыми потайными ходами, тут и воды на него не напасешься. Да и не найти ее близко. Местность у нас возвышенная, холмистая, весной вода в каждой впадинке, а летом только в пруду. И суслики совсем нахальными делаются. Бегают по полю, встают на задние лапы — свистят, перекликаются. Станешь подходить к такому свистуну, а он юркнет в норку и сидит. Только лопатой его и отроешь! Хлопотно, но всё-таки можно.

А вот тушканчики — просто беда! Они по полю не бегают. Я этого зверька один раз только и видел. Ночью мы едем на эмтээсовской машине, — вдруг на дороге что-то серебристое. Думаю, — заяц — уши длинные. Подъезжаем ближе, — тушканчик! Подпрыгивает, как на пружинах, и хвост длинный, как прут. Скок-скок — и скрылся в темноте.

А днем его и подавно не увидишь. Норка у этого грызуна не простая. Он в нее залезет и вход землей закроет. Да так закроет, что не сразу догадаешься, где нора. Надо глаза иметь такие, как у Бориса: он специалист по тушканчикам!

Этой весной на борьбу с грызунами мы вышли втроем: Борис, я и Волчок. Волчка я в прошлом году принес домой рыженьким щенком. А теперь он вырос и стал настоящим красавцем: шерсть гладкая, ноги длинные, хвост — кольцом. И главное — умный.

Вот и решили мы с Борисом взять его с собой.

Вышли в поле. Я не успел еще ни одного суслика добыть, слышу, — Борис свистит. «Неужели, — думаю, — тушканчика нашел?» Посмотрел, — машет рукой: скорее!

Я — бегом, Волчок — вскачь, тоже к Борису.

Пока я прибежал, Борис уже Волчку пальцем показывает на землю и всё приговаривает:

— Нюхай и запоминай!. Нюхай и запоминай!

Волчок нюхает землю, взвизгивает, всё порывается лапами скрести.

— Смотри, — говорит Борис, — вот это и есть жилище тушканчика.

Я посмотрел и ничего не увидел. Глинистая, в комочках земля, такая же, как и на всем пригорке.

— Не видишь? — спросил Борис и вздохнул. — Смотри. Вот комочки глины…

— Они везде такие.

— Такие, да не такие, — рассердился Борис. — Здесь комочки мельче. А лежат они кружочком, бугорком, будто выдавленные. Это он из норки землю выталкивал. Понял?

Я кивнул головой. Действительно, чего ж тут не понять!

Борис руками раскопал норку и стал лить в нее воду. Не успел он вылить и треть ведра, как тушканчик выскочил, и Борис схватил его за загривок.

— Вот он, земляной заяц, попался! — закричал Борис, поднимая грызуна, чтобы его не схватил Волчок, который визжал и подпрыгивал.

Тушканчик дергал длинными, как у кенгуру, задними ногами, а с хвоста, будто по веревочке, стекала мутная вода. Сейчас он казался тощим и жалким, но я хорошо знал его вражьи повадки. И мне стало обидно на самого себя: ну почему я такой неудачник? Почему такой неспособный?…

Борис, наверное, заметил в моих глазах грусть и заговорил как-то особенно ласково, будто он в чем провинился:

— Хочешь, отдам тебе тушканчика? Я себе еще достану.

— Зачем?… Так не интересно.

— Мы ж с тобой соревнуемся, вот я тебе и помогу выполнить обязательство.

— Разве это помощь?

— А что ж делать, если ты?…

Он не договорил. Я позвал Волчка и ушел с ним искать норы.

Найду! Исхожу вдоль и поперек всё поле, а пустым не вернусь.

Мне было уже не до сусликов. Я почти бежал, стараясь осмотреть как можно большее пространство. Увижу что-нибудь, похожее на выдавленную землю, копну — ничего нет, бросаю и мчусь дальше. Волчок едва поспевал за мной.

Уже через час мои ноги одеревенели, в глазах прыгали бугорки и ямки, спину разламывало.

Я присел на землю. Подошел Борис. В его прикрытом холстиной ведре царапался тушканчик.

— Зачем ты бегаешь? — сказал Борис. — Наметь узенький участок, спокойно осмотри, потом другой…

Волчок, повизгивая, терся о мои ноги. Я встал. Ладно, буду спокойно осматривать. Медленно-медленно, от бугорка к бугорку, прошел полосу участка. И странно, мои глаза, хоть я и напрягал их, даже как будто отдохнули. И усталость куда-то пропала. Я вдруг почувствовал, что теперь уж непременно найду тушканчика.

И в самом деле, минут через десять я вдруг заметил что-то подозрительное. Мелкие комочки глины, точно такие, как показывал Борис, лежали темным кружком, величиной с каблук. «Тушканчик!» — Я ковырнул землю носком ботинка. А Волчок уже тут как тут. Он с остервенением раскапывал лапами землю.

— Тушканчик! — закричал я Борису.

Он прибежал. Действительно, это была нора тушканчика.

Пулей помчался я за водой, а назад ведро нес так бережно, что и капли не расплескалось.

— Ну, вот я тебя сейчас напою! — Я наклонил ведро, вода заполнила норку до краев и на миг остановилась. Потом быстро, с шумом ушла в нее. И тут вдруг, весь дрожа от волнения, я увидел усатую хищную мордочку грызуна.

— Лей! Лей! — закричал Борис. — Не давай ему отдышаться.

Опять хлынула в нору вода, всё захлестнула, опять ушла, и вот уже я держу за загривок мокрого облезлого грызуна с длинными дрыгающими ногами. А Волчок прыгает, визжит. И мне так радостно от первой моей удачи, что тоже хочется визжать и прыгать.

Мы прячем добычу в ведро и довольные возвращаемся домой.

Дорогой нам встречаются ребята с ведрами; у всех по тушканчику по два, а сусликов — тех сразу и не сочтешь!

На будущий год я, как и Борис, непременно уничтожу двух тушканчиков.

Теперь я знаю, как находить их норки.